В преддверии Нулевой Мировой войны (СИ) - Белоус Олег Геннадиевич (электронные книги бесплатно .txt) 📗
— О аллах! — простонал турок и бездыханный рухнул на зелень весенней степи.
Солдаты и офицеры высыпали за рогатки русского лагеря. У входа в царский шатер ожидают победителя приближенные к царю люди во главе с Петром. В две шеренги стоят служивые, восторженно кричат: «Виват!» У Лефорта на губах слегка ироничная улыбка, закатное солнце насквозь просвечивает зажатый в руках кубок с хлебным вином. Глаза Петра восторженно горят, смотрит с нешуточным восторгом и уважением. Когда довольный встречей Меньшиков, красуясь, щегольски спрыгнул с коня, кинулся к нему. Схватив за уши и удивляясь новому в старинном приятеле, поглядел в глаза. Крепко поцеловал в губы.
— Не посрамил! Хвалю! — обернулся, — Чару герою!
Лефорт с поклоном подал кубок. Подобно грому вновь грянуло: «Виват!»
Ночь прошла почти спокойно. Лишь под утро, когда в сон клонит больше всего, на границах лагеря несколько раз вспыхивали перестрелки и жестокие рукопашные схватки. За час до расцвета янычары вышли через потайную калитку из крепости. Турки подползали к позициям царских войск, пытались резать зазевавшихся часовых. Но бог миловал, никого не подстерегли.
Русские полки, поднялись рано, вместе с солнцем. Если все получится как задумывали, ночевать будут уже в Азове.
Александр лежал на боку на слегка пожухшей траве немного ниже вершины холма. Сюда не добивали орудия Азова. Во рту меланхолично каталась сорванная травинка. Утро началось с по настоящему летней жары. Лицом, шеей ощущал он жаркое дыхание солнца. На земле перед ним лежал клочок бумаги: письмо из дома. Вчера вечером весточку принес радист. Сейчас, перед боем, он вновь вспомнил о письме из дома и достал его из сумки. Все как в предыдущем, только в конце приписка что Егорка опять плакал и спрашивал, когда вернется папа. Хотелось быстрее вернуться домой в Москву, но пока не будет решительного успеха, это невозможно а по семье он успел соскучиться. Он едва слышно вздохнул и посмотрел вниз. Вид с холма открывался великолепный. Как на ладони видны высокие стены, гордые неприступностью. Боевые башни, бастионы крепости и застывшие на якорях угрюмые громады турецких кораблей посреди сверкающей на солнце реки. Голые мачты с реями торчат, словно кресты на кладбище. Над стенами в глубине города возвышаются три тонкие башни минаретов. Золотом надменно горят полумесяцы на их вершинах. Ветер доносит заунывные звуки азана [42]: невидимые муэдзины стараются, призывают правоверных к молитве. Разноголосые крики плывут по бездонно-голубому и безоблачному небу, чтобы затихнуть где-то вдали, посредине реки.
Во рту загорчило, Александр досадливо сморщился и выплюнул размочаленные остатки травинки. Нетерпеливо обернулся. Успеют к плановому сроку, нет?
С вершины холма доносился незатейливый солдатский матерок, мелькали, вгрызаясь в сухую почву, стальные лопаты, пыль столбом. Расчеты двух мастерградских орудий торопливо готовили артиллерийскую позицию. Солдаты старались и уже заканчивали. За удачные стрельбы Петром обещана большая премия. Отдельно, в неглубокой яме ждали своего часа подвезенные обозными ящики с снарядами. Положили отдельно, не дай бог взорвутся! Похоже к сроку успеваем, подумал Александр. Такую же позицию, но смешенную артиллерийско-минометную готовили с другой стороны крепости в километре от ворот. Внизу, построившись в два каре, сверкал сталью лат второй батальон преображенцев. Фузеи заряжены, острия штыков зловеще блестят. Гвардейцев назначили в пехотное прикрытие мастерградской артиллерии.
Неожиданно к шуму ветра и криками птиц добавился новый звук. С неба донеслось едва слышное жужжание. Александр поднял взгляд. Над городом закружилась темная точка мотодельтаплана.
