Руна смерти - Курылев Олег Павлович (читать лучшие читаемые книги .txt) 📗
– Если раньше другие люди не помнили что-то связанное с вами или с Юлингом, то в этом случае вы «не помните» того, в чем якобы принимали участие. Здесь вы просто выступили в другой роли.
– Это мне стало ясно с первых минут.
– Тот факт, что книжка действительно оказалась у вас дома, – продолжал Антон, – причем, заметьте, не могла быть подброшена недавно (в этом нас убеждает слой натуральной пыли), свидетельствует о правдивости слов Веллера. Он и впрямь имел с вами беседу на том мосту. Ну не с вами, конкретно, с вашим фантомом, возможной копией. Во всяком случае с тем, что полностью могло соответствовать реальности. Ведь этот двойник всё знал не только о вашем прошлом, но и о спрятанной на вашем шкафу в кухне книге, о которой вы сами не имели представления. Предлагаю не ломать сейчас над этим голову. Это всё равно бесполезно.
Антон прищурясь посмотрел на собеседника.
– Так вы говорите, что слышали голос из кабинета начальника, это был Веллер, и он говорил на иностранном языке? На каком?
– Не на французском, английском, итальянском, испанском, русском или польском. В этом я уверен. Это, скорее всего, не был и венгерский. Пожалуй, что-то скандинавской. Мне так показалось.
– А ему кто-нибудь отвечал?
Ротманн отрицательно покачал головой.
– Нет. У меня сложилось впечатление, что он говорил по телефону, как будто диктовал.
Антон достал с полки книгу и стал листать.
– Феху, уру, манна, дага, алги, кауна, гебу…
– Что это?
– Похоже?
– Пожалуй… Только гораздо быстрее. – Антон захлопнул книжку.
– Это, конечно, только догадка, но он мог читать рунический текст. Подождите, подождите. Давайте порассуждаем. Находясь в кабинете вашего шефа, он вряд ли беседовал с ним. Тем более, насколько я сумел разобраться, руны – это не только не особый язык, но и не алфавит в нашем понимании. С их помощью так просто не поговоришь. Скорее всего, он зачитывал по телефону… зашифрованное сообщение. Вот как!
– Но к чему такие сложности?
– Откуда мне знать? У вашего Крайновски, к примеру, может быть особое задание. Что-нибудь очень секретное. И Веллер ему помогает. Потому он и посадил его рядом. Одно ясно – Веллер боится Копья. И, сдается мне, он встречался с вами, то есть с вашим двойником, не только в тени на мосту. Было что-то еще, о чем он пока молчит.
Когда на следующее утро Ротманн подходил к дверям гестапо, ему навстречу вышел Крайновски.
– Хайль Гитлер!
– Да, да. Вот что, Отто, – оберштурмбаннфюрер остановился, надевая перчатки и поеживаясь от пронизывающего ветра, – у вас ведь есть в этом городе знакомые среди моряков?
Ротманн секунду подумал и, решив не упоминать о своем соседе по этажу, отставном моряке, сказал:
– Нет. Я здесь всего несколько месяцев и по службе никак с ними не пересекался. Особая каста. Не очень-то жалуют нашего брата эсэсовца.
– Плохо. Знакомства сотруднику тайной полиции надо иметь не только по службе.
Крайновски направился к ожидавшему его у распахнутой дверцы автомобиля шоферу.
Эрнст Крайновски был очень хорошим солдатом. Он вступил в армию в 1912 году и к августу четырнадцатого стал уже вполне опытным гефрайтером саперной роты. В первые годы войны он был дважды легко ранен, поправился, после чего в шестнадцатом прошел всю верденскую мясорубку с первого и до последнего дня. Двадцать миллионов снарядов, за несколько месяцев превративших леса и поля под Верденом в мертвую пустыню, присыпанную щепой и удобренную десятками тысяч разорванных трупов, не решили ровным счетом ничего. Единственным итогом этого побоища стал изданный на следующий день после его окончания приказ Людендорфа о формировании в каждой армии западного фронта штурмовых отрядов. В начале ноября Крайновски был зачислен в одну из таких частей.
Сменив свой картонный, зачехленный в холстину пикел-хауб на не виданную ранее тяжелую стальную каску, он стал частью элиты германской армии. Позднее он часто вспоминал сумасшедшие штурмы вражеских позиций, в которых принимал участие, и всё более удивлялся тому, что остался тогда жив.
