Арбалетчики князя Всеслава - Безбашенный Аноним "Безбашенный" (читать книги онлайн полностью .txt) 📗
— Конечно нет, господин. Но ты ведь можешь защищаться и арбалетом.
— Могу, если от этого зависит жизнь. Но арбалету это не пойдёт на пользу. Естественно, я очень надеюсь, что скоро у меня появится на нём новая бронзовая дуга, которой не страшны удары…
— Появится, господин, обязательно появится…
— Ну, спасибо, ты меня утешил. Но арбалет — это не щит и не дубина. Им не дерутся, из него стреляют. Если мне повредят на нём тетиву — это не облегчит мне потом стрельбу из него. Уж лучше я приму удар на меч, из которого мне не придётся стрелять. А при такой заточке зазубрина не будет глубокой…
— Я понял, господин! Её будет легче вывести, не стачивая много!
— Зачем? Я вообще не буду её выводить. Чем она мне мешает? Когда их наберётся достаточно — они только помогут мне надрезать натянутую верёвку или надпилить деревяшку. Чем это будет не напильник? А рубить я ведь всё равно буду вот этой частью, нормально заточенной, — я показал ему половину клинка ближе к острию.
— Но так нигде не делают, господин…
— Так делают у нас, в моей стране. Наши стрелки вообще не носят щитов, и вся их защита в рукопашной — вот эта вот «сильная» часть клинка и гарда. Именно так мы и сражаемся там.
— А зачем закругление у самой гарды?
— Вот смотри, — я взял в руку деревянный тренировочный меч и перекинул указательный палец поверх крестовины, — Когда держишь его вот так — колоть удобнее. Но зачем же мне резать себе при этом палец?
— Такая большая крестовина тоже для этого?
— Ну, это разве большая? У нас бывают и побольше. Да, и для этого тоже, но не только. Когда я держу меч обычным способом и принимаю на него меч противника — он может ведь и соскользнуть вниз. Крестовина спасёт тогда мою кисть от серьёзной раны.
— А рукоятки ваших мечей такие же, как ты нарисовал? — прежде, чем заморачиваться обстругиванием деревяшки, я нарисовал ему рисунок палкой на песке, — Если бы не крестовина — была бы совсем как наша!
— Она и есть ваша, а у нас другие. Но разве я сказал, что турдетанский меч плох? Он мне нравится, просто я хочу, чтобы в моём мече было лучшее и от наших.
Собственно, два массивных шарика на концах раздвоенного иберийского набалдашника — ничуть не худший балансир-противовес, чем одиночный кругляш известного всем по историческим фильмам классического имперского гладиуса. Будущая римская классика технологичнее, но сейчас легионеры с удовольствием пользуются традиционной испанской, да и «классическим» римский набалдашник станет ещё нескоро — вплоть до эпохи Гражданских войн он будет на самом деле всё ещё иметь форму «сердечка», то есть сохранять рудимент традиционного «испанского» раздвоения. Раз нравятся иберам именно такие, и они ничем не хуже «правильных римских» — отчего ж не сделать эту маленькую уступку местной традиции? Вон как глаза у Нирула засияли, урря-патриота местечкового, гы-гы! Теперь, страшно довольный, всё остальное он сделает так, как надо мне. А сколько ещё дней я потратил бы на разжёвывание и уламывание, если бы захотел иметь всенепременно классический «кошкодёр» немецких ландскнехтов?
Самое приятное в работе — это делить с начальником рудника сэкономленные аквамарины. Самому Ремду выбирать и приобретать их недосуг — не царское это дело. У него и помимо нашего рудника немало других забот — два других медных рудника — чёрной бронзой там не занимаются, но они поболе нашего, три железных, один свинцовый, но там ещё и серебро в той свинцовой руде имеется, и основной доход — от него, а не от свинца. Соответственно, и глаз за тем рудником нужен особо бдительный. Поэтому с нами он действует проще, выдавая нашему «царю и богу» деньги, а тот уж сам закупает самоцветы для работы. Уложился в выданную сумму давно установленного размера, продукцией отчитался — значит, всё нормально. А цена на мелкие третьесортные аквамаринчики за тот же вес — дешевле в разы. Можно было бы в принципе вообще экономить прямо сразу звонкой монетой, но ценные камешки легче и компактнее, и их хранить удобнее. Да и не так заметна в этом случае наша «химия», надёжно укрытая от посторонних глаз. В дело у нас теперь идёт исключительно непрозрачный третий сорт, второсортные стараемся менять на него же для дела и на первосортные для себя. Нирул, уже выплавивший последние пять слитков с чисто третьесортным порошком, больше этого не боится и сетует лишь на то, что уж больно трудно запомнить мои «заклинания». Я обнадёживаю парня тем, что постараюсь подобрать специально для него попроще, гы-гы!
