Спасти СССР. Инфильтрация - Королюк Михаил "Oxygen" (книги серии онлайн .TXT) 📗

Нет! У нее возникло ощущение, как будто с разбега впилилась мимо дверного проема. Только не тормозить, только не оглядываться… Прошлого раза хватило. Можно бегать кругами, пока ноги не отвалятся, возможность рассмотреть еще будет.

Но как странно! Обиженно мотнула головой, отбрасывая свалившуюся челку, дунула посильнее на непокорную прядь и побежала дальше. Она была уверена, что здесь ее встретят три черты. Не могла же она просмотреть?

Раз-два, раз-два… Неужели все-таки дети? Да нет, вряд ли…

Четвертую точку она миновала с вытянутой физиономией, а после пятой, самой большой слепой зоны, за тылами кинотеатра «Ленинград», и вовсе ничего уже не понимала. Пусто…

Обгоняя немногочисленных гуляющих, пробежала вдоль решетки, что отгораживает парк от улицы Суворова, и свернула на второй круг. Так, «и». Нет, ну точно – «и». Взлетела на мостик и потрусила ко второй зоне. Угу, «эр», без каких-либо сомнений. И что это значит?

Резкий поворот – и под горку… еще поворот, легкая дуга…

«Сань»!

– Shit [9], – чуть слышно выругалась на бегу. Просмотреть этот знак она точно не могла. Значит… Сердце забарабанило еще сильнее. Раз-два-три. И?..

Так, в пятой зоне еще одна новинка – на гравии появилась как бы небрежно начириканная заглавная буква «Ё» – с чуть перекошенной перекладиной, всего с одной точкой и разрывом у верхней черты. «Та».

Он, она, оно применительно к вещам. И через шаг наискосок белеет очищенный от коры прутик, указывающий на обочину. Пробегая, Синти скосила глаза и зацепила взглядом сложенный вдвое и заколотый скрепкой использованный билет в кинотеатр.

Оно! Вот оно!

Остаток второго круга пробежала, выравнивая дыхание. Третий и четвертый – контроль наблюдателей. И лишь на пятом круге, убедившись, что этот пятачок действительно не просматривается, на бегу чуть вильнула вбок, легко дотянулась до голубовато-зеленоватой бумажки и тут же спрятала ее за тугую манжету рукава.

И?.. Будут брать?.. Синти изо всех сил боролась с желанием оглянуться. Внезапно остро захотелось на кабинетную работу. Шаг, второй, третий… Десятый… Фу… Здесь не взяли. Отбросила подрагивающей рукой со лба мокрые от пота волосы и потрусила домой. Мозг охотно перечислял варианты, где еще могут взять, но организм, и так купающийся в чистом адреналине, уже не реагировал на эти провокации.

На дрожащих ногах, готовая заорать от ужаса от любого резкого движения или громкого звука, Синти вползла на четвертый этаж и, захлопнув за собой дверь в квартиру, обессиленно сползла по косяку на резиновый коврик. Загнанно дыша, прислушалась к тишине квартиры и трясущимися пальцами достала из рукава билет. Сняла скрепку, развернула и уставилась на выпавший кусочек фотопленки. Затем закрыла ладонями глаза и глухо зарыдала, смывая слезами пережитой кошмар.

Через пять минут, продолжая изредка горестно всхлипывать и потирать опухшие от рева глаза, она с трудом разобрала пудреницу и спрятала добычу в тайник. Потопталась у окна, бессмысленно пялясь на трубу напротив, и, поймав минуту просветления, повела себя в душ. Когда позвонил Колвер, она уже была в состоянии обменяться кодовыми фразами. Еще через полчаса села в машину и молча отдала косметичку. Балет Синти смотрела ничего не видящими глазами.

Тот же день, 18:15

Ленинград, улица Чернышевского

Да, так и засыпались советские разведчики… Нелегкий хлеб… На экране все красиво, а в реальности – рубашку можно выжимать. И ведь ничего не делал, считай, прогулялся по парку. Чертово собрание и сбой в метро… Идиот.

Хорошо хоть она пробежала мимо не в момент рисования иероглифов или закладывания тайника. Вот была бы встреча на Эльбе…

Вывернул из подворотни и первое, что увидел, – двух идущих навстречу серьезных мужиков в костюмах, рожи протокольные, движутся синхронно. Внутри все свернулось в узел и пару раз перекрутилось, под коленками противно задрожало. Уткнув взгляд в землю, иду мимо, чувствуя, как лихорадочно горят щеки.

