Камбрия — навсегда! - Коваленко (Кузнецов) Владимир Эдуардович (читать книги онлайн бесплатно регистрация TXT) 📗
Эмилия это не касалось. Хорошо выученный, рассудительный, римлянин не дрожал — считал. У саксов по два дротика, значит, закончились. Теперь третья атака, подойдут на копейный удар. Удастся пустить рыцарям кровь — есть шансы, что камбрийцы снова устоят. И настроение станет совсем другое.
Эйлет не успела схватить щит. Только копьё. Кольчугу с утра нацепила, да в воду лезть пришлось, скинула, чтоб не заржавела. Первый же дротик был — её, но левая рука Эмилия чуть дёрнулась, и жало, пробив щит — равно округлый со всех сторон, как принято говорить, — остановилось в дюйме от груди. Отяжелевший щит Эмилий не бросил, и поймал ещё два снаряда — один свой, один — опять — её. Показалось, что римлянин успел одобрительно подмигнуть. Мол, хорошо держишься, белобрысая. Но после второго наскока щит стал неподъёмным и упал под ноги.
Тогда она и решилась. Страх куда-то ушёл. «Покажешь спину — умрёшь без толку». Слова отца, слова матери, слова сиды, слова сэра Эдгара, гонявшего на ополченских учениях до семижды семи потов. В то время как другим девчонкам не то чтобы спуску давал, но обходился без пристрастия. Когда выяснилась причина — Майни с комендантом перемолвилась, — Эйлет собиралась неделю с сестрой не разговаривать. Хитрюга заболела вовремя! Теперь эти же слова кричит Эмилий — а слышит, похоже, только она. А конница — ближе, ближе! Проносится мимо, под весёлые крики раня и убивая вжавшихся друг в друга бриттов, отчаянно выставивших свои коротковатые жала. Идёт забава, и саксы не ждут, что кто-то из врагов осмелится высунуться из обреченного строя.
Эйлет сама не сообразила, как сделала шаг вперёд. Она выбрала — шлем с бармицей, белый султан, бритый лошадиный подбородок. Повернула копьё, как учили, зацепила заднюю ногу рыцарской лошади и резанула листовидным наконечником.
Шаг назад. Всадник с выбеленным конским хвостом на шлеме падает с забившейся лошади — слишком близко к камбрийским рядам. Он ещё не встал прочно на ноги, не успел поднять щит. Снова выпад — и добротная кольчуга не спасает сакса. Снова в строй!
Вовремя — удар следующего всадника пришёлся в пустоту, зато Эмилий ударил рыцаря, пытавшегося отомстить за товарища, в неприкрытое кольчугой бедро. Третий — выпал из седла сам, когда конь поднялся на дыбы перед маленькой свалкой.
Саксы пользовались стременами — точней, кожаными петлями — немногим больше недели. И уж их-то сида не предупреждала. А своим пожужжала все уши: слетишь с коня, а нога останется в стремени — ты труп. Причём не сразу, и очень неприятно. В случае самого везения — калека. Потому бритты делали широкие стремена, да твёрдые понизу благодаря накладке из литой бронзы. А саксы сделали свои петли слишком узкими. Им казалось, чем крепче нога держится в петле — тем лучше! Всё случилось так, как говорила сида. Сакс умер, небыстро и нехорошо, истоптанный собственным конём.
— Третьего положила Неметона! — не важно, кто выкрикнул. Подумали все. Кроме римлянина.
Вот тут настроение и стало — правильным. Устойчивым. До следующей атаки. А уж когда гленцы увидели, что саксы спешиваются, начались насмешки над врагом.
Увы, заряда бодрости хватило ненадолго. Можно сколько угодно сознавать, что на твоей стороне правое дело, старая богиня из холма и воинство небесное — но когда под ногами бьются в агонии товарищи, а к тебе идут, не особо торопясь, одетые в железо неуязвимые убийцы — сердце дрогнет у любого.
— Ударим? — выдох рядом с левым плечом. С непривычки стоять и ждать — нестерпимо. Даже побывав в битвах — всё равно хочется сделать хоть что-нибудь, а не просто ждать опасности. Но девчонка рвётся вперёд, а не назад. Да она вообще — улыбается! Спокойно стоит, и целит саксам смертью в грудь. Против пехотного копья что кольчуга, что паутина. Да и щиты у всадников сверху не окованы железом. У большинства. Значит, хорошего удара могут не выдержать… Если же быстро положить парочку — так можно и перерешить, кто тут волки, кто овцы. Главное, угадать момент.
