Перелом (СИ) - Суханов Сергей Владимирович (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации txt) 📗
Так-то мы рассчитывали расправиться с окруженцами севернее линии Брянск-Гомель за десять дней. Причем не только пленить или уничтожить, но и предоставить легкопехотным полкам возможность набить руку на атакующие действия — сковать фланги наступления двумя батальонами, прикрыть центр от косоприцельного огня, и ударить там третьим батальоном, усиленным самоходками и звеном-другим штурмовиков, нащупать в немецкой обороне слабый участок — разбитый штурмовым ударом пулемет, или просто низину, где не выроешь окопы из-за высоких грунтовых вод, высмотреть его по менее интенсивному огню или неровностям рельефа, и втиснуть туда взвод-другой, которые, под прикрытием мощного огня по флангам этого участка и дымовыми завесами, приблизятся перекатами, а то и ползком, втиснутся вглубь вражеской обороны и начнут ее разжимать фланговыми ударами вдоль окопов — в обе стороны, или же только в одну, выставив в другую и в сторону тыла немецкой обороны только небольшое прикрытие — три прошедших дня мы натаскивали комбатов легкой пехоты именно на такие действия. Порой атака развивалась в течение нескольких часов, иногда даже с ротацией атакующих взводов, чтобы дать передохнуть бойцам, которые первыми шли в атаку, а уже под их прикрытием подтягивались вторые и третьи линии, которые и сменяли первых, постоянно оказывая давление и наконец продавливая или прорывая немецкую оборону — те уже испытывали патронный и снарядный голод, поэтому не поливали нейтралку градом мин и снарядов, да и пулеметы не ставили сплошные завесы, так что наши бойцы вполне могли короткими бросками или ползком постепенно сближаться с немцами. Почти идеальные условия для учебы.
В день мы проводили по семнадцать-двадцать таких локальных атак, постепенно выкрашивая такими мелкими ударами немецкую оборону. В каждой такой операции мы уничтожали или брали в плен пятьдесят-сто фрицев, да еще на их контратаках добирали по полсотни, то есть в день окруженные группировки теряли только на наших атаках около двух тысяч человек. На двести тысяч, что оказались в котлах севернее железки, потребовалось бы сто дней. Но и немцы атаковали, стараясь нащупать в нашей обороне места возможных прорывов — в день они проводили порядка семидесяти атак, где теряли еще под тысячу. Атаки были в основном безрезультатны, а если где и случались небольшие вклинения, то мы их быстро заминали контрударами мобильных групп поддержки. Ну и штурмовики с высотниками постоянно висели над котлами, добирая еще примерно по тысяче человек.
То есть в день немецкие котлы таяли на четыре тысячи человек — и это только котлы севернее железной дороги. И, если считать только арифметически, нам потребовалось бы пятьдесят дней на полное уничтожение этих котлов. Но мы не собирались ждать так долго — ведь каждое наше вклинение в их оборону меняло конфигурацию фронта, создавая плацдармы для дальнейших атак, которые, к тому же, производились уже на недостаточно оборудованную оборону — немцы успели относительно нормально закопаться только в первой линии, да и то — без проволочных заграждений и минных полей, и при ее прорыве перед нами оказывались почти неприкрытые окопами тылы. Поэтому шла дальнейшая обкатка легкой пехоты, когда вслед за прорывом устремлялся другой легкопехотный полк, который на вездеходах заскакивал внутрь котла и формировал новый фронт, попутно уничтожая попавшихся под руку тыловых и не успевшие сориентироваться для отражения атаки резервы немцев, сам отражая контратаки и занимая оборону на новых участках. Так что — дней пять — и все было бы закончено — по мере роста числа таких прорывов немецкая оборона становилась все менее прочной, кое-где из части фронта уже образовывались новые котлы, на два-три батальона, а то и роты — котлы все больше дробились. Вот немецкие рославльцы и прекратили этот учебный процесс, вытащив хоть часть соратников из лап смерти или плена.
Но в эти дни училась не только легкая пехота. Учились и транспортные части. Вся территория пришла в движение — тысячи человек, сотни единиц техники, тысячи тонн грузов снялось с места и покатилось на юг.
