Приключения либроманта 3 (СИ) - Богдашов Сергей Александрович (читать книги без сокращений .TXT) 📗
В общем, видимся мы теперь с Верой редко — я в туре, а она то в кооперативе, то в Австрии, а теперь ещё и в США зачастила. Бывает, конечно, что мы пересекаемся, но происходит это обычно на кухне моего дома, куда девушка не забывает заскочить позавтракать и поделиться со мной новостями.
— Слышал, что в Америке твоего протеже чуть не застрелили? — уплетая приготовленную Гошей яичницу, поинтересовалась Вера, — В Нью-Йорке эту новость на каждом углу обсуждают.
— Это ты сейчас о ком? — приподнял я одну бровь, показывая свою заинтересованность, — У меня в Нью-Йорке двое знакомых — Леннон да Высоцкий, который сейчас вроде как у бывшего советского танцора живёт.
— О Ленноне, конечно же, — не переставала работать вилкой Вера, — Я читала, как Джон в твоей истории погиб. Здесь он повторил день своей смерти минута в минуту, разве что в "Дакоте" кровью не истёк, а просто зашёл в вестибюль и заявил консьержу, что в него стреляли. Затем дождался приезда полицейских, отдал им своё пальто, из которого позднее извлекли четыре экспансивных пули тридцать восьмого калибра, и удалился в свои апартаменты, заявив во всеуслышание: — "Гуманоиды, оказывается, честнее землян и да здравствуют инопланетяне!"
— Вот так отдал пальто и свалил? — чуть не подавился я кофе, услышав такие новости, — А с Чепменом что?
— Ну, не без штанов же Леннон ушёл, — улыбнулась Вера, — К тому же у него под пальто ещё и бронежилет оказался. С Чепменом что? Да всё тоже самое, что и в твоей истории. Позволил себя обезоружить, а затем уселся на тротуар и принялся читать "Над пропастью во ржи".
Вот и спасай после этого людей. Я ведь наивно полагал, что предупреждённый о покушении Леннон, наймёт охрану или каким-то другим способом разберётся с Чепменом. Откуда мне было знать, что Джон почувствует себя бессмертным, включит режим Бога и полезет под пули?
С другой стороны, а что Леннон мог предъявить Чепмену, не соверши последний покушение? Выдвинуть обвинение в преследовании и заявить, что его собираются застрелить? Так все вокруг посмеялись бы и сказали, что у Джона в очередной раз поехала крыша, и он решил раздуть хайп накануне выпуска своего нового альбома. Не было у Леннона ничего на своего потенциального убийцу. По всей видимости, Джон или устал бояться или ему жить надоело — вот и решил проверить мощь подаренного мной амулета, не забыв при этом надеть бронежилет. По крайней мере, я так думаю. Ну, а уж чем на самом деле руководствовался Леннон только он сам и знает. Главное, что жив остался.
Целый день я потерял, просматривая архив "Евровидения". Начиная с позапрошлого года и лет на тридцать вперёд прослушал все песни, которые занимали первые три призовых места, пытаясь найти хоть какие-то закономерности их успеха. А началось всё с неожиданной беседы в Театре Эстрады…
— Валера, ты ничего не слышал про "Евровидение"? — поймал меня директор Театра Эстрады в буфете, где мы наскоро попытались организовать маленький фуршет, посвящённый окончанию гастролей.
Выпендриваться нам особо не перед кем. Люди собрались все насквозь свои. В основном это администраторы, которые организовали нам поездку, и несколько знакомых из работников самого Театра. С некоторыми администраторами мы успели поругаться, натыкаясь на неизбежные накладки с размещениями, транспортом или оборудованием площадок, но так или иначе мы все концерты отработали и теперь самое время помириться.
Особых претензий к ним нет. Я понимаю, что все старались, но это же СССР… У нас всякие чудеса возможны, начиная от опозданий в движении поездов, отсутствии в гостиницах заранее забронированных мест, а несвоевременная подача того же автобуса — это скорее правило, чем исключение из него. Редкий город не отметился нервотрёпками.
За границей, наверное, проще в этом плане. У них всё по минутам расписано и любое нарушение графика можно выразить в штрафах и неустойках. А у нас часовое ожидание автобуса, ставящее концерт под угрозу — это рядовое явление, за которое максимум какой-нибудь диспетчер получит выговор.
