Джони, о-е! Или назад в СССР-3! (СИ) - Шелест Михаил Васильевич (лучшие книги читать онлайн бесплатно .txt, .fb2) 📗

[1] Joan Jett And The Blackhearts — I Hate Myself For Loving You — https://rutube.ru/video/77c79785918cb9db698b5c7c0a41f426/?r=plwd

[2] Miley Cyrus ft. Joan Jett — Different — https://rutube.ru/video/96ec76d2814783de851d040efac3e4b8/?r=plwd

[3] joan jett lita ford the runaways mama weer all crazee now — https://rutube.ru/video/afa3f1ab30ee2ac1353a617ea628d342/?r=plwd

Глава 31

Я посмотрел на Александра и улыбнулся ему. С его стороны я ощущал искреннее добросердечие. Ха-ха! И желание добраться до моей студии звукозаписи, под которую я перестраивал малую — репетиционную — сцену театра. Это был небольшой зал человек на тридцать зрителей. Помнится в дальнейшем его переделали под небольшой спортзал. Сейчас там имелась сцена, которую я пока не собирался разбирать, и свалка старых театральных кресел, которую мне уже разобрали и складировали в один угол.

Именно на сцену я пока установил аппаратуру. Хотел сначала наоборот, а потом подумал, что сверху виднее. Может быть когда-нибудь я отделю записывающую аппаратуру стеклом, но пока и так мне абсолютно всё нравилось.

Там у меня стоял огромный, больше моего сценического в четыре раза, микшерский пульт, который я собирал две ночи, так как дни были заняты абсолютно. Стояли многоканальные магнитофоны, компьютер, в котором я «выпиливал» что-то подобное «FL Studio» и так и не мог «допилить» уже года три.

В зале стояли усилители, комбики, микрофоны, барабаны, шкафы. Сюда я и привёл «гостей», когда Троицкий тоном товарища Саахова сказал: «Ну, хорошо!» и при этом с таким намёком посмотрел на меня, что мне подумалось, что придётся «двадцать пять баранов и холодильник» в институт, где работает Артёмий, завезти. То есть: двадцать пять компьютеров и сервер.

Гостям студия понравилась.

Кутиков, с видом специалиста, осмотрел пульт, и, с моего молчаливого согласия, потрогал кнопки и ползунки.

— Так, э-э-э, что, сюда можно приходить и писать? — с ноткой недоверия спросил Кельми.

— Можно, — кивнул головой я. — Тут будет продюсерский и звукозаписывающий центр лэйбла «Delaval». Он, кстати, зарегистрирован во Франции.

— А это, что за станок? — спросил Ситковецкий, заглянувший в каморку, когда-то служившую раздевалкой.

Я таинственно улыбнулся.

— А догадайся.

— Какой-то сложный проигрыватель, — сказал Кельми, тоже заглянувший в каморку.

— Да это станок для нарезки винила! — воскликнул Макаревич. — Я такой видел у… У одного человека.

— Ну, наверное, не такой, — усмехнулся я.

Этот «резак» собирали по моему проекту и он был один в один как тот виниловый рекордер T560 немецкой компании Souri’s Automaten Ulrich Sourisseau, что стоял у меня дома. Несмотря на то, что устройство выглядело так, будто его собрали на коленке в гараже, и у Т560, и у моего детища результат получается вполне профессиональным. В стандартный комплект T560 входил механизм для нарезки, алмазный резак, микроскоп с 40-кратным увеличением, 40 Вт и 220 В лампа, все необходимые кабели и адаптеры, блок питания и 19-дюймовый основной блок со встроенным корректором RIAA, регуляторами глубины дорожки и температуры режущей головки. Я же снабдил его: пылесосом, модифицированным микшером, лучшим в мире усилителем, и внес множество других усовершенствований.

— Это, что, можно пластинку сделать? — спросил Кавагое.

— Можно. Вот смотри.

Я подошёл к железному двустворчатому шкафу и распахнул его. Музыкантам открылась волшебная для них картина — в левом отделении шкафа стояли в специальных пазах виниловые болванки, упакованные в полиэтилен, а рядом уже нарезанные мной пластинки. Я сделал пробную «партию» из десяти штук «битловского репертуара» моего первого состава. Им на память. И даже «конверты» заготовил, правда пока без рисунка.

— Вот нарезал пробную партию «битловского репертуара» моего первого состава. Мы играли его тут на танцах. Послушаем?

