Порядок в танковых войсках - Земсков Андрей (книги бесплатно .TXT) 📗
— Ком, ком, юдише швайн! — пинком подтолкнул Ганс пленного.
В отделе контрразведки дивизии пленный, опасливо косясь на солдат, которые его привели, продолжил заявлять, что он «руссише шпион» и «юдише комиссар». В качестве доказательства Гюнтер передал гестаповцам русскую ручную гранату РГД-33 и «опознавательный знак русского шпиона» — эмалевую красную звездочку от пилотки, которые якобы были изъяты у пленного при задержании. Когда солдаты ушли, пленный сразу сменил показания и заявил:
— Я генерал Манштейн, командующий 4-й танковой группой, находящейся в окружении!
Гестаповцы расхохотались. То, что Манштейн погиб, а его обезображенный труп был опознан по документам, подтверждали и русские своим официальным сообщением, и взятые ими в плен офицеры штаба 4-й танковой группы, и немногие выбравшиеся из окружения немецкие офицеры и солдаты. Официально было объявлено, что фон Манштейн-Левински погиб во время попытки прорваться из окружения. Его труп обнаружили и опознали немецкие солдаты, но не успели захоронить. При капитуляции тело было передано русским войскам, которые и произвели захоронение.
Около получаса гестаповцы обсуждали, стоит ли оформлять пленного как русского шпиона. Но все же решили не позориться и передать его зондеркоманде как еврея. Уже следующим утром бывший генерал сидел в товарном вагоне, который, отстукивая колесами на стыках рельс, катился в сторону концентрационного лагеря Майданек. Генерал Манштейн еще не знал, что он совершенно зря почти неделю пробирался через русские тылы, переодевшись в украденное в какой-то деревеньке платье. В общем-то, только случайность заменила ему виселицу бараками концлагеря. Объявись он живым и здоровым, наверняка бы попал в число участников заговора против Гитлера. Так что лучше для него было сидеть в концлагере в качестве еврея и ждать, когда его коллега, генерал Роммель, отвоюет у англичан Палестину для создания еврейского государства. А затем благополучно туда отбыть, так как Гитлер, по имевшемуся соглашению с сионистами, в обмен на сдачу Австрии, Чехословакии и Франции обязался не только отвоевать для еврейского государства территорию Палестины, но экспортировать туда население, заранее заготовленное в концентрационных лагерях под страхом «холокоста».
8 июля 1941 года. Белоруссия, где-то под Сморгонью.
Взгляд через командирский перископ танка Т-34М.
На рассвете поступил приказ о начале наступления. И хотя этого приказа войска ждали уже неделю и готовились к дальнейшим боям, он все равно был несколько неожиданным, так как день и час начала операции до последнего момента держали в секрете. Войска подняли по тревоге и зачитали приказ верховного главнокомандующего о начале наступления по всем фронтам. В историю этот приказ вошел как «Вперед на запад!». Залезая в люки своих боевых машин, танкисты шутили:
— А на берегу Рейна надо останавливаться? В приказе ничего об этом не сказано...
— Не-е-е, на Рейне точно останавливаться не надо. Вот на Ла-Манше остановиться придется... чтобы подготовиться к его форсированию...
— Ха-ха-ха... — отвечали дружным хохотом другие экипажи.
Боевой задор читался во взглядах русских бойцов. Наскучило им сидеть и ждать. Русская душа рвалась в бой и жаждала битвы. Но вот заурчали танковые моторы, лязгнули гусеницы, и стальная лавина двинулась на запад на всем протяжении фронта от Балтики до Черного моря. А за ней подобно раскатам грома понеслось «Ура!» русской пехоты. Русская армия, конечно, наступала не сплошной стеной. Стальные клинья восьми танковых армий вспороли немецкую оборону, как некогда мечи русских витязей вспарывали доспехи кровожадных христианских рыцарей-крестоносцев, в древности пытавшихся покорить Россию и подчинить ее своему кровожадному богу.
