Шеломянь - Аксеничев Олег (читать полностью бесплатно хорошие книги .txt) 📗
Кузнец же заметил, как изменились очертания куста. Он в одночасье стал гуще, явно разросшись в сторону забора. Одна из веток, которую кузнец раньше не замечал, была надломлена и опускалась к земле.
Точно под тем же углом, как была привязана к степной лошадке волокуша.
Княжич Владимир был скуп в расходах на себя, не желая злоупотреблять гостеприимством сестры и ее пасынка. Единственное, на что он не жалел расходовать гривны и меха, так это восковые свечи, мягкий золотистый свет которых не утомлял глаза во время ночного чтения. Отсветы пламени гармонировали с теплой желтизной пергамена книжных страниц, оттеняя и делая выпуклыми крупные квадратные буквы русского письма-устава или прихотливую вязь арабских свитков, обтекая с безмолвной брезгливостью торопливые крючки изуродованной германцами и франками латиницы.
Вечером княжич сложил несколько подаренных домовым книг на скамью, придвинутую вплотную к изящной кафедре с наклоненной столешницей, удобно подкладывавшейся и под тисненые переплеты тяжелых кодексов, и под непослушные, рвущиеся из-под рук неровные листы пергаменных свитков.
Нет для книжника счастья большего, чем открыть незнакомый до этого фолиант. И княжич Владимир испытал настоящее чувственное наслаждение, укладывая поудобнее первый из дареных кодексов на кафедру. Музыкой небес звучал скрежет позеленевшей меди переплетного замка, давшего, после долгого заточения, свободу книжным страницам.
Княжич взял книгу наобум, выбрав самую большую и объемную.
И первая книга преподнесла первый же сюрприз.
Киноварью крупными буквами на титульном листе было выведено ее название: «Толковая Палея». На ромейском Палеей называли Ветхий Завет. Владимир Ярославич не раз встречал списки этой книги в монастырских библиотеках, но никак не ожидал увидеть ее в наследии древнего колдуна.
Авторы Палеи пытались разъяснить непонятные или излишне краткие места Ветхого Завета, хотя, по мнению княжича Владимира, во многих случаях еще больше путали читателя. Начиналась Палея подробным рассказам о Шестодневе, времени, когда Господь сотворил мир и человека.
С некоторым разочарованием – помните «Летучую мышь», оперетту, в которой муж принял за роковую соблазнительницу собственную жену? Представьте себя на его месте, тогда поймете это чувство – Владимир раскрыл книгу. Богатые книги часто украшались интересными миниатюрами, хотя бы ради них стоило пролистать кодекс.
Иллюстрации были. И они поражали.
Изредка художники пытались изобразить землю до потопа. Владимир видел такие миниатюры, и они вызывали достаточно сильное раздражение, поскольку фантазии иллюстратора хватало только на увеличение уже существовавших зверей либо комбинирование их из нескольких элементов, когда на тело насекомого ставилась птичья голова, и все это завершалось рыбьим хвостом. Владимир считал подобные картинки ненамеренным святотатством, обвинением Бога в полном отсутствии разума, раз он способен создавать такое.
В «Палее», лежавшей перед княжичем, земля до потопа была показана так, словно художник видел все воочию и только недавно вернулся из того зловещего мира. На миниатюрах видны были твари, которым нет подобия в современном мире, и самый их облик бросал вызов Божьему промыслу и человеческому разуму.
По картинке было и слово.
Княжич с ужасом и отвращением вчитывался в оскверненный неведомым переписчиком текст «Палеи»: «Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною; и духи божьи носились над водою». Духи? Их много? Что за ересь? «И вошел дух в Ктулху, и возник Р’лаи. И изрыгнул воду, и сказал: „Да будет свет. И стал свет». И названа была вода Ктулху, а огонь Ктугху. И отделилась твердь от неба, стало небо Итаквой. И вошла душа в землю, и стал Шуб-Ниггурат».
Владимир потянулся рукой к шее, где висел оберег-змеевик, на одной стороне которого виднелся лик Иисуса Христа, а с обратной стороны свернулся прихотливыми узорами змей Велес, отчего так и назывался амулет. То, что читал княжич, противоречило всему, что для него свято. В душе Владимира не было безоговорочной веры в христианское учение, но так и не искорененное язычество приучило с почтением относиться к чуждой религии и не осквернять. Не нравится вера – отойди, но не пачкай.
