Чингисхан. Пядь земли (СИ) - Ибрагим Нариман Ерболулы "RedDetonator" (библиотека электронных книг TXT, FB2) 📗
— Будешь казнить каждого десятого, пока все не пересядут? — с саркастической усмешкой спросил Аравиг, вновь вынужденный отряхиваться от грязи. — У римлян ведь так заведено, да?
— Принуждать никого не буду, — пожал плечами Эйрих. — Но будь уверен, вы сами захотите. Но это будет после похода.
/1 декабря 408 года нашей эры, провинция Паннония/
— ... был удивлён, изучив протокол принятия закона «О полномочиях консулов», — выступал Эйрих перед Сенатом.
За время его отсутствия сенаторы назначили второго консула — Балдвина, вождя крупного остготского рода Ормов. Это род, насчитывающий целых двенадцать деревень, расположенных вокруг руин римского города Аквинка, заброшенного несколько десятилетий назад.
Род этот живёт обособленно, Зевта сообщил Эйриху, что они всегда были сами по себе, но теперь, когда обстановка накалилась, а остальные роды собрались вокруг Сената, им пришлось принимать непростое решение. И разумеется, просто так отдавать свою независимость они не хотели, затребовав многого. Сенат не был расположен проявлять излишнюю щедрость, но использовал давно приберегаемый козырь и назначил Балдвина вторым консулом, а также пообещал незначительно расширить консульские полномочия одним из ближайших законов.
И когда Эйрих ознакомился с протоколом заседания, он понял, что сенаторы обманули Балдвина, проведя заседание ради заседания и не дав обещанного, бросив ему полномочия надзора над службой снабжения общеплеменного войска.
Это больше походило на издевательство, нежели на реальное расширение полномочий. Так они плюнули в лицо не только Балдвину, но и Зевте, который тоже ожидал чего-то существенного. Но ни первый, ни второй, не пошли прояснять у сенаторов этот вопрос, стерпев или не поняв.
«Стариков надо держать в узде», — подумал Эйрих. — «Сегодня они накричат на тебя, завтра плюнут тебе в лицо, а послезавтра ты будешь сносить удары кулаками».
Конфликты Сената и Магистрата были заложены в саму суть римской системы, в этом не было ничего плохого, скорее наоборот, в этой борьбе, как в споре, рождается истина. Но всё может рухнуть, если магистратура, с самой верхушки, будет подмята Сенатом.
— Чем ты был удивлён? — поинтересовался Торисмуд. — Мы провели дебаты, учли и без того большую ответственность, возложенную на консулов, после чего приняли решение.
— Я бы принял твои слова, — вздохнул Эйрих, — если бы вы за месяц до этого не назначили второго консула. Мы уславливались, что полномочия первого консула ограничиваются лишь до тех пор, пока не будет назначен второй. А в протоколе я вижу, что вы вообще не собираетесь расширять консульские полномочия, что неоспоримо мешает работе магистратуры.
— Мы лучше тебя знаем, какие полномочия нужны консулу, — с желчью в голосе прокряхтел Сигумир Беззубый. — Зевта не проявлял недовольства, как и Балдвин, поэтому нечего спорить. Друзья, предлагаю отменить предложение претора Эйриха и перейти к обсуждению правок к закону «О свободах вольных людей»...
Старик пошёл против регламента заседаний, потому что взял на себя функцию распорядителя заседания, исполняемую одним из народных трибунов.
— Протестую! — встал со своего места народный трибун Барман.
Это стало закономерным итогом действий зарвавшегося Сигумира, давно уже метившего на место принцепса. (3) Много это почётное звание не даёт, но старики грызутся за него так, словно за ним стоит какая-то реальная власть. На самом деле, звание принцепса просто утвердит превосходство конкретного лидера фракции над остальными, что очень важно для стариков, поэтому высок риск того, что принцепса не изберут вообще никогда.
— Слушаем тебя, народный трибун, — вздохнул Торисмуд.
Удара отсюда сенаторы точно не ожидали. Народные трибуны, как слышал Эйрих, уже успели несколько раз придержать сенаторов от некоторых необдуманных решений, но прямой конфронтации ещё не случалось. И сегодня особенный день.