— Неужели в СССР наконец-то решились принять участие в этом конкурсе? — постарался я изобразить удивление, мысленно поаплодировав Прорицательнице.
Верунчик всё круто предсказала. И вот они, первые ласточки…
— Да, на волне удачно проведённой Олимпиады такую возможность сейчас активно обсуждают в верхах. Мы жёстко опаздываем, конечно же, но у конкурса сейчас большие проблемы и его организаторы за счёт СССР рассчитывают серьёзно поднять свою популярность.
— У "Евровидения" проблемы? — помотал я головой, отказываясь верить в то, что слышу.
Точно куда-то не туда История поехала. Не должно было такого случиться.
— Представь себе. Там каждый год какие-то из стран отказываются от участия в конкурсе. Обычно это Греция, Израиль и Италия. Израильтяне так вообще отчудили. Они конкурс выиграли, но на следующий год отказались "Евровидение" у себя проводить. Посчитали, что это им чересчур дорого встанет. А в прошлом году к выбывшим Монако с Турцией добавились. Говорят, что нынче Турция вернулась, а вот восьмидесятый год они пропустили. Соответственно, Греция вместо Турции поучаствовала. У них же междоусобойчик из-за Кипра идёт, вот и строят друг другу козни.
— А не поздно ли наши спохватились? Уже вторая половина января, а конкурс обычно в середине весны проходит, если я правильно помню.
— Это уж не нам с тобой решать, — многозначительно заметил Александр Павлович, многозначительно стрельнув глазами в потолок, — Ты лучше мне другое скажи. Есть ли у вас в репертуаре подходящая песня, чтобы я смог её на прослушивание выставить?
— Песни-то у меня есть, и не одна, но сдаётся мне, что тут абсолютно другой формат потребуется.
— Зря я тебя, скорее всего, напрягаю. Вряд ли ты прослушивание пройдёшь, — всё-таки не удержался директор Театра, чтобы не высказать сомнение.
— Вот это как раз не вопрос. Прослушивание я легко пройду, могу даже с вами поспорить на ящик коньяка по этому поводу. Как вам пятнадцатилетний "Двин" в качестве ставки? Другое дело, что выиграть сам международный конкурс практически нереально. Там же все за соседей голосуют. По принципу: — "Ты мне — я тебе". Даже представить себе не могу, насколько выше головы надо прыгнуть, чтоб хотя бы в первую тройку попасть.
— Да какие там призовые места, думаю, на это наше руководство особо и не рассчитывает. Надо просто показать себя достойно, и этого достаточно, — махнул рукой Александр Павлович, барабаня пальцами по столу и о чём-то размышляя, — А что касается твоего пари, то я ответ тебе дам, когда песню услышу. У тебя с собой случайно нет её записи?
— Гкхм-м, — поперхнулся я, сообразив, что мы подходим к самому опасному моменту в разговоре, — Если честно, то у меня и песни ещё нет. Но можете не сомневаться. Через неделю она будет. И песня, и исполнение. А с танцем мы её дней через десять покажем. Там всё не так сложно выходит. Танцевальная группа с нами уже не раз работала, вот мы один их танец, который у них отлично поставлен, как раз и используем.
— Ничего не выйдет, — замотал головой директор, — По условиям конкурса на сцене должно быть не больше шести человек. Сам посчитай. Ты и твой ансамбль, это и так шестеро. Какие ещё танцоры?
— Петь мы будем дуэтом, а четыре молодых девушки будут крайне энергично двигаться, — озвучил я своё видение предстоящего номера.
— Валера! Только без похабщины! — воздев палец вверх, повысил голос Александр Павлович, и потянулся за платком, чтобы утереть вспотевший лоб.
— Вы напрасно волнуетесь. Всё будет в пределах норм и правил социалистического общежития, — блеснул я популярной и "правильной" в СССР риторикой, — Девушки будут в закрытых спортивных костюмах, и вполне возможно, что даже с олимпийской символикой на груди, — почесал я затылок, соображая, не будет ли перебором столь явный намёк на успешно проведённые страной Олимпийские Игры. Так-то это прилично на политическую спекуляцию смахивает, а впрочем, должно прокатить. Раз уж даже западная пресса признала, что мы чуть ли не лучшую в мире Олимпиаду провели, то грех не присоседиться к такой славе. Я же не только свои интересы собираюсь преследовать, но и всей стране от моего удачного выступления авторитета перепадёт.