— Сейчас, пусть запыхаются ещё немного, — громко, чтобы все слышали, объявил Эмилий. — Они свеженькие, только с коней, а мы строили мост. Так что на половине пути таких гостей встречать неуместно…
Голос весел, а глаза щупают подходящих врагов. Им тоже несладко. И идут… Не строй, не толпа — каждый сам по себе, но вместе. Волки. И ни одного конского хвоста на шлемах. Кажется, единственного командира убила Эйлет.
Значит, или встанут, или бросятся. Встанут — тут и нужно ударить, но если бросятся первыми — камбрийцы побегут. При всём уважении к своим людям, иначе думать римлянин не мог — это ополченцы, а принять неприятельскую атаку стоя не всякий легион способен. Но каждый лишний шаг вперёд — испорченный строй, сбитое дыхание. Всего преимущества — чуть слабее ужас перед острым железом. Надо бы заменить людей. Отбивавших всадников, истрепавших силы и нервы — из первой шеренги отвести назад. Кто пока не бился, только ждал — вывести вперёд. Будь у него под командой не ополченцы, а полусотня ветеранов персидского похода, нескольких секунд бы хватило, и строй не нарушился. А так…
В мягкой звериной походке саксов появилась нарочитость. Гибель командира, стремена, из опоры превратившиеся в ловушку. Саксы слышат насмешки бриттов, да и сами иначе понять случай не могут. По-прежнему волки, но волки помятые и опасливые. Которые зауважали не столько гленских ополченцев, сколько помогающую тем злую волшбу. И теперь ожидали чего угодно. Хоть и того, что собственные сапоги начнут кусать за пятки!
Пора! Эмилий оглянулся, поднял руку, успел удивиться гранитному спокойствию в глазах Эйлет — и саксы бросились! Оставалось заорать: «Вперёд!» и метнуться навстречу, надеясь, что команда и импульс командира не дадут родиться панике.
Сакс, которого выбрал римлянин, дёрнулся — уклониться, копьё отошло в сторону, щит качнулся вниз — и выпад римлянина — в лицо — оказался удачным. Зато рядом — справа — вдруг стало пусто. Подобно римским легковооружённым, ополченцы не продержались в прямой стычке и минуты. Их хватило на один удар. И тот смогли нанести далеко не все. И не у всех этот удар — первый и последний — достиг цели. Потом строй рухнул внутрь себя. Передние ломились сквозь задних, те пытались устоять на ногах, подняться… Отползти… Строя не стало, не было даже бегущего стада — небольшая, давящая сама себя кучка ещё живого мяса, парализованная собственным стремлением к бегству. И деловитые жнецы, которым предстоит лишь немного работы.
Эту минуту римлянина не трогали. Командира не было — и рыцари просто рубили ближайших врагов, а это и оказались беглецы. Те, что стояли против него и Эйлет — валялись на земле и рубиться уже ни с кем не могли. Так что Эмилий мог прорваться — туда, к саксонским коноводам. И даже протащить под щитом сводную сестру августы. Но въевшаяся за годы службы привычка выполнять задание любой ценой взяла своё. А мост был заданием. «Тоже задание», простое прикрытие настоящей работы, но об этом Эмилий в те секунды совершенно забыл. Причина — правильная, веская, да он в ней совершенно не отдавал себе отчёта. Не до того было — нужно прорубаться обратно к мосту, да ещё и прикрывать ту, которая всё так же держалась рядом. Привычная уже, как третья рука. С копьём. Твёрдая и меткая.
Эйлет своего сакса заколоть не сумела. Зато — заставила отшатнуться, и уж от копья римлянина он не ушёл. Все остальные занялись лёгкой добычей. Настолько, что довелось ударить одного в спину. Остальных, кто пытался загородить путь — двоих? троих? она не считала — Эмилий то ли убил, то ли покалечил — быстро, так быстро, что и не рассмотреть, как.
Под ногами скрипнуло неровное покрытие из расщеплённых брёвен. Четыре локтя в ширину, двоим толком не встать. Что ж, работа второго ряда тоже пойдёт. Опять же, барки длиннее настила. И саксы могут попробовать забраться с ближайшей к берегу.
Уэссекцы не торопились. Пожалуй, метнись они вперёд, как бешеные животные, все вместе, кто по настилу моста, кто по воде и через барку, последних защитников они б одолели, но сами себя больше перекалечили, чем потеряли от сопротивления. Однако — боевой опыт не пустил. Навалиться кучей и зарезать врага, заплатив половиной жизней, и в головы не пришло. Да и унизительно для потомственных воинов добиться победы — так. После победы над ополчением, к рыцарям полностью вернулась самоуверенность. Их даже не насторожило то, что загородивший дорогу воин перекинул меч в левую руку. Двое немедленно попробовали взять в копья Эмилия. Один остался без кисти, другому римлянин перерубил дротик. После чего повторил несколько слов, которыми камбрийцы осыпали саксов, когда те начали слезать с лошадей.