Гвардии капитан Терехов вел свою роту через проход в заграждениях, расчищенный огнем артиллерии. Танки шли взводными колоннами след в след, чтобы уменьшить вероятность подрыва на минах, которые могли уцелеть после артобстрела. Командирский танк капитана Терехова замыкал строй роты. И хотя механики-водители головных машин старались выбирать путь, объезжая воронки, танки все равно кидало вверх-вниз на перепаханной гаубичными снарядами земле. Капитан Терехов, держась за поручень, не отрывал глаз от перископа, несмотря на тряску.
— Валькирия-3, я Валькирия-1! Ориентир — отдельно стоящее дерево. В полусотне метров противотанковое орудие. Подавить огнем!
— Есть подавить огнем! — сквозь треск радиопомех сразу послышался ответ в наушниках.
Машины третьего взвода развернули башни несколько вправо и остановились. Грохнули выстрелы. К замаскированной в кустах пушке РаК-38 понеслись осколочно-фугасные УОФ-354. Полыхнули взрывы. Из клубов дыма и пыли полетели в разные стороны ветки кустов, комья земли, доски и куски покореженного железа. А танки уже неслись дальше.
— Цель уничтожена, товарищ капитан! — услышал Терехов в наушниках рапорт командира третьего взвода.
Капитан улыбнулся. Если в первых боях победы одерживались в основном за счет технического превосходства русских танков, а также храбрости и смекалки русских экипажей, то теперь уже явно чувствовалась боевая сноровка. Русские и в середине XX века не утратили способности быстро учиться и всегда превосходить своих заграничных учителей.
Пехота выдвигалась на броне танков, но перед линией заграждений спешилась и теперь с криком «Ура!» бежала позади. На некотором удалении шли танки КВ-3, поддерживая наступающих огнем своих мощных орудий.
Вот впереди немецкие окопы. Головной танк первого взвода все же встал с перебитой гусеницей. В окопах суетилась немецкая пехота. В сторону русских танков полетели винтовочные кумулятивные гранаты. Однако точность их была невысока, а русские танкисты заблаговременно укрепили на танках пустые ящики и другие самодельные заменители противокумулятивных экранов. Русские всегда отличались изобретательностью. Танки замедлили ход и пропустили вперед пехоту, поддерживая ее огнем пулеметов и орудий. Затрещали автоматические винтовки АВС-36, в немецкие окопы полетели ручные гранаты. Вот слева ожил подавленный недавно немецкий пулемет. Но пулеметчика сразу заставили залечь на дно окопа фонтанчики земли, поднятые на бруствере ответным огнем танковых пулеметов. Затем грохнул взрыв снаряда. Тело немецкого пулеметчика вместе с пулеметом и комьями земли вышвырнуло на бруствер развороченного взрывом окопа.
А русская пехота уже врывалась в траншеи, выметая оставшихся немцев огнем автоматических винтовок. Бой в траншеях длился недолго, и танковая рота капитана Терехова вновь устремилась вперед — ко второй линии обороны, куда отступили уцелевшие на первой линии остатки немецких подразделений. Теперь сложность заключалась в том, что вторая линия обороны была подготовлена не хуже первой, но была хуже разведана и, соответственно, не так основательно обработана артиллерией.
Под гусеницей одного из танков прогремел взрыв. Машину даже слегка качнуло. Разлетелись разбитые траки. Один из катков оттопырило в сторону. Минное поле.
— Рота, стой! Мины! — крикнул Терехов по радио. — Прикройте товарищей огнем! Михайлов, аккуратно подойди сзади и возьми подбитую машину на буксир!
Полагаясь на свой боевой опыт, Иван предполагал, что минное поле обязательно должно простреливаться. И действительно, с небольшого холмика начала бить пушка. А неподалеку еще одна. Танки в ответ открыли по ним огонь. Снаряды рвались прямо около пушек, но они продолжали стрелять. Неужели ДОТы или вкопанные в землю танки? И действительно, когда разрывы смели маскировку, то Иван разглядел торчащую из земли башню танка КВ-1 с 76-мм пушкой. Броня башни имела многочисленные следы попадания снарядов, но была целой. Противостоять врытому в землю KB было крайне тяжело, а он успел подбить еще два русских танка. Тут помочь могут только идущие следом КВ-3. Но Иван заметил крадущиеся к торчащей из земли башне фигурки пехотинцев.
