Путь на восток (СИ) - Бочков Александр Петрович "Алекс" (читать книги .txt) 📗
— И не вздумайте решить, что я с вами шучу товарищ генерал! — развернулся к опешившему генералу. — Вам поручили оборону — с вас и спросят! — жёстко и безапелляционно закончил свой спич. И ещё — между нами… — продолжил уже доброжелательно, даже доверительно — как между старыми знакомцами — с нами не надо ссориться — с нами нужно дружить… Тогда мы вам ещё чего-нибудь подкинем: например зениток, пушек и гаубиц. А может быть грузовиков, броневиков и танков… Но за это уже нужно очень дружить с нами дружить!
Из Минска, эшелонами, ушли два последние батальона, оборвав, окончательно, последнюю нить, связывающую нас с Белорусской столицей, да и с Белоруссией тоже: пора уходить и из Орши; и из Могилева; и из Бобруйска с Гомелем. Время нашего пребывания здесь закончилось… Здесь мы родились; здесь росли и мужали; здесь проверяли себя на прочность! Здесь мы обросли и массой и мускулами и силой: количеством бойцов; качеством подготовки и уровнем вооружения! Всё здесь, уже до боли знакомое и даже родное. Но главные дела будут там, под Москвой. А здесь: здесь мы сделали то, что надо и значит — пора уходить. Уходить — на восток…
Если батальоны эшелонами, даже с транспортом и бронетехникой передвигались более-менее компактно, то тыловое обеспечение занимало огромные площади на станциях: эшелоны, которые не было необходимости разгружать — подходи; открывай дверь и бери что надо; грузовики на платформах тоже были забиты под завязку — на станционных путях, как говорят — яблоку негде было упасть! И, главное — всё это было нужно. Нужно нам там — за линией фронта! С тем обеспечением мы долго не протянем, даже если и будем что то получать… Так что вагоны и платформы только прибавлялись. А тут ещё и вагоны для дивизии рекрутов с из обеспечением; боеприпасами; оружием и бронетехникой с зенитными установками… Это пушки им пока не нужны, а зенитные орудия — в первую очередь. И растянулись наши эшелоны, ка цыганский табор в движении — от Осиповичей до Гомеля; от Могилева до Гомеля… У Молодцова эшелонов хоть и поменьше чем у меня из-за меньшего количества рекрутов, но в Кричеве, куда он направит своих бойцов это количество резко увеличится: в Кричеве 3 лагеря военнопленных и не менее 25 тысяч пленных в них! И сколько из них изъявят желание служить в моём Спецназе?! И у меня тоже пополнения из пленных прибавится: на пути моей группы до узловой станции Унеча, где пересекутся пути моих двух групп — три станции: Добруш; Злынка; Новозыбков. А там и гарнизоны, хоть и маленькие и пленные для разных работ имеются. Как говорится: с миру по нитке — так и эшелон наберётся…
Дождь лить перестал, но мелкая морось с неба продолжает сыпаться… Под ней быстро намокают бушлаты и куртки; холод проникает под мокрую одежду, которая не согревает, если не двигаешься… Динамо — сила в движении! — вспомнился мне лозунг прошлых, вернее будущих лет. А в нашем случае: в движении жизнь! Пока стоим в городе — есть возможность отогреться в парилках, а когда начнём движение на восток — к станции Унеча? Чем и как будем согреваться? Спиртным: как принято — не наш метод. Разве чуть-чуть.
Нам — в отличие от группы Молодцова придётся поработать ножками: и грязь помесить и помокнуть изрядно — между станциями по 15–20 километров, разве что от Новозыбково до Унечи 55 километров… А земля, по которой мы будем двигаться встретит нас лужами и грязью; лесной сыростью и водопадами с оставшихся на деревьях листьев. Зато, когда в такую погоду хороший хозяин собаку из дома не выгонит и немец нас не будет ждать, да службу рьяно нести — что нам только на руку! А здоровье? — а медики на что и куча лекарств, которыми забиты вагоны? Да и некогда нам болеть — немца громить надо!
