Опричник (СИ) - Хорошавин Сергей (электронные книги бесплатно .TXT) 📗
...
Верхняя палуба была забита народом: к почти, что сотне пленных ногайцев добавилось сотня с лишним черемис. Надеюсь, их сородичи больше не будут нападать, потому, как если они обстреляют расшиву, пленникам я не позавидую. Все что их защищает -- тонкий фальшборт высотой в аршин. Угораздило же моих орлов начать вязать всех, кто подвернулся под руку! Адреналин он такой, не всегда головой думаешь, как надо. Хотя тут скорее моя промашка: едва узнав от раненых кого, они неслись выручать сломя голову, я сам забыл про все дела. Для Ивана Васильевича и его бояр это имя пока не на слуху, но я знал, что Первая Черемисская война тянулась так долго в основном благодаря талантам Мамич-Берды. А сейчас его нужно было спасать!
Пуля попала ровно туда, куда целил -- в ягодичную мышцу, и поскольку расстояние было не велико, она прошла навылет. Вот только внутри раневого канала наверняка могли остаться кусочки кольчуги и одежды. Поэтому я с четверкой ребят в темпе уволок раненого на расшиву, где в моей каюте, под рундуком хранился кофр с хирургическим инструментом. Полнотой ассортимента, как и качеством металла, мы пока похвастаться не могли, но лучше что-то, чем вообще ничего. Инструменты успели сделать только простейшие, зато несколько наборов, причем к каждому имелся круглый пенал для стерилизации, сделанный из посеребренной меди. Ими нам уже пришлось поработать, после стычки с ногайцами, затем инструмент тщательно отмыли и заново стерилизовали.
Мамич-Берды повезло, что пули, которые мы использовали для ружей, были достаточно твердыми из-за добавления сурьмы. Будь пуля из мягкого свинца, так легко бы он не отделался, я хоть и стрелял не в упор, а с сорока с лишним саженей, рана получилась серьезная, и соответственно крови он потерял изрядно. Некроз тканей пока не развился, но времени-то прошло всего ничего. Пока хирургический инструмент стерилизовался в котле с водой, я прочистил рану зондом и промыл ее, благо было чем: отвар шалфея и ромашки для раненых ногайцев готовили ежедневно.
Худо-бедно, для лечения гнойных ран они годились. Куда как лучше показал себя разведенный наполовину водой чесночный сок. Но его оставим на крайний случай, потому как, чеснок, закупленный в Муроме, закончился еще в конце зимы, а молодого, озимого, осталось слишком мало, хотя сажали его, как мне казалось, в изобилии, да и с собой взяли от души. Однако почти весь он ушел на еду, да на раненых -- гнойных ран у ногайцев хватало. Та же участь постигла и корневища хрена, хотя большая часть все-таки ушла на еду, еще до того как мы добрались до устья реки Сок.
Любит здешний народ эту приправу, особенно к мясу и рыбе. На будущее сделал себе заметку: держать большой запас этого добра на расшивах. Мало того, идучи вниз по течению, обязательно грузить на палубу подчалков ящики с землей и посаженным туда чесноком и хреном, сколько влезет. Заодно ассортимент трав расширить стоит, уж слишком бедноват.
...
Операция прошла без особых эксцессов, хотя опыта у меня в этом деле не шибко много, тем не менее, несколько раз оперировать мне доводилось. Повезло еще, что тут случай достаточно простой, все-таки не внутриполостное ранение, да и пуля, пролетев сорок с лишним саженей, часть скорости уже потеряла, а иначе наворотила бы она дел. От анестезии в виде чарки спиртного Мамич-Берды отказался. Оказалось он мусульманин, хотя большинство черемис пока что в основном язычники. Надо отдать должное, терпел пока сил хватало, хотя временами и дергался, потом потерял сознание и работать стало легче. Зашивать рану я не стал, хоть она и длиной не более пары вершков, но гной там все одно будет, а значит удалять нужно. Жаль, что пока катетеров у нас нет, но тут уж ничего не поделать -- работаем тем, что есть.
