Дальняя дорога - Шидловский Дмитрий (книги серии онлайн .TXT) 📗

– Значит, подсознание по-иному анализирует то, что вы видите и слышите?

– Вовсе нет. Я же сказал, что оно заранее знает, что произойдет. Если ты будешь слушать его, ты никогда не пойдешь по горной дороге, на которой должен случиться обвал, или не сядешь на корабль, который должен утонуть.

– Мистика какая-то.

– Пока ты считаешь нечто мистикой, ты полностью перекрываешь себе возможность постичь это явление. Нет вообще определенной границы между мистическим и не мистическим. Мистика – это всего лишь то, чего ты не можешь понять в данный момент. Дикие племена считают плавку железа мистикой, поскольку не понимают, как это делается. А вот для любого кузнеца это обычная, повседневная работа. Твое подсознание знает, поскольку видит в тех мирах, где уже присутствуют все возможные вероятности. Притом, чем ближе ожидаемое событие, тем виднее именно та вероятность, которая может случиться вернее всего.

– Почему же об этом никто не знает?

– Ошибаешься, это явление очень широко известно. В твоей любимой Японии это называется “дзен”, в Китае – “чань”, в христианских странах – “умение слушать дух святой”, хотя это название мне нравится меньше всего. Впрочем, названия роли не играют. Если человек мастер, он вполне понимает, о чем идет речь.

– И этому можно научиться?

– Здесь, увы, не все так просто. Это технический прием фехтования ты можешь делать плохо или хорошо, хуже или лучше. Умение слушать себя или есть, или нет. В один прекрасный момент ты просто слышишь внутренний голос и начинаешь ему следовать. Если не следуешь, получаешь болезненные удары. Вот, собственно, и все.

– И как его услышать?

– Надо учиться контролировать себя. Вот этим мы с тобой и займемся. Когда ты сможешь контролировать свой разум и тело, внутренний голос сам заговорит с тобой.

– И это можно будет использовать в бою?

– В бою ты сможешь это применить тогда, когда пройдешь через ощущение меча без меча.

– Как это?

– Описывать не имеет смысла. Но когда оно придет, ты обязательно узнаешь его.

А на следующий день войска короля Иоахима I, уже несколько дней как окружившие Новгород, подступили к городу и начали штурм.

Шла третья неделя осады. Штурмы, предпринятые в первую неделю, не дали никакого результата. Крепость была неприступна. После первых неудач военные советники предложили королю перейти к длительной осаде и взять город измором. “Месячная или двухмесячная осада деморализует гарнизон, – утверждали они. – К тому же русские, составляющие значительную его часть, могут понять, что защита проигравшего Альберта не даст им ничего. Необходимо закинуть в город подметные письма. Возможно, они просто откроют ворота, как открыли нам путь псковичи. Такая политика позволит нам распустить часть войска и приступить к решению внутренних проблем. Помимо прочего, осаждать крепость в конце февраля, когда солдаты мерзнут в палатках и гибнут в безуспешных приступах, дело неблагодарное. Войско падает духом с каждым днем, а враги греются в теплых избах и смеются над нами с высоких стен. Подождите хотя бы апреля, сир. Мы сможем подступить со свежим войском и атаковать утомленный длительной осадой гарнизон. Что может вам сделать Альберт, обложенный как медведь в берлоге?”

Король отклонял все подобные предложения, однако после двух недель сплошных неудач пагубность подобной практики стала ясна и ему. Штурмы прекратились, а военачальниками был подготовлен план решительной атаки. Неделю строились осадные машины, подтягивались резервы.

Штурм был назначен на 13 марта 1379 года от Рождества Христова. Именно этот день несколько лет назад назвал астролог как решающий в судьбе тогда еще Великого Инквизитора. “В этот день – сказал звездочет, – ты получишь то, чего заслуживаешь”. Иоахим понял, что это будет день его триумфа. Именно в этот день король Иоахим I решил покончить со своим врагом.

О подготовке штурма знали и в городе. Знали и готовились к нему. Знал Гроссмейстер, понимающий, что в Ингерманландии ему больше не править, и желающий лишь подороже продать свою жизнь и с честью пасть в бою. В битве, лишившей его владений, он бросался в самую гущу, но не нашел смерти. После, при осаде, он лично участвовал в боях на самых опасных участках стен, но даже не был ранен. “Что ж, – усмехался он, – верно, судьба уготовила мне пасть в день главного штурма”.

Знали о готовящемся штурме и рыцари, в большинстве своем все еще верившие в победу. Знали новгородский посадник и его дружина, хотя формально и признававшие главенство немцев, воспринимавшие их уже не более как союзников. Они теперь сражались за свой город и свою страну.

Знал о предстоящем решающем сражении и Артем. Из его десятки в живых осталось шестеро. Двое были ранены. Они обороняли стену у того места, где Волхов покидал городище, – один из самых опасных участков, где происходили самые кровавые схватки. Здесь руководил обороной барон Рункель. Он сам неоднократно участвовал в схватках, иногда сражаясь бок о бок с Артемом. Артем лишний раз мог убедиться, сколь искусный боец его наставник.

Ратник Матвей Тимофеевич со своими сыновьями был отправлен на защиту стен на другой стороне Волхова. Там были собраны меньшие силы, но бои были не менее яростными. После поединка Артема с Иваном посадник и митрополит объявили, что этот бой был волей Бога и показал, что Всевышний не желает смерти ни одного из противников. “Потому, – объявил митрополит, – ежели ратник и семья его не захотят принять в свой дом беглую дочь и зятя, это их личное дело. Но если известно станет, что они еще злодейство удумали, убийство или какой другой вред ландскнехту Артему и супруге его, будут преданы анафеме и изгнаны из города”.

После поединка с Иваном авторитет Артема многократно вырос. Впрочем, его отвага в схватках на стенах и ежедневные тренировки с Рункелем, несмотря на усталость от ежедневных боев, еще больше добавили ему уважения среди солдат.

Артем был удивлен, насколько сам подход Рункеля к обучению отличался от подхода Питера. Технике боя барон, конечно, обучал, но самый большой упор он делал на психологию и дыхание. Выполнение чрезвычайно медленных комплексов упражнений с мечом выступало разящим контрастом после ярости дневных стычек.