Цвет сакуры красный (СИ) - Орлов Борис Львович (книги онлайн бесплатно без регистрации полностью .txt) 📗
[2] Семь божеств синтоистского пантеона, отвечающие за счастье и удачу. Особо почитаются якудза (и по сей день) и часто служат сюжетом ритуальных татуировок якудза — кондзё.
[3] К/ф «Иван Васильевич меняет профессию»
[4] Да (яп.)
[5] В синтоизме богиня и один из семи богов счастья.
[6] Синсёку (каннуси, камнуси, дзинся) — человек, отвечающий за содержание синтоистского святилища.
[7] В.И. Ленин ПСС, Изд. 5, 1970 — Т. 44 — С. 579;
[8] В РИ вторая по мощности кинокомпания в Японии, существовавшая с 1929 по 1939 гг. Название расшифровывается как «Пролетарское кино». Дальнейшие комментарии излишни.
[9] Чтец-комментатор в японском немом кино.
Глава 5.
Мне говорят, твой выбор не из лучших,
Ты нас послушай, ты нас послушай.
А он мне нравится, нравится, нравится,
И для меня на свете друга лучше нет.
Ю. Михальчик «А он мне нравится»
…Возвращение Волкова на завод «Сумитомо-Бакелит» было триумфальным. Еще бы! На привычном, уже чуть пообносившемся френче, кроме ордена Трудового Красного Знамени блестел эмалью орден Восходящего солнца. И весь завод знал, что дома у Ворокофу-сан на подставке из нержавеющей стали покоится меч Мурамаса. Рабочие перешептывались, что этим мечом собието спесаристо зарубил два десятка главарей якудза, а потом, стряхнув с клинка кровь, вышел к рядовым бандитам и приказал немедленно идти ко дворцу товарища Нобухито и там вымаливать себе прощение. И ведь вымолили! Ворокофу-сан лично просил Товарища Его Божественное Величество за запутавшихся, потерявших человеческий облик якудза, и товарищ Нобухито помиловал всех. Несколько сот раскаявшихся отправили на Курильские острова строить неприступную крепость, а остальных послали в Маньчжурию, на строительство новых железных дорог. А меч якудза товарищ Нобухито вернул Ворокофу-сан вместе с орденом. И Ворокофу-сан пил вместе с Товарищем Его Божественное Величество чай, и они беседовали, точно добрые знакомые…
Все распоряжения Всеволода Николаевича выполнялись теперь исключительно бегом. Молодые рабочие стали носить яловые сапоги и френчи, подражая своему героическому кумиру, а если на партийном собрании на инженера нападал кашель из-за японских сигарет — советские папиросы, увы, закончились, — то кто бы не говорил в этот момент, немедленно замолкал и почтительно ждал, пока русский товарищ не вытрет губы и не сможет и дальше благосклонно внимать произносимым словам…
Короче говоря, жизнь на заводе превратилась для Волкова в какой-то непрекращающийся кошмар. «Твою-то мать! Вот уж не думал, не гадал, что на старости лет окажусь участником шоу «Большой брат»[1]. Вот же влип, — печально размышлял Всеволод Николаевич, ловя на себе очередные восторженные взгляды. — Господи, которого нет! Ну сделай же так, чтобы они себе другого героя нашли! А то ведь, господи, даже пукнуть нельзя — подражать начнут, и на заводе не продохнёшь!»
Вершины же его страдания достигли тогда, когда волнуясь, к нему осторожно подошла Умеко Утида и смущаясь, краснея и поминутно кланяясь пригласила его на собрание заводской ячейки КИМ. Глядя на эту обычно боевую и задорную девчонку, что горячо спорила с ним всякий раз, когда он приходил в гости к старому Кену, Волков содрогнулся и поклялся, что уж комсомольцам он расскажет все так, как было. И рассказал…
Бригадир бригады заводских учеников, член цеховой ячейки КИМ Умеко Утида
Как я могла спорить с этим человеком?!! До сих пор мучаюсь от стыда за свое недостойное поведение! Что сказал бы мой героически погибший брат Исиро, если бы узнал, что я смела перечить такому человеку, такому большевику?! Он бы ничего не сказал, только презрительно скривил бы губы. И поделом мне, поделом!
