Взгляд василиска (СИ) - Оченков Иван Валерьевич (книги онлайн читать бесплатно .txt) 📗
Как и во всякой войне, трусость и нераспорядительность одних, нередко компенсировались героизмом и самопожертвованием других. Получивший тяжелые повреждения в бою броненосный крейсер «Дмитрий Донской», едва не затонул в шторм. Впрочем, лишившийся труб и с поврежденными котлами старый корабль не сдавался и упорно боролся с разбушевавшейся стихией за жизнь своего экипажа. Наконец, почти лишенный хода крейсер выбросило на берег одно из многочисленных островов архипелага. Дело могло кончиться плохо, но по счастью, вскоре шторм стих, и жизни отважных моряков ничего не угрожало. К сожалению, радиорубка была разбита еще во время боя, и вызвать помощь не представлялось возможным. Первое время на крейсере надеялись, что их найдут, но с каждым днем надежда таяла. Однако принявший командование после ранения командира старший офицер Блохин был не таким человеком, чтобы отчаиваться. Поскольку следующего шторма старик «Донской» мог и не пережить, большинство команды, включая раненых, было переведено на берег. Чтобы предотвратить разброд и шатание, люди были заняты работой. Одни под руководством офицеров строили хижины, другие пытались починить разбитые во время боя шлюпки, третьи добывали пищу. К сожалению, островок был совсем мал и не мог бы прокормить такое количество людей долгое время, но пока голод потерпевшим кораблекрушение не угрожал. Когда одну из шлюпок удалось восстановить, Блохин отправил на ней на разведку мичмана Погожева и шестерых матросов. На следующий день мичман и его люди вернулись на захваченной ими большой рыбачьей джонке полной рыбы. Поскольку местные жители имевшие несчастье попасться на глаза ушлому мичману формально были подданными микадо, русские моряки были в своем праве. Посмотрев на добычу, Блохин крепко задумался. Затем, ознакомившись с рыбачьим суденышком, распорядился перетащить на него две тридцатисемимиллиметровых пушки Гочкиса и десантное орудие Барановского. Больше, джонка вряд ли бы выдержала, впрочем, для его замыслов и этого было достаточно. Через три дня, английский пароход «Гермес» повстречал в море странную джонку. Сначала на ней полуголые люди махали длинными шестами с привязанным к ним тряпьем стараясь привлечь к себе внимание. А затем, когда его капитан, на свою беду, решил подойти поближе на джонке подняли Андреевский флаг и выстрелили из пушки, приказывая остановиться. Будь у капитана Харди чуть больше времени на раздумья, он, возможно, сообразил бы, что малокалиберные снаряды не смогут нанести ему пароходу серьезных повреждений. Но в тот момент он был настолько ошарашен, что и не подумал сопротивляться. Со странной джонки на борт «Гермеса» поднялись вооруженные русские моряки и ознакомившийся с документами офицер, радостно заявил мрачному капитану, что поскольку его старый угольщик идет с грузом кардифа в Иокагаму, то и корабль и его груз конфискуется как военная контрабанда. После чего, он заставил Харди и его людей подвести «Гермес» к какому-то острову, где на их угольщик еще два дня перегружали снятое с разбитого русского крейсера вооружение и переводили людей. Наконец, когда все что матросские руки смогли снять со старого корабля, было погружено на захваченный корабль, Блохин приказал отчаливать. Заложенные в погреба и заряженные минные аппараты подрывные патроны взорвались, отдавая заслуженному кораблю последний салют, и капитан второго ранга приложил руку к козырьку, провожая старого товарища в последний путь.
По пути ставший русским вспомогательным крейсером «Гермес» захватил еще один приз и привел его во Владивосток.