После обеда, начитав достаточно похабщины для успешной очередной плавки, я занимаюсь с начальником рудника и его наложницей-бастулонкой финикийским языком. Млять, ну и уродский же язык! Ну неужели предкам этих долбаных финикийцев было так трудно научиться говорить как-нибудь по человечески! Я даже не о письменности ихней, в которой гласных нет — до неё мне вообще как раком до Луны. Тут устной бы речью овладеть! И иберийский-то тоже был для меня нелёгок, ведь ни разу ж не индоевропейский, но там Васькин здорово облегчил мне жизнь своими уроками баскского, а потом и плотное общение с иберами подтянуло меня до более-менее приемлемого уровня. Да и Хренио ведь как учил? Он хоть на русский мне баскские слова переводил, а тут переводят с финикийского на иберийский, который мне тоже ни разу не родной! Это ж офонареть! Нет, кое-чего таки откладывается в башке, не совсем ведь дурак, хвала богам, но пока-что у меня через пару финикийских слов вырываются сугубо русские, от которых и мой деловой партнёр, и его бастулонка хохочут, поскольку давно уже их запомнили и об их значении вполне догадываются. По крайней мере, перевести не просят. Если б только не Велия, если б не требовался финикийский, чтоб претендовать на неё — на хрен бы он мне тогда сдался? Это ж пытка самая натуральная!
За ужином — Володя с очередным «гениальным» прожектом по нашему перевооружению очередной «вундервафлей»:
— Слышь, Макс, с пневматикой я понял, что глушняк дело, а вот как насчёт огнестрела? Простенького какого-нибудь — ну, типа самопалов детских. Ты ж делал наверняка!
— А ты не делал?
— Ну, и я делал.
— Ну так за чем тогда дело встало?
— Дык, заряжать-то чем?
— Я думал, у тебя уже есть на примете знакомый торговец селитрой.
— Откуда?
— Ну, а чего ж ты тогда на огнестрел губу раскатываешь?
Губу он обратно закатывает и ест молча, но ненадолго:
— Слушай, так из говна же её добывали! Уууууу! — это его Наташка миской по жбану приголубила:
— Нашёл, о чём за столом говорить!
— Ты чё, охренела? Я же о серьёзных вещах говорю!
— В другое время о них поговоришь! Мы тут едим, между прочим!
— Ну, и я ем, ну и чего? Я ж про селитру, не про говно!
На сей раз ему удаётся увернуться от миски, а мы ржём, схватившись за животы.
— Сеньоры, давайте в самом деле о чём-нибудь другом, — примирительно предложил Хренио.
— Например, о слонах! — включился Серёга, — Вот слон, если уж… Ууууу!
— Ты-то куда! Сам говнюк, а всё туда же! — облаяла его Юлька после того, как тоже приласкала миской, — Я и так уже эту перловку долбаную есть не могу, а он тут…
— Каждый судит в меру своей испорченности, — проворчал тот, потирая ушибленный загривок.
— Кстати, насчёт слонов — они же, вроде, с башнями должны быть! — припомнил Володя, — А у тех…
— Точно! — вспомнил и Серёга, — Те без башен были! Чего так?
— Да, боевой слон должен быть с башней, — призадумался и испанец, — Если римляне отобрали их у Карфагена — должны были забрать и их снаряжение.
— Значит, это не те, а нумидийские, — предположил я, — Масинисса ж у них в союзничках, вот и прислал в помощь.
— А нумидийцам башни на слонов ставить религия не позволяет? — хмыкнул Володя.
— Думаю, что просто времени или терпения не хватает. Это ж дольше дрессировать слона надо, а им хочется всего и сразу. Вот и пытаются брать количеством вместо качества.
— А карфагенских Рим тогда куда девал?
— В Македонию, скорее всего. Помните, рассказывал Ремд, там как раз недавно Филиппа ихнего, нумер пять который, на Собачьих холмах римляне отымели? Вот эти самые слоны смять фалангу и помогли.
