Первая кровь (СИ) - Черемис Игорь (версия книг txt, fb2) 📗
Моя молодая версия, конечно, имела гораздо меньше проблем с суставами, и, наверное, после нескольких месяцев тренировок я смог бы удовлетворить жестким требованиям того «афганца». Но у меня не было месяцев; у меня было чуть меньше недели регулярной утренней гимнастики и пара достаточно сумбурных тренировок в лесу рядом с общагой, во время которых я сумел лишь примериться к ножу, чтобы тупо не выронить его в самый ответственный момент. Приемы я, разумеется, повторил — хотя без спарринг-партнера не мог даже прикинуть, правильно ли я всё воспроизвел. Возможно, я ошибался.
В общем, я вышел на самый ответственный экзамен в своей новой жизни практически без подготовки. Если проводить аналогии с институтом — я шел сдавать предмет, о котором когда-то поговорил с аспирантом, а перед самым входом в аудиторию небрежно полистал учебник. Именно поэтому сейчас у меня в руке был не нож, а гвоздодёр. Если бы у меня имелся выбор, я бы предпочел велосипедную цепь — с ней у меня было меньше шансов ошибиться. Но в отсутствии гербовой пишем на обычной, как говорил один из моих начальников.
И ещё — я почему-то совершенно не волновался.
Очки с Чикатилы свалились окончательно, он близоруко щурился, отчего его лицо приняло совершенно звериное выражение. В каких-то книгах его называли симпатичным, но я считал это некой разновидностью постправды — он выглядел весьма отталкивающе и на кадрах из зала суда, и на фотографиях. Он никогда не занимался спортом, но сохранил худощавую фигуру, не пил и не курил. И всё равно он был слишком старым, и его отсчет уже был запущен, хотя в моей прежней истории он промахнулся лишь через шесть лет.
Я заметил, что он прыгнул, по дерганному движению ножа. Это не было выпадом в его классическом значении. Чикатило просто шагнул ко мне, так и не разогнувшись до конца, и мазнул своим ножом туда-сюда, целя мне куда-то в область живота. Я сделал шаг назад, пропустил лезвие мимо, шагнул вперед, зафиксировал плечо его руки с ножом, резко сократил дистанцию и снова ударил гвоздодером по голове. Чикатило снова свалился без чувств, но он всё ещё был жив. Я снова в последний момент повернул своё оружие и ударил плашмя. Его нож отлетел куда-то в сторону, и я грустно проводил его глазами.
Я действительно не принял окончательное решение. Но убийство и не было решением. Убийство было лишь началом. Оно создавало множество проблем, с которыми я не знал, что делать. Например, я не знал, где спрятать труп.
В большинстве детективов самая большая проблема для убийцы — это избавление от трупа своей жертвы. Писатели и сценаристы словно играют в игру, кто придумает самую невероятную ситуацию. В реальной жизни всё проще, потому что убийства обычно случаются внезапно для всех действующих лиц этой трагедии, а потом в дело вступают рефлексы, которые подталкиваются неожиданного убийцу сбежать как можно дальше. У профессионалов другой подход, но мне всегда казалось, что утопление с ногами в тазике с цементом, которое практиковали американские мафиози, было жутко непрактичным. Всё-таки цемент не та субстанция, которая застывает мгновенно. Более надежным выглядит обычный бетонный блок, привязанный проволокой к телу несчастного; впрочем, не у всех есть наготове достаточно тяжелый бетонный блок.
У нас в девяностые уголовный народ тоже извращался по всякому — труп кого-то, кажется, даже залили цементом в строящемся доме. Тоже не самый разумный подход, но если я правильно помнил, того покойника нашли чуть ли не через два десятилетия, так что в каком-то смысле преступникам удалось спрятать концы. Как там говориться? «Нет тела — нет дела»? Очень удобно.