Все, кто втиснулся в каморку, кивнули. Я взял один диск и мы вышли в «студию». На бывшей сцене имелся и рекордер. Я включил его и положил на него диск. Послышался характерный потрескивавший звук в колонках, а потом зазвучал «A hard days night» и другие композиции.

После прослушивании первой стороны, я спросил:

— Как вам запись?

— Это кто играл? — спросил Кавагое.

— Я с ребятами.

— А пел?

— Я… С ребятами.

— Там расклад на три голоса один в один, — обернувшись к «зрителям» сказал Кавагое. — Охренеть.

— Хорошая запись, — перебил его Троицкий. — Разрешение есть?

— У меня есть не разрешение, а постановление совета министров, где мне разрешена звукозапись и её тиражирование как на магнитных, так и на иных носителях. Но я пока печатать пластинки не собираюсь. А вот станок по отливке матриц поставлю. Но не здесь. А «Мелодия» будет штамповать.

— У них винил — гавно, — сказал Кельми. — Спиливается за раз. А у тебя пласты фирмовые, смотрю. У них радуга просматривается.

— Да, фирма.

— Зря не собираешься пласты печатать, — сказал, скривившись, Макаревич. — Прибыльное дело.

— Там видно будет, — пожав плечами, сказал я. — Если дадут возможность, обязательно открою завод.

— Когда можно будет воспользоваться твоей студией? — спросил Ситковецкий.

— После фестиваля. Сейчас сильно занят репетициями.

— Что там вам репетировать? — удивился Ситковецкий. — У вас уже всё на мази. Давай лучше мы к тебе придём завтра- послезавтра. Поможешь нам звук сделать. Не нравится мне звучание наше.

Я поразмыслил немного, посмотрел на Кутикова с вспыхнувшими глазами и с надеждой во взгляде. Я, вообще, в той жизни сильно уважал Кутикова. Подружиться нам не удалось, но пересекались мы с ним довольно часто. У него был прекрасный характер. Хотя… Почему это — был? Я улыбнулся именно Кутикову.

— Но ведь ты играть будешь, а не за пультом сидеть, — сказал я Александру.

— Всё равно интересно.

— Да, ничего интересного нет, — попытался охладить его я. — Компьютер прослушивает звук и подгоняет его под определённые звуку параметры. Например, бас по отношению к гитаре — восемьдесят процентов. Голос тоже восемьдесят. Барабаны шестьдесят, клавиши — шестьдесят. Ну, и так далее. Вот и будет тебе на записи именно столько.

— Прямо вот так вот? То есть, ты сразу режешь уровень?

— Режу. Можно потом вручную где-то поднять, где-то опустить. При первой перезаписи. Но чаще всего, это уже излишества. Шаманизм. Камлать можно до второго пришествия. И не факт, что то что нравится вам понравится публике. Как пиво. Можно варить со всякими добавками, как нравится тебе, но понравится ли оно всем? А может толдько таким же как ты придуркам. А все будут отворачиваться и блевать в сторону. Поэтому есть тип пива, который пьёт большинство. Средний по вкусу и которого можно много выпить. Лагер называется. Так и музыка. Первый пинк Флоид всем нравится? «Амма Гама»? Во-о-о-т… Хрень собачья. Эксперименты. А зато потом нашли свой звук и их полюбили миллионы. А вот если бы продолжали пукать и издавать другие звуки в микрофоны, то их слушало бы от силы тысяча человек. Есть любители и на дерьмецо. Да-а-а…

В глазах и на лицах «гостей» наблюдалась заинтересованность.

— Так и что? — спросил Кельми. — Приходить завтра?

— Час пользования аппаратурой — стольник, — сказал я.

— Согласен, — сразу сказал Ситковецкий.

Я покрутил головой.

— Это ещё не всё. Проработка идей для композиций, сочинительство мелодий, наставничество музыкантов при работе в студии звукозаписи, а также контроль за качеством звукозаписи, сведения и мастеринга, то есть работу музыкального продюсера, я пока оцениваю в тот же стольник, но потом, если вы захотите продолжать записываться здесь — контракт обязателен. Не хочу и не стану записывать говно. Под моим лейблом будут рождаться только коммерческие проекты. Честно говоря, мне ваши эксперименты с арт-роком не очень нравятся. Эксперименты — хорошо, но центру и мне нужны бабки, а поэтому нужны хорошо продаваемые вещи.