Святой Лейбовиц и Дикая Лошадь - Биссон Терри Бэллантин (читаем бесплатно книги полностью txt) 📗

Его исповедник и духовный наставник часто недвусмысленно предупреждал Чернозуба, что он не должен всерьез воспринимать якобы сверхъестественные проявления, типа голосов или образов, которые возникают во время сосредоточенной поглощенности, ибо такие вещи обычно являются или делом рук дьявола, или просто ложными побочными следствиями предельной концентрации, которая требуется для медитации или поглощенной молитвы. Когда как-то ночью такие видения в самом деле явились к нему в келью, он списал их на счет жара и лихорадки, поскольку за день до этого действительно заболел и был отпущен из скриптория.

Чернозуб опустился на колени на тонкое дощатое покрытие рядом с лежанкой и, не моргая, уставился на маленькое изображение Непорочного Сердца, висящее на стене. Когда мысли успокоились и упорядочились, он снова обратил внимание на картинку. Цвета были размыты, не хватало многих подробностей, и вряд ли она представляла собой что-то большее, нежели символ. Он вознес молитву без слов и рассуждений, и увидел мысленным взором образ и сердце Девы. От жара у него слегка кружилась голова и когда он опустился на колени, его уста сковала немота.

Временами у него темнело в глазах и начинало учащенно биться сердце. Изображение расплывалось перед глазами, и казалось, что он проваливается в какой-то темный коридор, который ведет в пустоту.

В темноте пространства, перед ним возникло живое сердце, которое пульсировало в такт с его собственным. Оно было совершенным во всех подробностях. Укол в левый желудочек выдавил несколько струек крови. По прошествии времени он перестал испытывать страх и удивление, но продолжал в полной отрешенности смотреть перед собой. Он без слов понимал, что перед ним, 1е сердце Девы Марии, что не удивляло и не смущало его. Просто он принимал то, что в эти минуты представало перед его глазами.

Стук в дверь вывел его из транса. От резкого возвращения к действительности по коже пошли мурашки.

– Benedicamus domino [6], – помолчав, сказал он.

– Deo gratias, – ответил приглушенный голос из коридора. Это был брат Джонан, созывавший всех к заутрене.

Встав, Чернозуб включился в привычную рутину, но волшебное очарование видения не покидало его ни в этот день, ни в следующий. Что было весьма удивительно, тем более что жар его оставил.

Поскольку настоятель Олшуэн так и не вызвал его даже и на третий день отсутствия преосвященного Джарада, Чернозуб сам разыскал его. Олшуэн был старым приятелем Чернозуба; он считался его учителем и исповедником еще до того, как стал настоятелем, но сейчас появление в дверях кабинета давнего ученика не вызвало у него ни улыбки, ни приветствия.

– Вроде не успел я тебя пригласить повидаться, – сказал Олшуэн. – Ну ладно, садись.

Вернувшись в кресло, Олшуэн облокотился на стол, соединил кончики пальцев и наконец одарил Чернозуба тонкой улыбкой. Он ждал.

Вскинув брови, Чернозуб сел на краешек стула. Он тоже ждал. Приор начал попарно разводить пальцы и, шлепая подушечками, снова сводить их. Чернозуба всегда восхищало это умение. Координация движений у настоятеля была отменной.

– Я пришел спросить…

– Его преосвященство Джарад приказал мне выставить тебя, если ты придешь просить о чем-то большем, чем благословение. Разве что ты справился с Боэдуллусом, но я-то знаю, что пока этого нет. Выставлять тебя я не буду, ибо сам пригласил тебя, – он подчеркивал значимость каждой фразы, делая между ними паузы и пошлепывая подушечками пальцев. Так он вел себя только когда нервничал. – Так чего ты хочешь, сын мой?

– Благословения…

Легко разоружившись, вежливый Олшуэн положил на стол руки, наклонился вперед и облегченно рассмеялся.

– …моей просьбы освободить меня от обетов. С лица Олшуэна сползла улыбка. Он откинулся на спинку кресла, снова свел кончики пальцев и мягко сказал:

– Чернозуб, сын мой, до чего ты грязное и паршивое отродье Кочевников!

– Вы же, конечно, говорили обо мне с его преосвященством Джарадом, отец настоятель, – Чернозуб рискнул выдавить сокрушенную улыбку.