— Рассмотрение предложения претора Эйриха Щедрого будет продолжено, — заявил Барман. — Я, как народный трибун, вижу его правоту и мои соратники меня поддержат.
— Поддерживаю, — произнёс народный трибун Людомар.
— Поддерживаю, — произнёс народный трибун Вульфсиг.
— Народные трибуны едины во мнении, — удовлетворённо заключил Эйрих. — Думаю, надо пересмотреть закон, не доводя до трибунского вето.
Пусть время упущено, потому что Зевта не сразу вспомнил, а Балдвин даже не знал, что можно поговорить с трибунами и уговорить их наложить вето, после чего созвать новое заседание Сената. А если сенаторы не поймут со второго раза, «глушить» их вето снова и снова. Это похоже на уязвимость, но на самом деле сенаторы могут переформулировать мнение или призвать разрешать спор народных трибунов. А если уж народные трибуны не смогут разобраться, то всё решит референдум, то есть голосование всех свободных мужчин племени. Вот это-то и восхищало Эйриха в римском праве — всё сбалансировано и не бывает такого случая, когда решение не имеет способов быть выработанным. Пусть с задержкой на длительные и многочисленные заседания, но решение будет выработано. Это в тысячу раз лучше, чем если будут приняты быстрые, но ошибочные решения кем-то одним.
«И всё это придумали многие сотни зим назад», — подумал Эйрих. — «Во времена, когда римляне были мудры...»
— Друзья, голосуем о пересмотре закона «О полномочиях консулов», — произнёс Торисмуд, тоже, как известно Эйриху, метящий в принцепсы.
Подспудно ощущая, к чему всё идёт, а может и по каким-то другим причинам, сенаторы проголосовали положительно. Это значит, что у Эйриха только что прибавилось работы, потому что отец не сможет не то что написать новое предложение, а даже прочитать его с пергамента.
«В будущем надо будет внести новый пункт в ценз на должности: все магистраты должны уметь читать и писать», — сделал себе зарубку на память Эйрих.
/8 декабря 408 года нашей эры, провинция Паннония/
Суета приготовлений к походу позади. В кратчайшие сроки удалось собрать двенадцать тысяч воинов, а ещё десять тысяч ещё собираются, но они нагонят основное войско позднее.
Не успел Эйрих даже нормально прилечь отдохнуть и закрыть глаза, как он вновь в седле, едет куда-то, чтобы убить кого-то.
Без крови такой поход точно не обойдётся и боёв не избежать, потому что три дня назад прибыли гонцы из деревни Визивина — разведчики гуннов, почти не скрываясь, поехали куда-то вглубь территории остготов. Ловить всадников на быстрых конях по лесам и холмам было трудно и малорезультативно, поэтому разведчики спокойно выведали всё, что им было нужно и ушли иными тропами.
«Значит, чувствуют за собой силу, раз так уверенно шастают по нашей земле», — подумал Эйрих, едущий рядом с двумя девами щита — Эрелиевой и Альбоиной.
Гунны плохи тем, что склонны устраивать засады и внезапные атаки, причём не брезгуя атаками сходу, без подготовки. Последнее весьма губительно, но когда это могло остановить настоящего кочевника? Поэтому остготское воинство перемещается не снимая доспехов и ночует точно так же. Неудобно, кому-то даже тяжело, но жизнь дороже, ведь нет никаких гарантий, что очень быстрые гунны не обхитрят усиленные разъезды.
Эйрих почесал запястье правой руки, держащей копьё. Копьё упирается в ток, (2) вшитый в седло. Можно было, конечно, закрепить копьё в держателе или вообще сдать в обоз, но с гуннами нужно держаться настороже. Уж Эйрих-то знал, как можно правильно встретить армию противника на марше...
Тут из лесу слева выехал гонец из передового дозора.
— Консул Зевта!!! — крикнул он, не успев доехать. — Гунны грабят деревню старейшины Визивина!
Ожидаемо для Эйриха, но всё равно неприятно. Он-то лучше остальных знал, что появление разведчиков практически гарантировало последующее разграбление ближайшей деревни. Потому что кочевники просто так не ходят. Особенно зимой.
