В пасти Джарлака - Харькин Борис (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации .TXT) 📗
– Поедем, – согласился я. – Стой! Что ты сейчас сказала?!
– Что деда поможет.
– Нет, не это… Плесень. Нам нужна плесень!
– На хрена? – осведомился Зябба.
– Помнишь, – обратился я к Жорику, – нам химик рассказывал, что первый антибиотик – пенициллин – получили из плесени?
– Ну… – неуверенно отозвался Пухлый. – Вроде что-то говорил.
– Плесень – природный антибиотик. Где ее взять?
– Этого добра в погребах хоть отбавляй. Там есть орочий сыр – он похож на наш рокфор.
Я и Жорик направились в подвалы за спасительным заплесневелым сыром.
– Его орочьим назвали потому, что плесень зеленая? – полюбопытствовал я, когда мы спускались в погреба.
– Нет, не поэтому. О том, как возник рецепт этого сыра, целая легенда имеется. Мне кардинал рассказывал. Хочешь послушать?
– Валяй.
– Однажды одного орка посадили в тюрьму.
– За что?
– Легенда об этом умалчивает. Да мало ли за что? Он ведь раб был. Ошейник не хотел носить или хозяину рыло начистил. Это не важно. В общем, кинули его в камеру и держали на хлебе и воде. Садисты, скажи же, Петька!
Я кивнул.
– Орк, естественно, к такой пище даже не притронулся, – продолжал Жорик, – требовал, чтобы ему принесли нормальную еду – пива и мяса. Через несколько дней идейной голодовки заключенный начал чахнуть. Тогда хозяин, испугавшись за свой товар, приказал дать орку сыра. – При этих словах Жорик облизнулся. – Ох, сыр в Лареции хорош! Пробовал, Петька?
Я мотнул головой.
– Жаль. Обязательно попробуй! Ну ладно, вернемся к легенде. Угадай, что сделал этот безмозглый орк? Он швырнул вкуснейшее лакомство в угол, сказав, что такое дерьмо орки не употребляют. Сыр лежал себе спокойно в уголке и постепенно плесневел. Через несколько дней зеленого выпустили, а тюремщик обнаружил кусок сыра, который уже дошел до кондиции. Поскольку надзирателей, как и заключенных, кормят не шибко, тот не побрезговал заплесневевшим продуктом. Вкус оказался восхитительный. Тогда неглупый тюремщик уволился, продал дом и открыл собственный сырный бизнес. Не прошло и месяца, а он уже сказочно разбогател. А потом в благодарность выкупил орка и сделал его охранником в сырной лавке. Сыр же стали называть орочий. Такая история. О! Уже почти пришли.
Ступени кончились, Жорик отворил дубовую дверь. Чтобы попасть в кладовую, надо было пройти через винные погреба. Пол в них оказался завален опустошенными бутылками и перевернутыми бочками. Полки, когда-то ломившиеся от вина, были уныло пусты. На них не хватало только таблички: «Здесь побывали Зябба и Дитер!»
Мы пробрались через разоренные винные погреба и вошли в кладовую. На стеллажах стояли покрытые паутиной корзины, банки с соленьями, лежали какие-то мешки. Корзины оказались заполнены круглыми головками сыра.
– Вот он. На, отведай! – Жорик протянул орочий сыр.
Я откусил маленький кусочек, больше из любопытства, как-никак – целая легенда. Не знаю, какой на вкус рокфор – не доводилось пробовать, но этот оказался очень даже ничего. Будем лечить Стольника настоящим деликатесом.
Мы вернулись в комнату больного с четырьмя увесистыми головками сыра. Ариэль срезала плесень, и Жорик приготовил из нее отвар. Он получился мутным и жутко зловонным. Поможет ли это Васяну? Остается только надеяться.
– Фу! Смердит хуже дохлого эльфа! – брезгливо бросила Ника и вышла из комнаты.
Зябба раскрыл пациенту рот, и я влил туда первую порцию лекарства.
– Лучше сырную клизьму хлюпику вставь! – посоветовал Дитер. – Чтоб быстрее поправлялся!
После третьей порции друг распахнул глаза и пропищал:
– Что это за вонь?!
– Лечим тебя антибиотиками, – объяснил я.
– Всё, всё, я уже здоров! Только не надо в меня это вонючее пойло вливать!
На всякий случай мы заставили его съесть еще с килограмм сыра. Тут он уже не противился.
