Наместник - Останин Виталий Сергеевич (электронные книги бесплатно .txt) 📗
— Если бы они хотели меня убить, уже бы это сделали. Хотят поговорить — не вопрос! Поговорим! Ищем хорошее в любом положении, да? Где ещё я могу получить самые подробные ответы, как не у папистов? А они расскажут — это к бабке не ходи!
Захватив со стеллажей несколько толстых томов, я вернулся к свету — спасибо, хоть лампу выключать не стали! — и стал их изучать. Больше всего им подошло бы именование «древние фолианты», а не книги: массивные оклады из кожи, дерева и металла, вручную расписанные обложки и… совершенно не читаемый текст, тоже рукописный. Латынь, блин! Ну а чего ты ждал от Ватикана? Что они тебе оставят собрание сочинений Шолохова?
— С ребятами всё должно быть нормально, слышишь? Целью этих уродов был я, так что тратить силы ещё и на их захват — глупо!
Кстати, говорили со мной на русском. А ведь лингвоботы не работают в присутствии Тени. Полиглоты хреновы! Готовились к моему приезду, ха-ха! Язык подтянули! Зачем я им? Зачем было проводить такую сложную операцию с моим похищением? Шибануть бы пульсаром, но проклятый видящий рядом!
— Да и понадобилась бы не одна ищейка чтобы и их лишить дара. Не, их просто отвлекли наёмниками и магами-смертниками, а потом напали на меня. Сперва ослабив Арцебашевым, а потом уже, чтоб, значит, наверняка, на сцене появился Тень.
В возможностях видящего я, кажется, разобрался. Он блокирует одаренных, но и сам, при этом, теряет магию. Иначе чего бы ему устраивать рукопашный бой с Василием? Жив ли мой денщик, кстати? Было полное ощущение мёртвого тела, когда он на меня упал. Похоже ищейка сломал ему шею. Тварь! А парня жалко. Вроде и не замечал его большую часть времени, но привык, как к части тела почти. Просто брал его, как предмет с полки, когда в нём возникала необходимость, после чего забывал, даже не задумываясь, как он обратно на полке оказывается.
— А за Василия этот мутант святого Иннокентия ответит отдельно! Возможность для этого подвернётся, я уверен! Вон они как со мной носятся, такие комбинации проворачивают. Зачем-то я им нужен, понять бы ещё для чего именно? Ладно, разберёмся со временем. Разберёмся!..
Уверенность в том, что выкрутиться удастся и из этой ситуации была почти осязаемой. И это был не дар, боярский там или пророческий. Это было обычное чувство человека, который окончательно понял, что волны способны играть щепкой лишь до тех пор, пока сама щепка не против.
В одиночестве я провёл сутки. Предполагаю, что сутки — меня покормили за это время трижды, и один раз, устроившись на лавке, я поспал. Ещё я перерыл часть библиотеки и не нашёл ни одной книги на русском или, хотя бы, на английском языке — одна латынь! Этого времени папистам показалось достаточно чтобы посчитать меня готовым к разговору.
Меня отвели в другое помещение, по виду — кабинет. Два окна в дальней от входа стене давали достаточно света, но мутные стёкла в них не позволяли разглядеть улицы. В центре находился стол, слегка напоминающий парту из советских фильмов про школу, только скошенная вперёд крышка у него не поднималась — я не поленился проверить. Ещё имелся стул с мягким сидением и жёсткой спинкой, буфет с напитками и парочка раритетных книжных шкафов.
— Ваше рабочее место, Игорь, — сообщил мне Тень, приглашающим жестом указывая на стол.
— Да вы, блин, бредите! — огрызнулся я. — Вы меня похитили, чтобы записать в церковную школу?
Брюзжал я не совсем искренне. Как ни крути, а было интересно, зачем католики всё это затеяли и как планируют меня использовать. Ответы, блин! В моём положении они были нужны, как воздух!
— По большому счету, да, — спокойно кивнул мой конвоир. Дождался пока я усядусь и положил на столешницу пухлую картонную папку. — Изучайте. Если вам что-то понадобится, на буфете есть звонок. Нажмите на кнопку, и к вам придёт кто-нибудь. Я тоже буду неподалёку.
— Это вы так намекаете, чтобы я не пытался обратиться к дару? Напрасно! Я его постоянно проверяю. И буду проверять, ясно?