И?.. Будут брать или показалось?

Шаг, второй, третий… десятый… Заворачивая за угол, проверил – чисто, мужики идут себе дальше. Порывисто выдохнул, неторопливо зашел в парадное на углу и тут же изо всех сил полетел, прыгая через три ступеньки, вверх по лестнице. Третий, четвертый, пятый этаж, рву на себя дверь чердака, закрываю изнутри на щеколду и несусь, огибая углы, по сумрачному лабиринту. Удачно здесь сделано, чердаки аж трех домов объединены переходами в единую систему… Зашел на одной улице, вышел на другой. Идеальное место для отсечки хвоста, если он был.

Спустился по темной вонючей лестнице и притаился у полуоткрытой двери парадного – жду, успокаивая дыхание.

Мимо, тормозя, прокатил сине-белый троллейбус. Распахиваю створку двери, бегу к остановке и ввинчиваюсь в переполненный салон. В глазах черно от напряжения, в ушах звон.

Чтоб я еще раз… Да ни в жизнь!

Воскресенье 24 апреля 1977 года, 12:25

Ленинград, Васильевский остров

Воскресенье – день веселья… У кого как, а у меня по выходным – страда. Опять стою напротив красивого старого петербургского здания, в сердцевине которого притаился клад. Седьмая линия Васильевского острова, аптека Пелля. На чердаке, у южной стены, под песочной обсыпкой ждет меня бутылочка с золотыми пилюлями. Всего делов-то: прийти, увидеть и забрать.

Поддернул перекинутый наискосок ремень от сумки и деловито вошел в подъезд. Пока поднимался на пятый этаж, опять обдумывал внезапно пришедшую этим утром тревожную мысль: почему я не помню из прошлой жизни встречу на комсомольском собрании со старым большевиком? Вот в упор не помню. Такие байки про Ильича я бы не забыл.

Проболел? Или ее и не было?

Неужели реальность так легко прогибается даже под небольшими изменениями? Я полагал, что история более инерционна. Надо приглядеться к новостям, не пошли ли изменения уже и на высшем уровне. Или пока это происходит только вокруг меня?

Конечно, я здесь для того, чтобы изменить ход Истории, но, с другой стороны, знание прошлой череды событий – это мощный ресурс, и я на него серьезно рассчитывал. Теперь есть подозрение, что не только мощный, но и краткосрочный. Тает, как ледышка в руках. Плохо.

Толкнул чердачную дверь, и она протяжно заскрипела ржавыми петлями. Шагнул за порог и немного постоял, привыкая к освещению. Проникающий сквозь высокие слуховые окна дневной свет приятно размывает полутьму; в центре чердака яркими белыми пятнами болтается на веревках чье-то свежевыстиранное постельное белье и пузырятся внушающие уважение размерами голубоватые панталоны с начесом.

Недавно Ив Монтан жестоко пошутил над Советским Союзом, скупив в наших галантерейных магазинах чемодан образцов нижнего женского белья и по возвращении устроив выставку, вызвавшую ажиотажный интерес у парижанок.

Я с ироничным восторгом оглядел панталоны и почувствовал себя немного французом. Мысленно надел их на Тому и чуть истерично захихикал от представшей перед внутренним взором картины.

Пробрался к южному скату крыши и остановился, прикидывая объем и последовательность работы. Память донора не сохранила точного места клада на чердаке. Увы, придется прощупывать песочную обсыпку вдоль стены, пока не найду стеклотару. Поставил сумку на пол, сверху набросил куртку, опустился на корточки и начал методично орудовать небольшой лопаткой, прикупленной вчера в туристическом отделе.

Пыхтя, перекапываю вдоль стены полосу шириной примерно метр. Торопиться некуда… Никуда от меня этот клад не уйдет, не спрятаться ему, не скрыться… Достану и двинусь на вторую точку неподалеку. Вот там надо будет отдирать половую доску, чтобы добраться до свертка с червонцами. К вечеру почти удвою свой золотой запас, доведя его до девятнадцати тысяч долларов. Неплохо, особенно если учесть, что сейчас доллар заметно полновеснее – раза так в два, чем в момент моего отбытия из будущего.