— Наконец! — Александр вскочил на ноги и приложил к глазам бинокль. Изображение рывком приблизилось, из точки посредине небесной голубизны превратилось в рукотворную летающую птицу. По губам офицера пробежала довольная улыбка. Техники наконец подготовили авиацию к вылету. С корректировщиком выполнить задачу будет попроще. С высоты двухсот метров расположение турецких войск летчик видел, как на ладони. Солдаты на секунду остановились. Приложив руку козырьком к глазам разглядывают мотодельтоплан. Первым опомнился старший сержант-командир орудия, выругался. Лопаты вновь замелькали в руках солдат.
— Самохин! — Александр повернулся к расположившемуся позади радисту, — вызывай летуна.
— Есть! — радист склонился над ящиком рации, торопливо забубнил в микрофон:
— Орел, Орел! Я Третий. Как слышно, прием!
Выслушал ответ, повернулся к Александру:
— Товарищ капитан, Орел на связи!
Поднявшись с травы Александр, отряхнулся от налипших к полевке травинок и мусора. Шагнув к радисту, торопливо надел на голову гарнитуру.
— Орел, я Второй, как обстановка? Прием.
— Наблюдаю скопление войск противника…
Между тем на стенах и бастионах Азова наконец обратили внимание на воздушного лазутчика. Вот один дозорный застыл в столбняке с отвисшей челюстью и рукой, протянутой к небу. Его заметили. Второй поднял голову, глаза остекленели от страха. Через считанные мгновения ужас охватил дозорных турок. Отчаянный, дикий многоголосый крик: Иблис! повис над городом. Теряя тюрбаны и фески, мушкеты и ятаганы суеверные турки в панике бежали со стен и бастионов. Только через десять минут и то не все, защитники крепости вернулись на позиции.
Без пяти минут восемь артиллеристы доложили о оборудовании обоих позиций. Александр удовлетворенно кивнул. Все по плану.
— Ровно в восемь ноль, ноль, огонь! — произнес в микрофон. Обернувшись назад продублировал старшему сержанту-командиру орудия.
Минутная стрелка часов торопливо бежала по циферблату. Темная точка мотодельтаплана сместилась от города, закружилась над галерами и фрегатами турецкой эскадры. Наконец, время. Позади послышались зычные команды старшего сержанта:
— По кораблям, первое орудие, прицел… угломер… уровень… взрыватель осколочный, зажигательным снарядом, огонь!
Александр поднял бинокль к глазам. Позади, где стояли орудия, послышалось резкое и басовитое:
«Бабах!»
Взрывной волной резко ударило по ушам. Эхом бумкнуло недалеко от крепостных стен. Два взрыва, два огненных цветка разрывов поднялись к безоблачному небу. Один посреди залива, недалеко от громадин морских судов и галер. Второй — немного не долетая до крепостной стены. Недолет и там, и там, в досаде поморщился Александр. И вновь:
«Бабах!» — на этот раз снаряд попал. На палубе стоявший с краю эскадры фрегата начал разгораться огонь. Вначале лениво. Вершина холма взорвалась торжествующими возгласами и криками. Александр навел бинокль на летавший над эскадрой мотодельтаплан. С него сыпались вниз черные горошины зажигательных бомб. Там, где они касались палуб, разгорался неугасимый огонь. Вокруг засуетились по-летнему полуголые матросы. Кричат что-то неслышимое из-за расстояния. Льют воду, пытаясь сбить жадное пламя, но тщетно. Наивные. Хотели просто так погасить термитную смесь. Батарея перешла на беглый огонь.
«Бабах! перезаряжание и «Бабах! потом снова «Бабах!»
Каждые несколько секунд два зажигательных снаряда отправлялись к неосторожно вставшей у берега вражеской эскадре. Артиллеристы работали с максимальной скоростью. Перелет! Недолет! Попали! Уже несколько турецких судов объяты огнем. Вот объятая пламенем галера врезается в стоявший по соседству фрегат. Страшный треск! От удара на фрегат рушится горящая как свечка мачта. Матросы прыснули в стороны как тараканы из-под веника. Огонь перекинулся на новую жертву. По палубе замельтешили обезумевшие от страха и неожиданности матросы, пытаются потушить огонь. Дикие крики, вопли! Все бесполезно, от зажигательных смесей из двадцать первого века нет лекарства. Полуголые фигуры горохом посыпались в воду. Дон не широкая река, берег совсем недалеко, кому повезет, спасутся.
Александр повернулся. Лица артиллеристов, рябые от пота и волнения, напряженные, злые. В глазах читается главное: пьянящее чувство победы, турки горят. Его испытывал он сам, все командиры и солдаты русской армии.