Закончив с Мамич-Берды, я пошел на верхнюю палубу, осмотреть остальных раненых. В отличие от марийского князя, "оккупировавшего" каюту расположенную рядом с моей, остальные ютились под открытым небом. Из девяноста шести ногайцев большая часть чувствовала себя неплохо, но двое, скорее всего покойники, а если выживут, останутся инвалидами. Странно, что еще они живы: ампутация не помогла, гангрена пошла выше, придется опять резать. С черемисами дела обстояли куда как проще, те, кого зацепило легко, смогли выплыть, остальным же не повезло. Тяжелораненых было немного, среди них были лишь те, кого подстрелили на берегу или упавшие не за борт, а в лодку. Таких оказалось человек семь, впрочем, и легкораненые имели все шансы уйти на погост, если им не оказать помощь.
Может быть, прозвучит цинично, но опыт для ребят просто бесценный, тем более что слишком обширными знаниями теории я похвастать не могу. Хорошо хоть память у меня крепкая -- чему учили, все помню до сих пор. Жаль мало учили, а самому как-то недосуг было, да и потребности не возникало, я больше на профилактику упирал во всех ее видах.
...
В понедельник к вечеру мы добрались до Казани. Казаки и черемисы, отправленные за медью, уже успели вернуться, на что я никак не рассчитывал. Поговорив с их старшинами, узнал причину столь раннего возвращения: в те края откочевали ногайцы, так что оставаться на месте стало опасно. После пары стычек, в которых казаки потеряли две дюжины человек убитыми, решение уносить ноги было единодушным. Опять же пороха и свинца оставалось мало, да струги почти под завязку были загружены рудой. В Казань они прибыли на три дня раньше нас, причем казаки тут же успели "отличится" затеяв поутру пьяную драку со стрельцами, за что самые буйные теперь сидели в холодной.
Первым делом мне пришлось наведаться к воеводам, отложив все остальное завтра. Как оказалось, ныне в Казани сидели Иван Андреевич Куракин да Федор Григорьевич Адашев. Впрочем, их годование в городе, подходило к концу, скоро им на смену должны были прибыть другие бояре. Впрочем, и сейчас тут было тесно: кроме упомянутых ранее Адашева с Куракиным, присутствовали присланные в Казань на вылазки и в посылки боярин Михаил Васильевич Глинский, князья Дмитрий Иванович Хилков и Федор Иванович Кашин, а так же городничий Григорий Нечаев, сын Карамышев. Кроме них присутствовали уже знакомые розмыслы посланные Иван Васильевичем на строительство Казани: Постник Яковлев да Ивашка Ширяй.
Чтобы разобраться, кто тут отвечает за судьбу набедокуривших казачков, много времени не ушло. Едва услышав, о чем речь городничий Григорий Карамышев махнул рукой: "мол, забирай, да накажи им накрепко, ино в следующий раз одними плетьми не отделаются, вздерну и все недолга". Но просто так уйти мне не дали -- пригласили откушать, чем бог послал, и как оказалось, неспроста.
Знал бы, кто сделал моим лампам такую рекламу, непременно бы дольку малую отстегнул! Хотели все, даже не отличающиеся особой знатностью и богатством Яковлев да Ивашка Ширяй. Впрочем, им освещение реально было нужно, все-таки инженеры, хоть и средневековые. Остальным скорее требовалась роскошь и показное великолепие. Причем в пугающих количествах. Не иначе друг перед другом марку держат. Ну не поверю я, что боярину Михайло Васильевичу Глинскому вот так вот позарез и срочно нужны две сотни масляных ламп, причем обязательно с гербом, да еще не просто литым, а отделанным эмалью в положенные цвета. Десяток еще ладно, но все-то зачем? Не будет же он гербовые лампы в каждом нужнике вешать? Ага, еще масло ему непременно елей с росным ладаном...
