Талисман цесаревича (СИ) - Ежов Сергей (прочитать книгу txt, fb2) 📗
— Тоже недурно. А слухи, домыслы?
— Запускай ответные слухи, Павел Петрович. У чиновников Тайной канцелярии и полиции наверняка найдутся агенты готовые распространять нужные гадости о вредных тебе людях, причём лучше, если гадости будут правдивы больше чем наполовину, а лучше — полностью. Кроме того, у вас с Натальей Алексеевной есть двор, нельзя не использовать такую возможность для воздействия на умы света. Кстати и тут у вас имеется отличная возможность возвышать одиозные личности до должностей губернских и уездных чиновников за Уралом. И вот что мне пришло в голову: введи новый орден, которым ты будешь награждать перед повышением в должности в Сибири. Подошло бы название «Орден Иуды», но это было бы слишком прямолинейно.
— Нет, Юрий Сергеевич! — засмеялся Павел — Специально такой орден вводить не будем, а вот слухи, по Вашей методе, запустим. Да я и сам раз-другой могу невзначай проговориться: пора мол, такого и сякого пожаловать орденом Иуды Искариота. Однако вернёмся к началу разговора. Я всерьёз опасаюсь за твою жизнь и посему отныне ты должен всюду следовать не менее чем с двумя-тремя охранниками.
Я задумался. Очевидно, что покушения подобные сегодняшнему ещё будут, а потому требование Павла абсолютно разумно.
— Павел Петрович, а нельзя ли сделать по-другому?
— Как же?
— Я давно усиленно обучаю молодых людей тому, что сам знаю. Может быть, их использовать в качестве охраны? Наберу ещё с десяток офицеров и сержантов…
— Это уже мелочи, разбирайся с ними сам.
И то верно, сам же убеждал Павла, что руководитель государства должен мыслить масштабно, оставляя мелочи исполнителям.
Точность — вежливость королей. Ровно в двенадцать пятьдесят девять я с тремя бодигардами [54], и одновременно моими учениками, спрыгиваю с коня у Офицерского собрания Синих кирасир. У крыльца нас встречает группа офицеров во главе с полковником. Все в армейской форме нового образца, у всех яростно сверкает всё что должно сверкать, на лицах — полагающиеся случаю эмоции. Улыбаюсь в ответ. Командир кирасир делает шаг навстречу:
— Господин полковник, разрешите отрекомендоваться, вице-полковник Дорохов Алексей Иванович.
Представляюсь в ответ, после представляю своих спутников:
— Имею честь представить офицерскому собранию прапорщиков Зотова Евгения Васильевича…
Следует церемония рукопожатий
— Михалёва Евграфа Степановича и Иванова Пахома Ивановича.
Слово за командиром:
— Господин полковник, разрешите представить Вам и Вашим спутникам офицеров полка.
Идём вдоль строя, пожимаем руки. Все наличные офицеры в строю: тридцать девять штаб и обер-офицеров, плюс десять сержантов включая давешнего посыльного.
— Особо представляю курсантов полковой школы средних командиров. Я знаю, что Вы, господин полковник, много сделали для внедрения в нашей армии полезного новшества, полковых школ младших и средних командиров. Я рад Вам сообщить, что мои курсанты обучаются наилучшим образом, и через полгода будут сдавать экзамены авторитетной комиссии. Приглашаю принять участие в оной.
— Благодарю, господин полковник, если выпадет такая возможность, непременно приеду на столь важное мероприятие. — солидно отвечаю я.
Проходим в зал, рассаживаемся. Меня, естественно, посадили во главе стола по правую руку от фактического командира полка, под портретом формального командира, императрицы Натальи Алексеевны. Мои прапорщики сидят среди обер-офицеров, и, судя по всему, чувствуют себя вполне непринуждённо.
— Господа, предлагаю общение без чинов. Вы согласны, Юрий Сергеевич?
— Разумеется, Алексей Иванович.
— Прекрасно. Сначала, если никто не возражает, мы прослушаем музыкальное произведение, которое написал для нашего полка присутствующий здесь Юрий Сергеевич. Музыканты, начинайте!
Для конца восемнадцатого века произведение из середины двадцатого звучит довольно необычно. Однако сила гениальной музыки такова, что слушатели захвачены и покорены: они слышат, они чувствуют атакующую мощь, лязг оружия, сопротивление врага и слышат яростный призыв — вперёд, к победе!