Сразу после прорыва под Брянском, Гомелем и Новозыбковым оказалось, что южный фронт длиной четыреста километров почти не имеет противостоящих нам немецких сил. Но и у нас сил там еще не было — требовалось удерживать и уничтожать окруженные группировки. Мы, конечно же, сняли подвижные части с этой работы и перекинули их на юг, о чем потом пожалели — как раз этих частей и не хватило, чтобы остановить движение рославльцев и купировать их атаки с тыла на обводы котлов. Но на тот момент ситуация на юге была гораздо критичнее — если успеть всунуться туда как можно дальше, то немецким окруженцам к северу придется значительно сложнее — до них будет дальше добираться, у них останется меньше надежд выбраться из котлов. Так что такое решение было, в принципе, правильным. На тысячу сто километров потребовалось двести пятьдесят пехотных батальонов, по пять километров на батальон, только чтобы хоть как-то прикрыть все периметры — сто двадцать тысяч человек. И каждый день мы старались протолкнуть по дорогам и воздуху еще хотя бы полсотни батальонов. И если на севере уплотнением занимались уже не одну неделю, то на юге оборона пока была довольно дырявой, поэтому все потоки войск и припасов шли именно туда.
Сорок тридцативагонных составов в день по трем дорогам — по рейсу на состав — загрузить, довезти, выгрузить, взять обратный груз, если есть — раненые, пленные, подбитая техника для ремонта — и вернуться — эти сорок составов по тридцать двадцатитонных вагонов перевозили из глубины нашей территории на сто-двести-триста километров двадцать пять тысяч тонн груза ежедневно — сорок пехотных батальонов с двумя б/к, одной заправкой и питанием на неделю. А еще девяносто автотранспортных батальонных колонн по тридцать машин с загрузкой в среднем три тонны делали по рейсу в день, перевозя восемь тысяч тонн груза, то есть одна колонна перевозила батальон с таким же количеством припасов, а гусеничная и колесная техника батальона шла в составе колонны, тоже перевозя какое-то количество грузов. Работала и транспортная авиация, которая совершала примерно тысячу рейсов в день — в среднем по три рейса на самолет с загрузкой в три тонны — эти закидывали в по три тысячи тонн грузов ежедневно — пополнения, боекомплекты, топливо — подвижным частям, с которыми не была установлена надежная наземная связь. То есть ежедневно более сорока тысяч тонн грузов сдвигались на юг минимум на сто километров.
А это — немало. Так, если рассматривать только подвижные части — мотопехоту и танки, что снабжались по воздуху, то расчеты у нас были такими. Средняя заправка — триста килограммов, для танков — больше, для БМП и вездеходов — меньше. Но она была рассчитана на триста километров хода по смешанной местности — часть — по шоссе, часть — по пересеченке. Соответственно, на батальон, а это восемьдесят гусеничных машин, заправка составляла двадцать четыре тонны, восемь транспортников. Из расчета количества действовавших танковых и мотопехотных батальонов сто двадцать штук одна их заправка составляла тысячу восемьсот тонн, или шестьсот рейсов транспортных самолетов. Но одной заправки хватало в среднем на три дня, то есть в день — двести рейсов по топливу. Боекомплект танка или САУ — шестьсот килограммов, один транспортник везет б/к для пяти танков — половины роты. В связи с высокой интенсивностью боев расходовалось в среднем по б/к в день — при трех тысячах единиц тяжелой техники, участвовавшей в боях, требовалось шестьсот рейсов транспортников в день для доставки боеприпасов. Ну и остаток в двести рейсов — пополнения, запчасти и питание, которое к тому же частично добирали из захваченных складов продовольствия, впрочем, как и бензин для некоторых самоходок и танков на основе трофейной техники, что еще не сменила двигатели на наши.
И грузопотоки нарастали. Мы подтягивали с севера, из глубины наших территорий, легкие пехотные батальоны — еще по пятьдесят батальонных составов в день, и еще десять составов везли припасы, топливо и боекомплекты. На юг сдвигалась просто лавина войск.
