Время Бесов - Шхиян Сергей (серии книг читать бесплатно txt) 📗
— Даша, это я! — сказал я шепотом
— Папа умер, — откликнулась она тихим, ровным голосом.
— Господи, — только и нашел, что выговорить я.
— Зажги свет, — попросила Ордынцева.
Я нашарил на стене выключатель, и под потолком загорелась маломощная тусклая лампочка. Старик лежал, вытянувшись на своей узкой койке Черты лица его смягчились, и он был похож на спящего. Даша сидела рядом с ним на кровати и смотрела на меня каким-то потусторонним, просветленным взглядом. Она не плакала, казалась спокойной и едва ли не счастливой.
Глава 18
Похоронили действительного статского советника Александра Александровича Ордынцева на Ваганьковском кладбище в Москве по высшему разряду. Обошлось нам это в пустяк, вторую брошь, купленную все тем же дядей Гришей Блиндерманом. Похоронная контора, плененная щедростью родственников покойного, предлагала организовать место на Новодевичьем, но я решил не зарываться.
Провожали Александра Александровича в последний путь почти все жильцы его бывшей квартиры. Не знаю, из уважения ли к тихому интеллигентному старику, былому собственнику жилплощади, или в надежде на богатые поминки. Из всех жильцов этого гадюшника отсутствовали только две его непосредственные соседки, известные мне Верка без отчества и полная дама, Элеонора Викторовна. У них обеих были виды на комнату старика и знаться с другими претендентами, которыми они считала нас с Дашей, достойные москвички не пожелали.
Больше всех неистовствовала непримиримая Верка. Она бесновалась возле нашей двери, не замолкая ни днем, ни ночью — разоблачала подлых, безжалостных, бесчувственных детей, являющихся к престарелым родителям только для того чтобы, как она выражалась: «захапать наследство».
Никакие увещевания ни мои, ни соседей, не могли успокоить эту достойную женщину. Все гуманные меры воздействия от уговоров до угроз она просто не воспринимала.
И я сдался.
Верка оказалась для меня слишком твердым орешком.
— Ты сможешь здесь жить? — спросил я Дашу, когда после всех хлопот и беготни, связанных с похоронами мы остались одни, и по-сиротски рядышком сидели на кровати покойного.
— Ты знаешь, — сказала Даша, — мне кажется, папа умер счастливым.
— Да, мне тоже так показалось, — соврал я. Мне слишком недолго довелось знать ее отца, что бы делать какие-нибудь выводы.
— Мы с ним помирились, — сказала Даша. — Оказывается, папа меня очень любил.
Эту тему мы обсуждали все последние дни, потому я попытался поговорить о более насущных проблемах:
— Что ты дальше думаешь делать?
Ордынцева посмотрела на меня непонимающим взглядом и спросила:
— А почему какая-то женщина все время кричит возле нашей двери?
— Она хочет жить в этой комнате, — смиренно ответил я. — И сделает все, что бы ты ее не забрала себе.
Если бы мне знать заранее, какой я замечательный провидец, то мы с Дашей и минуты бы не оставались в этом фанерном пенале. Однако, я не послушался внутреннего голоса, и случилось то, что случилось. Совершенно неожиданно на полукрике замолчала в коридоре Верка. Это было так неожиданно, что мы оба непроизвольно повернулись в сторону осиротевшей двери. В нее по-хозяйски громко постучали, после чего она распахнулась настежь, и в комнату ввалились три человека в милицейской форме с наганами в руках. Мы с Дашей невольно поднялись с кровати.
— Руки вверх! — приказал милиционер с решительным и суровым лицом победившего пролетария.
По нему было видно, что если мы не подчинимся, он начнет стрелять. Пришлось поднять руки и ждать, чем все это кончится.
— Попались, голубчики, — сказал, выглядывая из-за его спины, второй с острым лисьим лицом.
— Что вам здесь нужно? — спросила ничуть не напуганная Даша.
— Вы задержаны за сбыт краденного, — сказал суровый милиционер. — Смирнов, зови понятых, будем делать обыск!