Волков-сан пришел на наше собрание, и мы попросили его рассказать: как он убивал кобун якудза, как рубился мечом с главарями страшной Ямагути-гуми, как победил их всех, и как его принимал товарищ Нобухито. Все наши комсомольцы ждали, что он расскажет нам о своих подвигах, а он… Он все повернул так, словно бы он почти ничего и не совершил, а все сделали другие. Товарищи из Коан тёса-тё, товарищи из народной полиции, товарищи из окружения Товарища Его Божественное Величество. И не рубил он никого мечом — не умеет, а если кого и убил, так просто застрелил, спасая свою жизнь. И еще он говорил о том, как боялся якудза, как товарищи из Главного управления безопасности учили его: что, как и когда говорить. А потом рассказал про товарища Нобухито. И тоже получалось, что Товарищ Его Божественное Величество самый обыкновенный человек, и они сначала пили зеленый чай по-японски, а потом товарищ Нобухито заметил, что Волков-сан не очень любит зеленый чай и попросил принести черный. С сахаром…
Я поняла, что только великий человек может быть столь скромен. И только настоящий большевик может всем рассказом показывать, что один человек — ничто, а только все вместе мы можем что-то совершить. И только воистину великий человек может увидеть в другом великом просто человека. И тогда я решила заслужить прощение за свое прежнее поведение…
На следующий вечер я дождалась, когда Волков-сан выйдет с завода и подошла к нему. И попросила прощения за все свои споры и глупые возражения, а еще призналась, что ждала его ошибки. А, сказав все, опустила голову, чтобы не видеть его рассерженным…
— Умеко-тян, а пошли в кино! — услышала я вдруг.
И сперва не поверила своим ушам. Подняла глаза — а Волков-сан смеется. Причем, по-доброму. Так иногда смеется отец, когда старшая сестра привозит к нам своих детей…
Не помню, как сумела кивнуть в ответ. И мы пошли. Только сперва не в кино: Волков-сан сказал, что очень проголодался и позвал меня поужинать. И мы поужинали. Потом посмотрели фильм «Холоп»[2], и когда он плохо понимал чтеца, я ему поясняла. А после фильма долго обсуждали увиденное.
Потом он проводил меня до дома. Мы шли и просто разговаривали. Он рассказывал мне о России, а я ему — о Японии. Только у меня, наверное, плохо получалось, потому что Волков-сан несколько раз поправлял меня. А потом сам взял и рассказал историю войны Тайра и Минамото. Интересно, даже интереснее, чем в любом фильме про самураев…
Возле самого дома он меня так легонько подтолкнул — иди, мол. И я пошла. Отцу ничего не стала рассказывать, а сразу легла спать. Только сон никак не шел. Мне превый раз было так интересно и так хорошо с чужим мужчиной. Ребята из ячейки — они… Нет, они хорошие, только гулять с ними совсем неинтересно — они ничего рассказать не могут. И еще лапать лезут. Вот с Волков-сан как-то совсем по-другому… Ох, вот здорово было бы, если…
Наверное, так я и заснула. А когда проснулась все никак не могла понять: что за мысль меня беспокоит? Зудит и зудит в голове, точно надоедливая муха! И только когда уже выходила из дома на смену вдруг поняла. И от того, что я поняла стало ужасно жарко и немножко стыдно… Как замечательно было бы, если бы Волков-сан посватался ко мне!
…Не раздеваясь, Волков завалился на постель и погрузился в невеселые размышления. Вот же ж, прискакала беда, откуда не ждали! Угораздило же сделать любезность — пригласить девчушку в кино. Погулять. И что теперь? За прожитые годы он научился неплохо разбираться в людях, так что уже на середине этой прогулки сообразил, что девчонка готова прямо сейчас выпрыгнуть из платья. Аф-ф-фигеть! Вот только несовершеннолетней любовницы ему в данный конкретный момент и не хватает! Великолепное дополнение к светлому облику героя! Затащил в постель малышку, которая моложе его собственного сына! Ну, депортировать из Японии за такое его, скорее всего, не станут, но кривиться будут всякий раз, как встретят. Замечательно! Великолепно! Прямо вот лучше и не придумаешь!!!
Вот уже неделю Умеко ходит за ним хвостиком. Ну, то есть, не хвостиком, конечно, но вот на глаза попадаться стала с удивительной частотой и вполне понятной для взрослого мужика целеустремленностью. «Будем честны: быть бы мне лет на десять-пятнадцать моложе… Э-эх! — рассуждал сам с собой Всеволод Николаевич. — Хороша малышка — спасу нет!.. Так, а ну-ка, пень старый, за-а-аткнись! Какие тебе малышки? Ей в куклы еще играть, а тебе — тебе о боге уже думать пора! Ну, если еще и не совсем пора, то уже готовиться к такому делу надо…»