Тот, кто осмелился надругаться над признанной христианской церковью книгой, хотел растоптать основу мировосприятия нормального человека того времени. Но княжичу Владимиру, чем больше он, через отвращение, разбирался в нечетком письме книги, казалось, что кощунство не было главной целью автора. Писатель и художник – скорее всего, этот был один и тот же человек; казалось невозможным, что такой ад мог раскрыться сразу в двух душах или, вернее, на том месте, где она когда-то была, – просто описывал события, каким он был свидетелем. Или те, о которых ему рассказал кто-то, кому автор верил безоговорочно и истово.
Книга описывала творение без Творца, мир, возникший сам по себе из ничего, и воспринять это мозг Владимира отказывался. Был взрыв в пустоте, и от него произошло все: время и пространство, материя и дух. Получалось, что бездушное ничто породило душу, а бессмертная пустота стала матерью смерти.
При взрыве – Владимир, ничего не знавший о действии пороха, представлял его как одновременную вспышку множества молний – зародились существа, неподвластные законам, обязательным для всего сущего. Их обошли своим вниманием время и смерть, им подвластны были пространство и материя.
И они стали богами. Первыми богами нашего мира.
Забавляясь своим могуществом, они зажигали и гасили звезды, создавали и уничтожали планеты. В воображении княжича возникло зрелище гигантских рук, ломающих, словно засохший блин, плоский квадрат Земли, так ярко описанный в читанной недавно книге Козьмы Индикоплова. Для забавы же Старые Боги создали на некоторых мирах жизнь, чем внесли в свое существование элемент неожиданности. Так пастырь, изучивший каждую овцу в своем стаде, никогда не сможет точно предугадать, куда в следующий миг направится каждая из них.
Люди появились на Земле случайно. Вдыхая жизнь в очередное из своих чудовищных порождений, один из Старых перестарался, и жизненная энергия оплодотворила жалкую обезьяну, созданную воплощением зла, чешуйчатым духом Азатотом, ради тех гримас, что появлялись на ее морде во время смертных мук. Азатота смешило, как она кривляется, силясь в последнем смертном усилии вырваться из безжалостных зубов хищника.
Для Бога, как известно, вечность – что миг. Очень быстро человечество расплодилось по земле. Оказалось, что еще одним нежданным даром стала для людей возможность творить. Рисуя на стенах пещеры или пытаясь вылепить неумелыми руками из глины изображение богов, человек тем самым творил их во плоти, и Новые Боги обладали таким могуществом, каким его наделили люди в своем воображении.
И как бы чудовищны Новые Боги ни были внешне, по своему поведению они походили на создателей-людей. Когда Старые почувствовали угрозу, было поздно.
В той битве сталкивались светила и гибли бессмертные, горела вода и резал на куски твердый как сталь воздух. В той битве Старые проиграли, хотя и Новым пришлось заплатить полной мерой. Склонилась, рыдая, над разорванным телом своего мужа Осириса утратившая в один миг свою воистину небесную красоту Исида. Рядом скулило над разбитым о звезды телом своего господина Аида то, что осталось от его знаменитой собачьей своры: три лучших пса, сросшихся злой волей в чудовищное единое тело. Катался по земле от невыносимой боли Янус, но даже крикнуть не мог; расколотое пополам лицо раскрылось книгой, так что с одной стороны можно было видеть сразу два его профиля, зато с другой сочился розоватой жидкостью рассеченный мозг.
Старых заточили, и подробности об этом отсутствовали в «Палее». И не зря. Много хитрости и изобретательности пришлось использовать Новым, чтобы, к примеру, лишить свободы Йог-Сотота, Одного-Во-Всем, кто сам был пространством и временем.
Зато много говорилось в книге о скромном божке Яхве и о маленьком кочевом племени хабиру. Их необыкновенная вера сделала божка одним из самых могущественных хозяев, когда бы то ни было придуманных людьми. Много говорилось и о том, как Яхве перессорил Новых Богов и породил междоусобную войну. Для победы он не пожалел даже собственного сына, казненного, чтобы неверующие уверовали. Наивные хабиру, отрицавшие кровавую жертву, не захотели почитать Распятого, и новообращенные варвары рассеяли по всему миру народ, считавший себя богоизбранным.
