Корона и Венец (СИ) - Касаткин Олег Николаевич (лучшие книги читать онлайн бесплатно TXT) 📗

Служба молодого поручика закончилась быстро — в 1849 году в венгерском походе в Трансильвании — когда он отказался выполнять приказ. Никакой «голос крови» про который любят рассуждать немцы тут был не причем. Просто однажды его батальонный командир приказал ему расстрелять пленных гайдуков.

На что Роман Степанович возмущенно ответил:

— В бою убью столько врагов, сколько рука рубить не устанет! Но это пленные и я не могу…

Пленных само собой все равно расстреляли а сам поручик Антонов отделался (особенно по николаевским временам) легко — отставка без мундира — как ни крути а дело то было щепетильное, так что шума предпочли не поднимать.

(Был опять же слушок что зверство батальонного объяснялось тем что в том бою погиб его адъютант также являвшийся и любовником).

Ушедший на службу восторженным юношей Антонов вернулся домой угрюмым и опустошенным человеком.

От скуки занялся небольшим конным заводом бывшим при имении, и на удивление довольно быстро поднял дело.

Жил бирюком, избегал гостеваний у соседей и пирушек, осенних и зимних охот… А весь кураж выпускал несколько раз в год на ярмарках куда гонял табуны вместе со своими мужиками — такими же угрюмыми лихими людьми не боявшимися ни Бога ни черта — только своего дикого барина. Так дожил он до тридцати пяти без малого лет, пока однажды как то раз остановился поблизости от Антоновки табор цыганского барона Гурия Селиванова. А с ними — и младшая его дочь — Аглая. Хоть и не было той шестнадцати еще но уже прославилась она — не только как красавица из красавиц но и как знаменитая конокрадка. Говорила молва что не хитростью ли ловкостью но какими-то неведомыми цыганскими чарами приманивает и угоняет она лошадей — хоть из охраняемый конюшен сводит, хоть из табунов на вольном выпасе — даже на глазах у десятка сторожей… Ни разу не оставляла она никаких улик и всегда выходила суха из воды. Дерзость ее росла изо дня в день, а поймать ее с поличным не удавалось. И не диво что нацелилась она на стада Антонова — подобралась в одиночку к пасущимся в ночном коням и повела их за собой, пока пастухи задремали… Все да не все… Уже было свела Аглая коней да примчались вызванные подпаском стражи во главе с Антоновым. Стремительно вскочила Аглая на неоседланного коня — на Рукосуя — как вспоминал отец — который и вырастившего его конюха Еремея сбрасывал через два раза на третий и понеслась прочь. Пока прочие ловили разбежавшихся лошадок Антонов в одиночку погнался за бешеной цыганкой уводившей самого дорогого жеребца из его табунов.

«Девять тысяч серебром давали — но я ж не дурак!» — приводила Вероника отцовские воспоминания… Жеребят от него по пятьсот без торга брали!»

Гнал наугад через ночной лес, в дикой безумной скачке — однако же настиг, отобрал нож за который та схватилась, и спутанную, стреноженную не хуже кобылы привез в усадьбу… Что случилось дальше — неведомо никому. Говорили одни что приворожила его ведьма цыганская а другие — что просто узрев при дневном свете несказанную красоту воровки вмиг влюбился в нее прежний дикий барин.

Но так или иначе — когда на третий день набравшиеся смелости табор пришел к воротам имения и отец Аглаи собрался просить смилостивится над непутевой дочкой обещая любой выкуп, Роман Степанович вышел ему навстречу под руку с бледной Аглаей облаченной в господское платье и сообщил что намерен жениться на его дочери и сам по этому случаю желает выкупить её из табора.

(При этом физиономия его была расцарапана, как если бы отставной поручик сразился с парой разъяренных кошек).

Остолбеневший «барон» потрясенно молчал минут пять а потом вдруг сорвал шапку и хлопнул ей оземь да и рявкнул так что кони присели.

— Я, барин, детьми не торгую! А если дочка моя тебе не для потехи нужна а для честной жизни — бери так! Но чтоб прямо сейчас обвенчался!

