Боевой гимн - Форстчен Уильям Р. (книга жизни .TXT) 📗
Разрывной снаряд просвистел в паре футов позади «Летящего облака», и Федор испуганно вскрикнул.
— Попал! — донеслось до них сверху. Бантагский дирижабль камнем устремился к своей тени внизу. Прошло всего несколько секунд после удачного выстрела Степана, и пылающий корабль со сложившимися крыльями пронесся справа от «Летящего облака». Перед самым столкновением подбитого дирижабля с землей Джек успел заметить двух бантагов, придавленных пылающими обломками. Ему стало жаль вражеских пилотов, так как он ощущал некое внутреннее родство со всеми безумцами, осмеливающимися подниматься в воздух, даже если это были представители орды.
— Вижу второго! — крикнул Степан, и судно содрогнулось от еще одного выстрела его пушки. Буквально тут же выстрелил и Федор. Как и в прошлый раз, в крыле бантагского дирижабля появилась дыра, но сейчас их снаряд при попадании сдетонировал и от вражеского крыла отвалился кусок длиной в шесть футов. Поврежденный корабль встряхнуло, он завалился на подбитое крыло и, казалось, тоже готов был рухнуть. Однако пилотам удалось выправить дирижабль, и они полетели прочь от «Летящего облака».
— Федя, у меня для тебя два поручения. Сейчас мы опять подлетим к этой станции. Постарайся пару раз попасть во второй паровоз.
— А еще что?
Джек помешкал с ответом. Он испытывал сильнейшее искушение спуститься пониже и бросить Гансу веревочную лестницу, чтобы тот забрался к ним в гондолу. Однако Джек понимал, что из этого ничего не выйдет. Старый хрыч снова заварил какую-то кашу, и он ни за что не бросит своих людей.
— Значит, так. Принеси мне вымпел. Быстро!
— Они подбили одного! — торжествующе воскликнул кто-то из рабочих, показывая на небо.
Ганс позволил себе бросить быстрый взгляд в ту сторону. Охваченный пламенем бантагский дирижабль пронесся над их головами и упал на землю в полумиле от станции. Люди радостно закричали. Неудача, постигшая ненавистного врага, на время подняла их боевой дух. Перестрелка с бантагами не обходилась без жертв с обеих сторон, и Ганс видел, что на каждого убитого врага приходилось по три-четыре из его собственных бойцов.
— Григорий, принимай командование. Я посмотрю, как обстоят дела в депо.
— Пусть они там поторапливаются. У нас здесь не Первый Суздальский и даже не ополчение. Еще немного, и бантаги нас раздавят.
Ганс побежал вдоль рельсов обратно к своему поезду и вдруг с ужасом увидел жену, стоявшую в открытых дверях вагона. На полу возле ее ног плакал маленький Эндрю, а сама Тамира сбрасывала патронташи находившимся внизу людям Кетсваны. Бантагские пули ударялись в стенки вагона совсем рядом с ней, осыпая Тамиру дождем из щепок и опилок. Ганс закинул ружье за спину и сгреб жену в объятия. Свободной рукой он подхватил Эндрю, своим телом прикрывая младенца от случайной пули.
Плевать, что об этом подумают другие. Ганс бегом помчался в головную часть поезда и опустил Тамиру на землю рядом с тендером.
— Оставайся здесь!
— Тот дирижабль — на нем были твои друзья? — спросила она.
— Оставайся здесь и ни во что не ввязывайся! Двадцать человек по цепочке передавали дрова из высокой поленницы в тендер, а несколько их товарищей бегали с ведрами вдоль всего поезда, разнося воду по вагонам. Ганс только сейчас сообразил, что с момента побега во рту беглецов не было ни капли воды. Остановив одного из водоносов, он сделал жадный глоток и передал ведро Тамире.
— Возьмешь это с собой в тендер. Ты поедешь там.
— Я не могу так поступить, Ганс. Шудер слабо улыбнулся, покачал головой и отвернулся.
Под натиском размахивающих мечами бантагов люди Кетсваны начали отступать. Из-за горящих обломков взорвавшихся вагонов в рабочих летели тучи стрел. На глазах Ганса одна из стрел насквозь пронзила какого-то чина. Он обратил внимание на то, что среди людей, работавших на погрузке дров, были пять-шесть местных рабов, присоединившихся к беглецам.
— Алексей!
— Еще две минуты! Нам нужно полностью загрузить тендер!