— Как угодно.
С этими словами синьор Тень собрался было покинуть помещение, но я удержал его.
— Пока не ушли, Альдо, организуйте какую-нибудь музыку здесь. Только не записи григорианских хоралов, прошу. Лёгкая классика пойдёт.
Если его и задела моя попытка им покомандовать, он никак этого не продемонстрировал. Разве что ироничной полуулыбкой и лёгким кивком.
— Конечно. Я распоряжусь.
Из чистой вредности, ну и ещё чтобы проверить границы дозволенного, я всё же решил оставить за собой последнее слово. Когда видящий был уже в дверях, я бросил ему в спину:
— Если с папистами в будущем не заладится, я бы взял вас на работу, Альдо. Дворецким.
На что, ожидаемо, ответа не получил. Выругался вполголоса — вот зачем было это мальчишество? — и раскрыл папку. Отметив с мрачным удовлетворением, что все документы в ней подготовлены специально для меня — текст был на русском. Готовились, собаки серые!
Я не понимал, чего от меня хотят, но был полон решимости это выяснить. Желают, чтобы я изучил документы — пожалуйста! Делать тут всё равно больше нечего, так что я с удовольствием почитаю и попробую обратить новое знание в оружие против своих тюремщиков. Может они и лишили меня дара, но мозги-то пока не извлекли!
Сперва я просто лениво перелистывал содержимое папки, но вскоре, неожиданно для себя, увлёкся и полностью погрузился в чтение. Настолько, что монаха, принесшего массивную колонку и включившего что-то похожее на Баха, едва заметил.
Графики, диаграммы, таблицы. Короткие аналитические записки. Длинные стенограммы каких-то совещаний. Распечатки с лент новостных агентств и пожелтевшие от времени вырезки из газет. Передо мной было настоящее исследование. И посвящено оно было одному вопросу — магии. Чего-то подобного я ожидал — всё-таки паписты были селекционерами и евгениками именно в данном направлении. Подобного, но не совсем такого. Уклон у этого исследования был не в контроль одарённых или выявление передающихся по наследству качеств.
Как бы толковее объяснить, что мне подсунули? Скажем, научная работа, довольно удобно структурированная, кстати, о вырождении аристократических семейств. Не в плане близкородственных связей и связанных с этим болезней, вроде слабоумия. Скорее, тема данной диссертации называлась бы «Угасание дара».
Масса интересных сведений была в этой папке. Например, генеалогическое древо одного монаршего семейства Западной Европы, на котором было наглядно продемонстрировано значительное снижение силы дара от первого поколения до ныне живущего. Или фотографии двадцатилетней давности, на которых были запечатлены полевые испытания магических способностей правителя восточно-европейского герцогства — всё было подписано на тех же фото. На них же носитель королевской крови в щебень разнёс скалу, а рядом имелось пояснение, сообщающее о том, что у его деда силы хватило бы на весь горный массив. Выжимки из хроник различных локальных войн, начиная с пятнадцатого века и заканчивая идущими прямо сейчас. Естественно, с упором на уровень нанесённых повреждений и число жертв применения того или иного аспекта.
Рассматривался в исследовании вопрос не только боевой магии. Были упомянуты и целители, ранее чуть ли ни с того света вытаскивающие смертельно больных людей, а сегодня лишь ускоряющих регенерационные возможности организма. Говорилось о берсерках, в одиночку выходящих против тысяч и побеждавших в сражении. О молниях, выжигающих города, и о стенах из огня километровой длины.
В общем, автор научной работы довольно прозрачно намекал, что «были люди в наше время, не то что нынешнее племя». Но вот причины такой деградации магов не называл. Может и сам не знал, а может быть в папку результативную часть специально не положили.
Ещё этот неизвестный аналитик утверждал, что, кроме ослабления дара, наблюдается и тенденция к потере контроля над оным у носителей. При сохранении потенциала. Но, это не ново было — про предрасположенность к душевным заболеваниям у одаренных мне ещё Снегирёв рассказывал. Новостью для меня стало то, что у Ватикана, оказывается, есть специальное подразделение, которое следит за такими буйными магами и, по мере необходимости, отстреливает их. Ведьмаками, модумными боеприпасами или ищейками — в зависимости от сложности случая. Заботятся о мире, в котором живут. Гринпис, блин, в рясах!