Сегодня утром мне доложили Молодцов и Кравченко: согласно моего плана и новой стратегической доктрины (о как умею мики в баки забивать) ночью Кравченко, выступивший из Могилева, захватил промежуточную станцию Чаусы, расположенную как раз посередине пути от Могилева до Кричева, не используя ни бронетехнику, ни грузовики, ни броневики: грязи на дорогах хватало, а мелкий противный дождь глушил звуки, так почему не подъехать эшелоном поближе? Батальону удалось подъехать по железке чуть ли не к самой станции… Ну а дальше — по отработанной схеме, тем более немцы попрятались по избам и сараям: у них же походных парилок нет! Кравченко и атаковал Кричев: группе Молодцова по железке ехать дольше и у них тоже по дороге станция Горки: примерно на таком же расстоянии… Так что батальоны Молодцова въезжали в захваченный город как «белые люди» не вылезая из вагонов своих эшелонов… Нахождение в городе — одни сутки: за это время нужно собрать трофеи на станции и в окрестностях; отправить излишки эшелонами в Оршу и Могилев; обработать огромное количество пленных: произвести отбор в РККА и в Спецназ и подлечить больных перед отправкой в те же города… Лишняя задержка смерти подобна: до Рославля, в котором обосновалась наступающая 4я танковая группа Вермахта — меньше 90 километров! А немцы не дураки: два плюс два сумеют сложить и перебросить по железной дороге часть войск для ликвидации угрозы в их непосредственном тылу. Это не где то там глубоко в тылу — это в их непосредственной зоне действий!
Вечером батальоны моей группы входят из города. Направление — на станцию Унеча. Строго на восток. Между нами — четыре станции: Добруш; Злынка; Новозыбков, Клинцы. Их нужно проскочить используя тот же приём — «чехарда». Проскочить так, чтобы к утру атакующие станцию Унеча батальоны стояли на позициях атаки! И батальоны рванулись вперёд, словно стадо носорогов, сметая на своём пути любые препятствия! НО — с минимальными потерями: подъезжали эшелоном; высаживали диверсионные группы, которые исчезали в темени леса; сгружали транспортные Ганомаги с задними гусеницами вместо колёс; усаживались туда целым отделением и вперёд — навстречу станции. А диверс. группы уже «шустрили» на позициях охраны. Десант с Ганомагов окружал станцию; уничтожал охрану и подавал сигнал: путь свободен! Новый батальон уходил вперёд с этой станции, а уставшие и промокшие до нитки бойцы стряхивали; счищали с себя и Ганомагов грязь; залазили в свои вагоны, в которых дежурные уже раскочегарили до красна две печки-буржуйки; переодевались в сухое, а промокшее и грязное развешивали по многочисленным гвоздикам, а как подсохло — счищали прилипшую высохшую грязь… А до этого — горячий отвар из листьев и ягод. И солдатские байки: кого; сколько и как… Многим не нравилось вспоминать, но с ними сидел командир отделения, который записывал в блокнот наиболее интересные и важные с точки зрения дальнейшего применения приёмы и способы. Записанное относил командиру взвода; тот — командиру роты, ну а тот — комбату. Интересные приемы и способы тут же спускались вниз — ком рот; ком взводов; ком отделений. И комбаты перебрасывались такой информацией между собой. Принцип, введённый мною прост: хочешь победить врага — совершенствуйся! Не будешь совершенствоваться ты — будет совершенствоваться он. И побеждать — тебя! Не даром немцы прошли путь от границы до Москвы за пять месяцев, а наши генералы — за ТРИ года! Очень уж привыкли воевать по старинке, а многие так и не отучились: Ура, в атаку! В лоб — на пулемёты; противотанковые орудия, да с жидкой поддержкой арт огнём или вообще без него… Про самолёты вообще молчу — часто даже отбомбиться толком не могли… А всё оттого, что не было заложено это умение до войны. Умышленно не заложено; обманно; преступно! Предательски! И заговор маршалов — это только верхушка айсберга! Главное так и осталось скрыто. Иудеями…
Проскочили, можно сказать, не заметив станцию Добруш; за ней — Злынку… К Новозыбкову подошли уже за полночь. Время ещё есть — я решил запустить своих, да и самому размяться… Стратегия не менялась, только к транспортным Ганомагам добавились ещё ЗСУ Ганомаги с 37мм зенитными пушками. В них, к зенитчикам залезли под брезентовую крышу ещё несколько бойцов. Новозыбков — станция побольше остальных — от неё на юг уходит железнодорожная ветка до города Новгород-Северский и гарнизон станции побольше… Вот и мы бросили на штурм целых две роты! И я со своим отделением… Взяли быстро и почти без стрельбы: моя «разведка с воздуха»; моё отделение «поураганило» и я «посвирепствовал», в придачу к моим бойцам…