…Так Аглая, ставшая Аглаей Гурьевной Антоновой утвердилась хозяйкой Антоновки и сердца мрачного конезаводчика. Носила французские туалеты будто бы всю жизнь этому училась, вела дом не давая прислуге воровать, хотя иногда забывшись могла машинально есть с ножа…

Шло время, у Антоновых один за другим родились шестеро детей — четыре сына и две дочери. Все на редкость вышли люди приличные и разумные — старший сын обучался ветеринарному делу в Париже, готовясь стать отцовским воспреемником, средний пошел по коммерческой части, младший даже выбрал для себя духовную стезю поступив в семинарию… Военной карьеры правда никто не избрал — видать отцовский опыт отохотил…

Но вот ней — в Веронике видимо кровь разных народов смешавшись подобно вину с коньяком дала совершенно адскую смесь. Да — красота ее заставляла говорить о себе чуть ли не всю губернию, но манеры ужасали чопорных провинциальных матушек искавших невест свом сыновьям… Ну что это за невеста у которой на уме скачки по лесам и полям заставляющие только качать головами отцовских конюхов да стрельба — правда не по дичи — чтоб девицу на охоту брать такого быть не могло — а по тарелочкам. Никакого приданого честное слово не захочешь!

А в семнадцать лет… В семнадцать она сбежала из дому — не с табором и не с проезжим офицером — как бы полагалось в пошлом водевиле а с баритоном из гастролировавшей в Костроме труппы.

Вернулась она через год — с разбитым сердцем и крошечной дочкой…

Как однажды рассказала Вероника, отец в тот день вышел к ней стоявшей на коленях у порога родного дома с ружьем — видать намереваясь своей рукой покарать блудную дочь. Но увидев ее, исхудавшую, в лохмотьях с младенцем на руках — бросил двустволку и разрыдавшись убежал в дом…

Явившаяся следом Аглая Гурьевна ругала, забывшись, Веронику по-цыгански и по-русски словами совсем неподобающим а в конце отхлестала по щекам… А потом забрав плачущую малышку принялась ее укачивать…

…В то время у соседей Антоновых гостил родственница Оболенских-Нелединского знавшая о том что Вдовствующая Государыня набирает новых фрейлин, и хотя как будто столь явно скомпрометированная девица и не могла даже формально вступить в число их — написала мадам Нелединской о необыкновенно красивой девушке которая при этом надежд на замужество не имеет и вообще для неких обязанностей по-видимому вполне пригодна.

И вскоре в дом Антоновых пришло письмо из Ведомства Императрицы Марии с приглашением Веронике приехать в Петербург для получения вспомоществования…

Глава 3

…Шум у двери и звук упавшей мебели прогнали мысли о чудесной женщине пристроившейся рядом.

Вскочив с постели Георгий с недоумением смотрел на женскую фигурку в лисьей шубке у дверей той самой потайной лестницы.

— Ольга?! — он машинально прикрылся простыней.

— Да ваше величество! — сообщила баронесса фон Мес. Это я.

— Как ты тут оказалась?

— Приехала на извозчике из Царского Села…

— Да? — с некоторой растерянностью кивнул Георгий. А…

— А ваши люди внизу, государь, пропустили меня ибо уже знают что мы с вами друзья… — с той же улыбкой ответила Оля.

Не смотрите на меня так Вероника Романовна — между тем так же мило улыбаясь продолжила Ольга с некоторой опаской надо сказать взирая на выбравшуюся из постели Веронику.

Лицо у той было недоумевающее злым — того и глади по примеру диких цыганских предков вцепится в волосы конкурентки… Просто… я подумала что этот дворец хоть и мал но уж для трех тут места хватит — и указала на разобранную постель.

А потом принялась раздеваться…

Вероника посмотрела на нее, затем вдруг в полной растерянности села на постель и зачем то натянула на себя лежавшее на полу одеяло…

А Георгий Александрович Романов, Император всероссийский, царь Польский, государь Туркестанский и прочая и прочая все еще не знал как ему себя вести дальше. Вызвать слуг и вывести невесть что задумавшую баронессу, а может быть как ни в чем не бывало одеться и попрощаться с дамами?

Но так ничего и не решил — предоставив в конце концов всему идти как шло.

Еще подумав что может быть лучше было бы сначала поужинать при свечах, поговорить о том о сем, но…