Время и снова время - Элтон Бен (читать бесплатно полные книги .TXT) 📗
– Да, мистер Бентли, – печально кивнул Ньютон, внезапно еще постаревший, если это возможно для восьмидесятичетырехлетнего старика. – И я бы поступил так же.
В обсуждении исторических ошибок и нынешнего состояния человечества они задались вопросом, сможет ли исправление первых улучшить второе, и были вынуждены заключить: хоть Британия 1727 года крайне неприглядна – разгул сифилиса, угроза банкротства, религиозные и династические свары, постоянная опасность якобинской революции, исходящая от шотландцев, – путь развития страны вполне удовлетворителен, а посему идея кое-что подлатать в ее истории представляется слишком рискованной.
– Всякая гипотетическая перемена, пусть даже самая крохотная, – сказал Бентли, – тотчас откроет дорогу бесконечному числу неведомых вариантов. Может выйти еще хуже.
– Именно. Нельзя исключить, что станет еще хуже, – согласился Ньютон, глядя в окно, в которое барабанил проливной дождь. – Все последние тридцать лет я преодолевал ужас перед такой возможностью. Он мучил меня днем и преследовал ночью. Жизнь моя превратилась в кошмар.
– Но почему, сэр Исаак? – снисходительно улыбнулся Бентли. – В конце концов, это лишь игра. Не в наших силах в самом деле изменить прошлое.
– Да, сэр, вы правы.
– Ну вот. Тогда отбросьте недобрые мысли и насладитесь вином.
– Но через триста лет, вполне вероятно, смогут другие.
– Изменить прошлое? Надеюсь, вы шутите?
– Я серьезен как никогда, декан Бентли. Ежели вдруг люди будущего сами откроют эту возможность, тогда моя совесть чиста. А если нет? Должен ли я их направить? Вот вопрос, который ежесекундно меня изводит и всякий сон обращает в кошмар.
Декан Бентли сдержал смех. Почтенный возраст явно ослабил рассудок Ньютона.
– Но стоит ли об этом тревожиться, а? – Бентли заговорил тоном, каким немощных стариков спрашивают, хорошо ли они покушали и не надо ли им взбить подушку. – Все же триста лет – долгий срок.
Ньютон гневно нахмурился и заерзал в кресле. Раздулись ноздри его знаменитого длинного носа.
– Долгий срок? Вы полагаете, декан Бентли? А по каким меркам долгий?
– По всяким разумным меркам, сэр, это очень долгий срок.
– Надо полагать, под разумными вы подразумеваете собственные мерки.
– Потому что я, надеюсь, разумный человек.
Ньютон вспылил:
– Надейтесь, сэр, но ваше утверждение позволяет это оспорить. Ваш долгий срок показался бы вам мгновением, будь вы планетой, и долей мгновения, будь вы звездой.
Бентли покровительственно хохотнул, давая понять, что даже величайшему сыну Тринити-колледжа непозволительно подначивать декана.
– Что бы там ни казалось, сэр Исаак, это будет один и тот же отрезок времени. Истомленному уроками школяру день кажется бесконечным, а хлопотливому взрослому коротким, но продолжительность дня неизменна.
Чрезвычайно довольный, что отыскал столь изящный и красноречивый пример, Бентли деликатно прихлебнул кларет. Он был уверен, что сразил оппонента.
Напрасно.
– Неизменна? – гневно переспросил Ньютон. – Неужто?
– Разумеется, неизменна!
Ньютон грохнул кулаком по столу, опять расплескав вино.
– Что значит «разумеется, неизменна»? – заорал он. – Что это за аргумент? Вы же преподаватель! Во всяком случае, претендуете на честь так называться! Вы должны знать, что голословного заявления мало. Необходимо выстроить хоть какое-то рассуждение, привести доказательство.
C Бентли слетела спесь:
– Доказательство? Что я могу предложить, кроме логики? – Голос его взвился. – Время есть время. Оно течет от начала к концу.
– Вовсе нет, дубина вы стоеросовая! – завопил Ньютон. – Неужто на всем свете я один это понял? Время не линейно. Оно не идет неизменным курсом, точно дорога из Лондона в Йорк. У него нет ни начала, ни конца, и оно разное для двух людей, двух планет или миллиона звезд. Время разное во всех обстоятельствах. Потому что оно относительно.