— Признаться, когда Её величество прислали мне ноты, я был немало озадачен. — после завершения сюиты заявляет Дорохов.
— Вы, Алексей Иванович, читаете нотные записи? — удивился я.
— Не читаю, но сие совершенно неважно. Судите сами, Юрий Сергеевич, я видел ноты обычных маршей, хотя бы и нашего полка: они умещаются на половинке листа. Я не ошибаюсь?
— Ни в малейшей мере.
— И я о том же толкую: я разворачиваю приложение к письму государыни, а в нём целая стопка! Признаться, я огорчился. Но потом позвал нашего дирижёра, даю ему ноты, мол, посмотри, дорогой, что тут мне принесли.
— И какой оказалась его реакция?
— А вот какой: он сначала эдак снисходительно читал, потом увлёкся, потом вцепился обеими руками, а потом, когда дошел до последней части и вовсе зашелся от восторга. Кричит: Это гениально! Это нужно немедленно репетировать и играть!
Полковник отпил вина, смягчая горло, потом продолжил:
— Естественно, я дал команду репетировать. А когда всё было готово, мы с офицерами собрались послушать… Юрий Сергеевич, это и впрямь гениально! Вы сумели показать весь ход битвы: манёвры, сближение с неприятелем, занятие позиций, вид боя со стороны, томительное ожидание ввода в бой и наконец, яростная атака! Я был в трёх сражениях, и знаю что говорю!
— Значит, будете использовать сюиту в своём полку?
— Вне всяких сомнений! Эта ваша «Частушка» чудо как хороша для тех случаев, когда надо продемонстрировать джигитовку. Наши удальцы такие финты закручивают, да если ещё под такую музыку… А последняя часть — для торжественного прохождения конного строя. Да у любого понимающего человека слёзы прольются от счастья!
Дошел разговор и до моей дуэли.
— Разные слухи ходят, Юрий Сергеевич. Поговаривают, что эти трое желали Вас убить любой ценой. Правда ли?
— Правда. Сержант Рокотов был свидетелем от первого до последнего мгновения. Он вам всё рассказал, не правда ли?
— Истинная правда. Мы были потрясены этаким происшествием.
— Более того: князь Голконский и капитан Пршебыславский не успели выстрелить, и при разряжении оружия выяснилось, что пули в их пистолетах отравлены.
— Неслыханное дело! Но чем Вы не угодили этим негодяям? И ещё: Рокотов отметил, что офицеры совсем не похожи на обыкновенных армеутов. Кто они?
— Дело в том, что я довольно близок к августейшей чете. Как вы знаете, Его величество ещё в бытность цесаревичем подвергался нападкам со стороны недругов. Время прошло, но нападки не прекратились, и я оказался на острие удара. Что касается странностей, отмеченных сержантом, то он прав. Кстати, Алексей Иванович, у вас растёт весьма наблюдательный и вдумчивый офицер, подумайте, как правильно его использовать. Однако я отвлёкся. Капитаны эти перевелись в Кексгольмский полк из Преображенского. Им, видите ли, не захотелось перебираться из Петербурга в Тихвин, как повелел Его императорское величество. Выяснилось, что почти половина офицеров Кексгольмского полка разогнаны в разные места, часто с понижением, для того чтобы освободилось места для гвардейцев.
— Неужели?
— Это истинная правда, господа. Начато следствие, под стражу уже взяты три генерала и несколько штаб-офицеров. Я надеюсь, что виновные будут сурово наказаны.
Офицеры посуровели. Они хотя и из привилегированного полка, но гвардейцев недолюбливают, и рады, что плутни паркетных шаркунов раскрылись.
— Юрий Сергеевич, хотел спросить ещё об одном: Вы стали выяснять, дворянин ли Пршебыславский? Признаться, все офицеры нашего полка глубоко возмущены его хамством.
— Нет, господа, я не стал делать этого.
— Отчего же?
— Всё просто: Пршебыславский не мужчина, но и не мужик.
— А кто же?
— Евнух. Я отстрелил ему мужское достоинство таким образом, что даже оставшийся кусок яйца лекарю пришлось удалить. — огорченно развожу руками — Извините, но оно само так получилось.