– Он не сказал ничего из того, что ты хотел бы услышать и произнес несколько слов, которые тебе лучше не слышать. Он посвятил этой теме не менее полминуты и говорил очень быстро. Затем приказал мне выставить тебя и уехал.

Чернозуб встал.

– Прежде чем меня выставят, не будете ли вы столь любезны разъяснить мне, как я могу узнать об этой процедуре?

– О какой процедуре? Освобождения от обетов? – Олшуэн дождался утвердительного кивка Чернозуба и продолжил: – Значит, когда выйдешь за дверь, повернешь направо. Через холл дойдешь до лестницы и спустишься к крытой аркаде. Оттуда прямиком к главному входу, через который выйдешь во двор. По другую его сторону – основные ворота, миновав которые, окажешься на дороге. Как только на нее ступишь, считай, что принадлежишь самому себе. Перед тобой лежит путь к новому будущему, – он не счел необходимым добавить, что Чернозуб будет отлучен от Церкви, что его нигде не будут брать на работу, что он будет лишен права обратиться в церковный суд, будет отлучен от всех таинств, все клирики и благочестивые миряне будут избегать его и он может стать жертвой любого, кто поймет, что он, Чернозуб, не имеет права искать защиты ни в одном суде.

– Конечно, я имел в виду освобождение в соответствии с законом.

– В библиотеке есть книги по каноническому праву.

– Благодарю вас, отец настоятель, – Чернозуб собрался уходить.

– Подожди, – смягчаясь, остановил его настоятель. – Скажи мне, сын мой… если после того, как ты кончишь Боэдуллуса, появится возможность – всего лишь гипотетическая, понимаешь?..

Если в таком случае тебе будет предоставлена возможность выбрать себе работу, что бы ты сказал о других занятиях? Монах замялся.

– Скорее всего я бы тщательно обдумал эти возможности.

– Сколько тебе еще осталось до конца перевода?

– Десять глав. Олшуэн вздохнул.

– Присядь-ка снова, – сказал он. Порывшись в бумагах на столе, приор нашел запечатанный конверт. Чернозуб увидел на нем свое имя, начертанное рукой преосвященного Джарада. Настоятель надорвал конверт, развернул вложенную в него записку, медленно пробежал ее глазами и поднял взгляд на Чернозуба. Потом опять сложил пальцы и, как раньше, стал постукивать ими друг о друга.

– Список работ?

– Да… он оставил тебе выбор. Когда ты кончишь «Книгу Начал», можешь приняться за «Следы ранних цивилизаций» того же автора. В том случае, если ты заболел и устал работать над достопочтенным Боэдуллусом.

– Я устал и болен от этой достопочтенности.

– В таком случае ты можешь приняться за перевод Иогена Дюрена «Вечные идеи региональных сект».

– На язык Кочевников?

– Конечно.

– Благодарю вас, отец настоятель.

Миновав холл, Чернозуб вышел к лестнице, проследовал через аркаду, вышел через главный вход во двор и, оставив за собой основные ворота, оказался на дороге. Тут он постоял какое-то время, растерянно разглядывая скупой выжженный пейзаж. Ниже по дороге лежала деревушка Санли Боуиттс, а в нескольких милях за ней вздымалась гора с плоской верхушкой, именовавшаяся Столовой, или Последним Пристанищем. Дальше высились другие горы, к которым вел ряд холмов. Почва была покрыта редкими посадками кактусов и юкки, а в низинках местами росла трава и мескитовые кустарники. Вдалеке паслись антилопы, и он видел, как брат-пастух гонит свою отару через перевал, а его пес, порыкивая, кусает за ляжки отстающих.

Фургон, который тащил понурый мул, остановился, обдав Чернозуба облаком пыли.

– В город собрался, брат? – спросил его медведеообразный кучер, как на насесте восседавший на куче мешков с кормом.

Чернозуб испытывал искушение миновать деревню и вскарабкаться на Последнее Пристанище. Он слышал, что там часто бывают люди, и местные монахи порой отправлялись туда в одиночку (с соответствующего разрешения), чтобы обрести духовное озарение в этих диких местах. Но после краткой паузы покачал головой: «Большое спасибо, добрый простак».