– Прошу, успокойтесь, сэр Исаак! – взмолился Бентли. Горячность Ньютона его встревожила, он пожалел, что ввязался в дискуссию. Не дай бог, всемирно известный ученый окочурится в его гостиной. – На свете нет более преданного поклонника вашего гения, нежели я, но с чего вдруг время относительно? Время, оно и есть время. Прислушайтесь – часы тикают. Каждая секунда зафиксирована и одинакова для всех. Вот секунды были в будущем, а теперь уже в прошлом. Замечают их или нет, одна за другой секунды идут здесь, там, всюду. Тик-так – еще одна прошла! В этой гостиной. На солнце. Среди звезд. В раю и аду. Тик и так. Секунда за секундой Господня вселенная движется от Творения к Судному дню.
– Тик-так, тик-так! О чем вы, недоумок! – Ньютон вскочил, потрясая кулаком. – То, что фиксируют ваши часы, что являет себя через тик-так, – совершенно очевидное человеческое изобретение. Полезное устройство, дабы упорядочить день. Придуманная форма понятия времени в пределах циферблата. Это же ясно любому дураку, даже вам! Ваши прочные и неизменные секунды вовсе не прочные и неизменные. Время – таинственная и гибкая субстанция. Повсюду разная. Ибо время относительно.
– Что вы заладили, сэр Исаак? – Бентли тоже вскочил, не в силах сдержать раздражение. – Относительно чего?
– Условий, в которых в данный момент пребывает человек. Где он находится. Движется ли. И как быстро. Направляется ли к объекту или удаляется от него. Движется ли сам объект. Кроме того, следует учитывать местоположение и параметры всякого атома во вселенной, ибо каждый относителен ко всем другим.
Над лужей вина, растекшейся на ковре, ученые стояли лицом к лицу, длинный нос Ньютона почти уткнулся в подбородок Бентли.
– Прошу вас, сэр Исаак, – наконец сказал декан. – Давайте дискутировать культурно.
– Дискутировать не о чем. – Ньютон рухнул в кресло, вновь превратившись в усталого старика. – Я понимаю, о чем говорю, а вы нет. Но вам простительно. Этого никто не понимает, и я проклинаю жестокую судьбу, одарившую меня озарением. Я открыл, как изменить будущее. Это исключительная прерогатива Бога. Но Господь дал мне ключ. Я не могу отмахнуться от того, что знаю, что открыл мне Всевышний. Даже если сойду с ума. Посему, декан Бентли, эти письма и запечатанный ящик я завещаю вам и вашим преемникам.
42
Стэнтон долго разглядывал следы.
Каждый осветил фонариком. Он чуть ли не умолял картину сложиться иначе. Но сомнений не было. Следы начинались в центре погреба и вели к двери.
В точности как следы Маккласки и его собственные.
От догадки, что это означает, закружилась голова.
Еще кто-то прошел сквозь время.
Но это невозможно. Стэнтон видел расчеты. Профессор Сенгупта был предельно точен. Время досконально выверено, его витки соприкоснулись менее чем на секунду. Ровно в полночь посланец Хроносов отбывал из 31 мая 2025 года и четверть первого ночи прибывал в 1 июня 1914 года. Позже уже не проскочишь. Через минуту не подойдет следующий автобус.
Стэнтон выключил фонарик и в окутавшей его темноте сопоставил известные факты. Объяснения Сенгупты. Собственный опыт. Улики на пыльном полу. Истина пробивалась в сознание, точно баран, почти снесший ворота.
Следующий автобус пришел не через минуту.
Он пришел через сто одиннадцать лет.
С тех пор как Стэнтон и Маккласки наследили в погребе, минуло больше века.
Вот она, страшная правда.
Нынешний век отправлен в небытие, как и собственный век Стэнтона. Временной виток запущен снова. Сейчас не вторая, а третья версия века. Из будущего, созданного Стэнтоном, явился новый посланец.
Явился, чтобы изменить прошлое.
Прошлое, созданное Стэнтоном.
И прожитое им.
Миссия провалилась. Значит, в веке, начавшемся после спасения эрцгерцога и убийства кайзера, произошло нечто ужасное. Может быть, не столь ужасное, как в первой версии века, но достаточное для того, чтобы в ином 2025-м новые Хроносы обратились к Ньютоновым расчетам, решив изменить историю.