Немалое удивление вызывали первые массовые атаки немецких штурмовых батальонов и у противника. Не успевал еще развеяться дым и осесть пыль после артиллерийского шквала, как из этой мглы прямо перед окопами изумленных англичан или французов появлялись странные существа. Он бежали молча, пригнувшись к земле. В обеих руках у них были гранаты с длинными деревянными рукоятками, и казалось, что руки этих существ, похожих на стадо горилл, волочатся по земле. Их лица и большие стальные шлемы с маленькими рожками были вымазаны землей. На них не было поясных ремней и подсумков, а часто не было видно и карабинов. Только странные холщовые мешки свисали спереди, сзади и по бокам. Из этих мешков торчали рукоятки гранат, применявшихся тогда во всех армиях мира только при обороне.
Достигая окопов, атакующие забрасывали их своими «колотушками» и бежали дальше. Следом за штурмовиками шла обычная пехота. Иногда она отставала, и эти измазанные грязью дьяволы вступали в рукопашную схватку прямо во вражеских траншеях и блиндажах. Они врывались туда с зажатыми в зубах или привязанными к голени ножами, которыми дрались, израсходовав весь запас гранат и сбросив пустые мешки. По пути они вырывали из рук убитых винтовки и работали ими как дубинами. Эпоха густых атакующих цепей, развернутых знамен и барабанного боя окончательно уходила в прошлое.
С помощью таких тактических нововведений немецкое верховное командование надеялось переломить ход войны на западе. Всем уже осточертело это сидение в окопах. И первое время сдвиги действительно были.
Летом 1917 года Крайновски, ставшего к тому времени унтер-офицером, перевели в другую дивизию. Опытных штурмовиков часто командировали в те части, где еще предстояло создать подобное подразделение. Когда он подходил к штабу полка, его окликнул лейтенант:
– Вы как одеты, фельдфебель? Что это за вид?
Вокруг столпилось десятка полтора солдат и унтер-офицеров. Дивизия уже несколько месяцев находилась в резерве, и все выглядели по-тыловому: идиотские кожаные шлемы с начищенными шипами на макушке, надраенные сапоги, тесные кители и довольные осклабившиеся лица. Перед ними же стоял солдат в большой облупленной каске, раскрашенной в не виданный доселе рисунок из разноцветных многоугольников. Вместо сапог на нем были ботинки непонятного цвета, обмотки и кожаные наколенники. Под коленом правой ноги был примотан короткий нож. Вместо кителя – свободная блуза без карманов, со спрятанными под клапан пуговицами Вместо стандартных подсумков для карабинных обойм, которые должны были находиться на его поясном ремне, на шее фельдфебеля висел холщовый бандольер с десятком кармашков. Концы бандольера были пристегнуты к ремню, а рядом с ними в петлях из тонких ремешков висели две гранаты-колотушки.
– Я из штурмового батальона 17-й дивизии, господин лейтенант. Вот мои документы.
Лейтенант поморщился. Он был наслышан об этих «штосе-труппен» и очень не хотел, чтобы в расположении его роты разгуливали унтер-офицеры, которым позволили иметь свои собственные взгляды на тактику современного боя. Однако он ничего не сказал. Слава этих отрядов уже стала общеизвестной. С лиц постепенно сошли ухмылки, и все расступились.
Крайновски участвовал еще во многих сражениях. Но пришел восемнадцатый год. К марту 300 тысяч американцев, которым только предстояло научиться воевать, влились в окопы своих союзников на Западном фронте. Еще три миллиона ожидали своей отправки на той стороне океана. Это было началом конца. «Битва кайзера за справедливость» близилась к неизбежному и печальному финалу.
Летом 1919 года Эрнст Крайновски с Железными крестами обоих классов на старом кителе болтался по улицам Мюнхена в поисках работы. В маленькой послевоенной армии ему места не нашлось, а идти в «Черный рейхсвер» не хотелось. В эти дни он стал частым посетителем толкучек, постепенно втягиваясь в мелкие махинации и аферы. Однако генерал Ганс фон Сект, уже приступивший к выковыванию нового германского меча, прекрасно понимал, что не запрещенные ныне танки и самолеты явятся основой будущей великой армии. Ее стержнем всегда были и будут люди.