— Где этот чертов телеграфист? — раздраженно воскликнул Ганс.
Не успел он произнести эти слова, как телеграфист выскочил из здания станции, таща за собой какого-то юношу, — судя по всему, местного диспетчера
— Он сказал, что полчаса назад отсюда на запад отправился состав, — возбужденно сообщил Гансу телеграфист, кивая на молодого чина. — Мы сможем спокойно ехать за ним.
В следующую секунду разрывная пуля превратила голову юного диспетчера в бесформенное месиво из костей, крови и мозгов.
Ганс видел, что шеренга Григория не выдерживает давления преследователей. Некоторые бантаги уже почти преодолели мост и стреляли с расстояния в пятьдесят ярдов, а то и меньше.
— Алексей, нам пора сматываться, — рявкнул Ганс. Грузчики кинулись к своим вагонам, забрасывая на бегу в тендер последние бревна. Ганс подтолкнул телеграфиста к паровозу и побежал к Тамире и Эндрю, находившимся между тендером и первым вагоном. Прикрывая своим телом жену с ребенком от вражеских пуль, он мощным движением оторвал их от земли и посадил в тендер. Тамира сразу пригнулась, прячась за поленницей. Ганс добежал до кабины Алексея, и тут в небе раздался оглушительный рев. Меньше чем в ста ярдах над ними проплыл огромный дирижабль. Из его гондолы кто-то высунулся — должно быть, Петраччи.
Из руки Джека вырвался вымпел. Тяжелый футляр с привязанной к нему красной лентой молнией понесся к земле. Ганс вскинул вверх руку, салютуя отважным пилотам. Петраччи ответил ему тем же жестом, и дирижабль начал крутой подъем по спирали. Его кормовая пушка сделала выстрел по паровозу преследователей. Ганс попытался разглядеть, куда упал красный вымпел, но его глаза застлало дымом.
Люди Кетсваны вернулись к эшелону, неся на себе раненых, и тут Ганс заметил, что колеса поезда уже завертелись. Алексей дал свисток. Ганс не сводил глаз с Григория, который уводил от моста уцелевших людей своего отряда. Они были больше не в силах сдерживать натиск врага и со всех ног мчались к уходящему поезду. За ними по мосту или вброд через речку с улюлюканьем бежали бантаги.
Ганс наконец и сам залез в тендер. Размахивавшие ятаганами бантаги были уже совсем близко, некоторые из них замедляли бег и выпускали по беглецам стрелы. Какой-то вражеский воин добежал до паровоза и, занеся над головой меч, ринулся в кабину. Кетсвана, который забрался в тендер под самым носом у догонявших его бантагов, развернулся и воткнул свой штык в грудь неприятелю. Воин орды испустил предсмертный вопль, и Кетсвана торжествующе закричал.
Последние бантаги скрылись позади, и вдруг Ганс увидел сотни рабов-чинов, стоявших вдоль железной дороги. Некоторые из них подбежали к вагонам, откуда тут же высунулись десятки дружеских рук, втащивших их внутрь.
— Притормози, — крикнул Ганс Алексею. — Мы потеряли здесь почти треть наших людей. Притормози!
Алексей слегка сбавил ход, и свыше ста рабов сорвались с места и кинулись к поезду, умоляя взять их с собой. Над головой Ганса что-то взвыло, и, бросив взгляд назад, он увидел, что бантаги выкатили полевое орудие. Выпущенный ими снаряд разорвался где-то в степи в полумиле от станции.
— Увеличь скорость! — завопил сержант.
Ганс следил за тем, как орудийный расчет перезаряжает пушку. К его ужасу, оказалось, что орудие заряжается с казенной части. Один из канониров повернул винт, находившийся сбоку ствола, и дуло пушки опустилось.
Артиллеристы отошли на шаг назад. Еще одна вспышка. На этот раз снаряд разорвался в каких-то тридцати ярдах от поезда.
Бантаги передвинули хобот лафета и вогнали в ствол новый снаряд. Ганс бросил отчаянный взгляд вперед. В четверти мили от них железная дорога ныряла в лесистую лощину.
— Поднажми, Леша! Поднажми!
Бантагское орудие скрылось в облаке дыма, секунду спустя снаряд попал в последний вагон. Пол под ногами Ганса задрожал, и янки испугался, что сейчас их поезд сойдет с рельсов. Из поврежденного вагона повалил черный дым,