Смирнов сказал: «слушаюсь» и поставил на пол какую-то раздутую сумку. Что-то в его голосе и лице мне показалось знакомым. Потом я увидел заглядывающую в комнату Верку и понял, кто он. Фамильные черты говорили сами за себя. Стало понятно и что происходит. Действовать нужно было немедленно и самым решительным образом Подкидывая нам ворованные вещи, милиционеры не знали, какие матерые преступники на самом деле попались в их чистые руки!
Рядом с их бутафорским тряпьем на затоптанном полу стоял саквояж, полный неимоверных ценностей, украденных у народа. Кроме того, бывшая эсерка и ее подручный были вооружены целым арсеналом, тремя единицами огнестрельного оружия и боевыми гранатами!
Дело тянуло на показательный, политический процесс и высшую меру наказания!
— Стойте, — сказал я, — я хочу признаться во всем!
Милиционеры немного опешили. По их сценарию, мы с Дашей должны были сначала возмутиться незаконным арестом, а потом начать оправдываться и говорить, что мы ни в чем не виновны
— В чем признаться? — удивленно спросил старший. — В сокрытии краденного?
— Да, — сказал я, — и добровольно выдать похищенное государственное имущество.
От такой удачи «мильтоны» или «мусора», или «легавые», как их тогда ласково называли в народе, слегка припухли. Хищение госимущества не шло ни в какое сравнение с обычной кражей и тянуло на длительную посадку, причем безо всякой туфты с их стороны.
— Добровольное признание служит смягчающим обстоятельством, — порадовал нас третий участник драмы, белобрысый парень с дурковатым лицом.
— А чего выдавать-то будешь? — заинтересовался Веркин сын.
— Позвольте достать? — спросил я.
Милиционеры переглянулись и старший согласно кивнул.
— Выдавай, — разрешил Веркин сын
Я опустил руки, нагнулся, открыл саквояж и вытащил из него ручную гранату. Милиционеры оторопели, а я, не торопясь, вырвал чеку и бросил ее под ноги старшему.
Момент бы непрогнозируемый. Сгоряча они в меня могли запросто выстрелить, но я не двигался с места и выиграл несколько мгновений
— Хочу сдать ворованную бомбу, — негромко сказал я.
— Ты что, дурак? — растерянно спросил старший, таращась на мою руку, зажавшую гранату.
— Почему же сразу дурак! У меня полная сумка бомб, уроню эту, весь дом поднимется на воздух.
— Ты же сам подорвешься! — испугал меня Веркин сын.
— Ну и что? Мне все равно теперь за бомбу будет вышка, днем раньше, днем позже, а в хорошей компании и на небо взлететь не обидно.
Время я выиграл и, что самое главное, заставил ментов задуматься о последствиях взрыва. Умирать им явно не хотелось, и когда молодой попытался поиграть своим наганом, старший заткнул его одним свирепым взглядом. Потом он начал ломать меня:
— Чего тебе умирать, ты еще молодой! Вставь чеку на место, и разойдемся по-хорошему! Мы же вам не враги! Вон и дивчина у тебя какая гарная! Вам только жить и жить! Женитесь, деток нарожаете!
Я посмотрел ему в глаза и отрицательно покачал головой:
— Нет, не хочу, надоела мне такая жизнь, гражданин начальник! А у Даши отец помер, и она жить не хочет. Вот, купили бомбы, хотели самоубийством жизнь покончить, а тут вы явились!
Милиционер обдумал мои слова и начал выдавливать из себя жизнеутверждающие сентенции:
— Чего вам помирать! Это всегда успеете! Ты только пружину не опускай! — взмолился он, когда я в отчаянье поднял вверх руку с гранатой. — Комната у вас есть, живите и радуйтесь!
— Это какая такая комната! Никакого они права на комнату не имеют! — заорала из коридора Верка.
— Мамаша! Помолчите минутку! — дрожащим голосом попросил ее сын. — Дайте начальнику с людями поговорить!
— Не буду я молчать! Эта шалава отцу стакана воды не подала, а теперь на готовенькое явилась! Комнату ей подавай, стерве бесстыжей!
Неожиданное вмешательство страстной Верки смутило всех присутствующих Теперь все слушали ее вопли, не зная, что делать дальше. Первым опомнился командир:
— Убери ты эту змею подколодную! — закричал он на подчиненного. — А то я сам ее на месте шлепну!