Плесень творила чудеса. Зелень на лице Васяна сменилась бледностью, а бледность – здоровым румянцем. Вот уж действительно клин клином вышибают – лекарством от зеленухи оказался зеленый орочий сыр.
На следующее утро Васян был как огурчик. Нет, неудачное сравнение. Зеленым он как раз уже не был. Был свежим, розовощеким и жизнерадостным. Про клизмы и вонючее сырное лекарство предпочитал не вспоминать.
Чтобы не терять времени, которого и так осталось катастрофически мало, мы решили выехать прямо сегодня. Кардинал пригласил всех нас к себе в покои. Там состоялся прощальный завтрак, после которого Маззини благословил нас в дорогу.
Мы стояли на площади и наблюдали, как купец Фаруф орет на работников, загружающих повозки. Щупленький, смуглый дед был родом из Семары – пустынной страны, которая лежала намного южней Стронгхолда. С ним нам предстояло проделать путь до Камлота, а там пересесть на лодку и подняться вверх по Великой.
День выдался жарким, солнце, казалось, хотело спалить нас дотла. Не прошло и пяти минут, а я уже весь взмок от пота. По лицу Жорика катились капли величиной с виноградину. А купец только начал погрузку.
Мы провели в Лареции больше месяца, и всем она уже порядком опостылела. Зябба побывал во всех злачных местах, Дитер опробовал всех местных «ночных бабочек». Ника так вообще за это время извелась – она не могла долго сидеть на месте. Даже Жорику здесь надоело. Поэтому все радовались.
Только Васян был мрачнее тучи. Виной тому Ариэль. После выходки Стольника она разочаровалась в мужчинах. Решила остаться в монастыре Святого Патрика и стать монахиней.
Больше часа Васян упрашивал ее поехать с нами. Клялся, умолял, обещал, что исправится.
Она не поверила.
Стольник чуть ли не плакал. Таким я его еще не видел. А я-то думал, что Ариэль для него просто очередное увлечение.
– Ты был прав, Петро, – уныло промямлил друг. – Она меня отшила.
– Все равно бы ты ее домой не смог забрать, – попытался утешить я. – У нее ни паспорта, ни прописки.
– Придумали бы что-нибудь. Теперь не важно, все пустое.
– Сам виноват. Хватит уже, сейчас не время для страданий. Вон лучше попроси Зяббу, чтобы помог тебе коня седлать.
Васян махнул рукой.
Ну конечно, ему не до того – депрессия, видите ли. А седло на коня запрыгнет само.
Надо заметить, что лошадей Жорик купил на последние деньги. Все состояние нашего епископа ушло на возмещение убытков, нанесенных пьяным орком. Разбитые витрины, посуда, носы, сломанные стены, мебель, ребра – все это обошлось в кругленькую сумму, по сравнению с которой оплата постельных утех Дитера казалась несущественной мелочью. Перед самым отъездом Зябба вообще учудил. Сорвал с себя ошейник и надел его на командира патруля. Сами понимаете, во сколько обошлось это замазать.
Тем не менее Жорик все-таки отложил немного про запас, и мы купили пять чудных лошадок, а для Дитера – осла. Гном, правда, сразу сказал: «Клянусь своим молотом, я на эту скотину не сяду!» И слово сдержал. Вместо того чтобы вскарабкаться на ослика, запрыгнул на козлы фургона и уселся рядом с Фаруфом. Потом выклянчил у купца трубку с пакетиком табака и, развалившись как у себя дома, закурил.
Караван состоял из крытого фургона и семи повозок, до отвала набитых всяким барахлом, которое купец именовал товаром. В каждую повозку было запряжено по четыре мула. Для охраны всего этого добра Фаруф нанял целую толпу наемников – человек пятнадцать, не меньше. Руководил ими бритоголовый мужик с фигурой, достойной участия в конкурсе «Мистер Олимпия». И прозвище у него было соответствующее – Крепыш.
– Зачем столько охранников? – спросил я купца.
Тот грустно улыбнулся:
– На дорогах неспокойно – Рыжий Ганс озверел совсем.
– Он же в тюрьме у гномов! – удивился я.
– Как же! В тюрьме! Только вчера караван разграбил. Никого не пожалел! Раньше отпускал купцов, а теперь свирепствует! Ходят слухи, что он кого-то разыскивает!
Мы с Васяном переглянулись.
– Ух! – восхитился Фаруф, заметив мой клинок. Ощупал его жадными глазами. – Продашь?
