Дальняя дорога - Шидловский Дмитрий (книги серии онлайн .TXT) 📗

– Подтверждаю, – мрачно вымолвил князь Андрей. – Перед этим сбором я подписал указы, в которых по праву победителя возлагаю на себя титул Великого князя Ингрийского и самодержавного правителя этой земли. Что скажут мне посадники новгородский и псковский, признают ли они меня правителем Ингрийским?

В комнате воцарилась тишина. Все пытались осознать важность сказанных слов. Тут, на их глазах, рождалось новое государство, с которым их землям жить и граничить в веках. Только барон фон Рункель нисколько не был удивлен, так как все, что подписал и объявил сегодня Андрей, было подготовлено и написано именно им.

– Ежели княжество псковское признаешь, вече его признаешь, на границы его не посягаешь, признаю, – первым вымолвил псковский посадник.

“Еще бы ты не признал, – подумал барон, – когда Андрей тебя одним щелчком пальцев прихлопнуть может, с твоей небольшой дружиной, в которой он больше популярен, чем ты”.

– Не признает Новгород земли Ингрийской, – гордо произнес митрополит, вставая.

– Да полно, владыко. Ты Богу молись да в мирские дела не лезь, – урезонил его Святослав. – Вече меня крикнуло от имени Новгорода говорить, а не тебя. Новгород те земли больше ста лет назад потерял, а князь ныне мечом обрел. Что же нам ныне рать на рать с братьями идти. У меня дружина мала, большую набирать надо. А с немчурой, что за Тосной, мне маяться недосуг. От степняков да ливонцев оборониться бы, которые теперь на Новгород могут пойти, почуяв, что ингрийские рыцари его больше не защищают. Пусть объявит князь, что признает вече новгородское, границу по Тосне. Пусть обязуется корабли и купцов новгородских беспошлинно через земли свои пропускать, признаю я власть его над землей Ингрийской.

“А это уже победа, – подумал барон, – не зря я столько труда положил. Новгородцы могли бы и не признать власти Андрея над Ингрией. Тогда была бы совсем ненужная усобица. Что скажет Андрей?”

– Признаю, – коротко произнес Андрей.

– Ошибаешься ты, сын мой, – наставительно обратился митрополит к князю. – Верни землю Ингрийскую Новгороду, и провозгласит тебя вече князем. То уже на вечевой площади прокричали и народ поддержал. Чем худа тебе слава защитника земли православной?

– Вече ваше сегодня любит, завтра погубит, – ухмыльнувшись, произнес Андрей. – Сколько князей славных от себя отсылали? Я же желаю быть правителем волею Божьей, а не глоткой голытьбы.

– Глас народа – глас Божий, – гордо изрек митрополит.

– Не клевещи на Бога, владыко, – бросил Андрей. – Бог не додумается до такой глупости, которую временами кричит ваше вече. Да Бог и не будет менять решения от того, какой боярин сколько зерна худым людишкам роздал.

Митрополит перекрестился и сел.

– Дело есть еще, – произнес новгородский посадник. – Ты, князь, с рыцарями немецкими можешь делать что хочешь. Да только с земель новгородских пусть уйдут. И вотчины, что им принадлежали, без выкупа в казну новгородскую перейдут и выкуплены новгородцами будут. Месяц я рыцарям даю с земли нашей уйти. Кто дольше задержится, бит будет, как захватчик и гость непрошеный.

– Мои рыцари уйдут, – поднялся Гроссмейстер, – но поймите и вы. То, что произошло три дня назад под стенами этого города, было лишь началом большой войны. Есть еще Ливонский орден. А он лишь часть Тевтонского. Они смотрели сквозь пальцы, лишь пока здесь правили ингрийские рыцари. Ныне, когда Новгород и Псков вернули независимость, а в Петербурге сядет русский князь, их поход неизбежен. Как защищаться будете от мощи тевтонской?

– Верно сказал Гроссмейстер, – вступил князь. – Потому предлагаю я псковским и новгородским землям встать под мою защиту, объединить свои дружины с моей и вместе держать оборону. Я же хочу, чтобы купцы псковские, новгородские и ингрийские беспошлинно торговать могли на всех трех землях. Обещаю соблюдение всех вольностей жителям этих земель.

– Э, нет, шалишь, – хлопнул по столу ладонью новгородский посадник. – Ты, князь, в земле своей правь как хочешь, а нас оставь. Мы своим умом жить горазды. Ежели враг придет, надо будет – объединимся. Но править здесь до века будет вече.

– Ты, князь, обычаев наших не ведаешь, – вступил псковский посадник. – Вече псковское воли требует. Ступай с миром на Неву и правь там, как знаешь, а к нам со своим уставом не ходи.

– И церквей католических мы здесь не оставим, – высказался митрополит, вновь почувствовавший силу. – Священники ваши пусть нашу землю покинут в семь дней, а служб католических я с завтрашнего дня не позволю, – обратился он к отцу Людвигу.

– И то верно, – поддержал Святослав, – ступайте отсюда.

Отец Людвиг лишь склонил голову.

– Хорошо, завтра на рассвете я отправлюсь в Петербург со своей дружиной и присягнувшими мне рыцарями, – встал Андрей. – Рыцарей же, не примкнувших ко мне, пропустите через свои земли к ливонцам. Буду вашим гостем эту ночь и союзником вовек.

Все участники совета встали и поклонились друг другу.

Через несколько дней на границе с новоиспеченным княжеством Ингрийским его первый правитель держал совет. На этот раз в его шатер был приглашен лишь барон фон Рункель.

– Не понимаю я, барон, почему мы признали вольности Новгорода и Пскова, зачем создали княжество Ингрийское и удаляемся туда, в то время как могли править в более богатой земле? Следуя твоим советам, я побил рыцарей, хоть год назад и не думал, что княжение мне на роду написано. Потому и послушал тебя нынче. Но я не понимаю, ведь посадников мы легко могли пленить. Ни Новгород, ни Псков противиться мне бы не могли.

– Несложно свергнуть правителя. Сложно власть удержать, – отвечал барон. – Народ сейчас радуется освобождению, не ведая, что государственная независимость вещь дорогая, за которую надо платить. То, как грабил и притеснял их орден, они видели. А вот то, что защищал да жизнь устраивал, позабыли. Скоро властолюбие бояр, воровство посадников и их слуг, собственные проблемы, в которых они обвинят своих правителей, приведут к склокам. Более чем за сто лет они стали рабами. Готовы служить, но ждут, что за них все сладится, хозяин снимет все тяготы. Если бы ты захватил власть сегодня, завтра они бы обвинили тебя во всем, даже в том, что родной сын дурак да жена сварлива.