Впрочем, обо всех этих обстоятельствах стало известно гораздо позже, а пока крейсерская война только разгоралась. Один из старших братьев нашего героя, великий князь Александр Михайлович, получил от государя именное повеление организовать блокаду японских островов. Сандро, как его называли в семье, подошел к делу весьма энергично и со свойственной ему изобретательностью. Пароходы Добровольного флота «Владимир», «Киев» и «Воронеж» один за другим выходили из Севастополя под коммерческими флагами. Достаточно тихоходные корабли поначалу не вызвали подозрений у «просвещенных мореплавателей», однако едва первый из них, «Владимир» миновал Суэц, к нему присоединился отставший несколько ранее из-за поломки от отряда Вирениуса крейсер второго ранга «Алмаз». Крейсер из «Алмаза» построенного как яхта наместника Дальнего Востока Алексеева, был, прямо скажем, так себе. Слабо вооружённый и тихоходный по меркам крейсеров, он, тем не менее, мог догнать почти любой транспортный корабль, чем немедленно и занялся. Приданный же ему в качестве судна-снабженца «Владимир» обеспечил более чем достойную автономность. Захватывая одного за другим нейтралов и отправляя их с призовыми командами в Черное море, он скоро на некоторое время практически перекрыл доставку грузов в Японию через Суэцкий канал. Биржевые котировки в очередной раз рухнули, а пароходные и страховые компании резко взвинтили цены. Вслед за этим пришло сообщение, что вооруженная царская яхта «Штандарт» вместе с пароходом «Киев» занимается тем же самым у мыса Доброй Надежды. Построенный датскими корабелами «Штандарт» был весьма быстроходен, а установленные на нем четыре шестидюймовых и шесть девятифунтовых орудий несмотря на некоторую устарелость были вполне достаточны для того чтобы внушать уважение купцам. И наконец, еще один русский крейсер «Светлана», также имевший репутацию яхты, вместе с пароходом «Воронеж» занял позицию в Индийском океане. Впоследствии, злые языки окрестили этот отряд рейдеров, «яхтенной эскадрой» или даже «сборищем плавучих борделей», но в тот момент их действия произвели эффект разорвавшейся бомбы. Скандал поднялся страшный, дипломатические ведомства Великобритании, Франции и Германии потребовали прекратить от Российской империи «неслыханное пиратство, попирающее все международные нормы». Особенное возмущение вызвал тот факт, что призовые команды на захваченных нейтральных кораблях формировались из числа моряков Добровольного флота доставленных транспортами.
В ответ на эти «громы и молнии», только что сменивший Ламсдорфа на посту министра иностранных дел барон Розен, вызвал к себе послов и скучным голосом сообщил им:
— Россия в отличие от Японской Империи всегда соблюдала дух и букву международных договоров и никогда ни на кого не нападала без объявления войны. И даже подвергнувшись вероломному и ничем не спровоцированному нападению со стороны последней, свято выполняет взятые на себя обязательства. Посланные же на морские торговые пути крейсера, действуют в полном соответствии с международным морским правом. Так что, претензии ваших правительств, господа, по меньшей мере, не обоснованы.
Впрочем, французский посол Морис Бомпар, имеющий дружеские отношения с большинством членов царской семьи попробовал пожаловаться лично государю. Тот принял его очень любезно и сочувственно выслушав, заверил в своей полной и безоговорочной поддержке. Но когда на следующий день, окрыленный полученными обещаниями, посол явился в здание на Певческом мосту, Барон Розен, чье германофильство было общеизвестным, без тени улыбки спросил его:
— Месье Бомпар, как вы думаете, сколько дивизий выставит Япония в случае Франко-Германской войны и, самое главное, на чьей стороне? — И пока потерявший дар речи посол пытался найти какой-нибудь удобоваримый ответ, продолжил: — Возможно убытки ваши негоциантов не настолько велики, чтобы «Прекрасная Франция» рисковала ради них потерей такого союзника как Россия?
Потрясенный до глубины души Бомпар поднял глаза на украшавший кабинет министра парадный царский портрет и тихонько пробормотал: «Боже, какое византийское коварство!»
Больше претензий от правительства Франции на действия русских рейдеров не поступало. К тому же, первые призовые суды в Севастополе преподнесли еще одну сенсацию. Если груз британских кораблей, как и они сами, просто и незатейливо конфисковались, то владельцы французских и немецких пароходов получали довольно значительную компенсацию, покрывавшую их расходы на переход в русский порт и возвращение обратно, как если бы они были зафрахтованы русским правительством. Вслед за этим все газеты обошла весть, что немцы и французы сами сообщали русским властям о характере своего груза и именно за это получали вознаграждение. Неизвестно было ли в этих сообщениях хоть слово правды, но правительство Микадо стало довольно настороженно относится к любым перевозчикам кроме британских.