Чикатило, судя по всему, вообще не заморачивался тем, чтобы спрятать тела — за это у него отвечал внутренний зверь, который каким-то образом выбирал места, где жертв найдут далеко не сразу. Вроде бы лишь первую девочку, которую он убил как раз в этом домике на Межевом, он выбросил в реку Грушевку. Тогда ему повезло, его никто не увидел и не сообщил, куда следует. А найденное тело хоть поначалу и связали с ним, но один из обитателей переулка показался следователям более перспективной фигурой для обвинения, чем скромный трудяга без уголовного прошлого.
Формально я мог положиться на интуицию этого маньяка, прикончить его и закинуть труп в кусты прямо тут, на этом освещенном пятачке. Наверное, его найдут — когда-нибудь, когда мы с Аллой будем очень далеко, и связать нас с этим убийством будет очень сложно. Хотя для советской милиции ничего невозможного нет.
В общем, я не убил Чикатило. И у меня вдруг оформилось сразу два выхода из той ситуации, в которой я оказался. Например, я мог запереть его зверя в клетке, а ключ выбросить.
Человеческое тело — очень хрупкий механизм, который легко вывести из строя, даже не имея соответствующих знаний. Конечно, окончательное решение вопроса отдельного индивида — дело наиболее простое; люди за тысячелетия накопили приличный опыт в убийстве себе подобных. С калечащими ранениями дело обстоит чуть сложнее; дипломированный врач, наверное, справился бы с этим лучше, им по должности положено знать самые уязвимые места тел их пациентов. Но приличная часть моей первой жизни прошлась на время бурного развития интернета, в котором — при некотором желании или даже без оного — можно было наткнуться на что угодно.
Нужные знания я получил, заинтересовавшись пяткой древнегреческого товарища Ахиллеса. Особо читать про исходную ситуацию было нечего — попала стрела и попала, не повезло. Зато про различные сухожилия было написано много всякого — в организме этих штуковин множество, и все они очень важны. Я тогда запомнил, что повреждения сухожилий залечиваются плохо, и после таких травм восстановить прежние кондиции бывает очень и очень сложно. Не невозможно, разумеется — в конце концов, у футболистов ахиллово сухожилие рвется регулярно, а спорт после этого бросают единицы. Но лечение хлопотное, с хирургическим вмешательством и прочими неприятными вещами, и не факт, что доступное по умолчанию буквально всем гражданам Советского Союза. В общем, у меня была надежда, что если я подрежу Чикатиле несколько жил, то прыти у него поубавится.
Этот вариант не устраивал меня своей неопределенностью. Чикатило мог заговорить и рассказать о парочке туристов, которые напали на него с целью, например, ограбления. Возможно, наши правоохранительные органы разберутся, но я был уверен, что даже при благополучном исходе нам с Аллой основательно попортят нервную систему.
В общем, я решил сдаваться самостоятельно и первым, чтобы менты начали проверять именно нашу версию, которая, собственно, была самой настоящей правдой. Я, разумеется, боялся до чертиков, но иного выхода не было. К тому же у меня всегда была опция «звонка другу», то есть Михаилу Сергеевичу, который — я очень на это надеялся — сможет как-то приструнить излишне рьяных служивых.
В болоньевой сумке Чикатилы нашелся моток веревки, который он использовал понятно для чего. Я смотал ему руки за спиной, а для надежности закинул ещё и петлю на шею — чтобы он не вздумал дурить. Собрал на полянке все разбросанные вещи — и закинул их в ту же сумку; оружие я поднимал аккуратно, с помощью собственного носового платка, чтобы случайно не оставить на нём свои отпечатки пальцев. В ту же сумку отправилась и моя «фомка» — должен же я предъявить, чем защищался.
Сложнее всего оказалось привести Чикатилу в чувство — всё же во второй раз я приложил его очень прилично. И даже открыв глаза, он выглядел осоловевшим и был словно не в этом мире; похоже, сотрясение мозгов я ему всё-таки обеспечил. Но пусть это будет наименьшей из его проблем.
Я грубо поднял маньяка на ноги и повел по тропинке обратно; он даже особо не сопротивлялся, хотя, наверное, мог устроить мне сидячую забастовку. К счастью, сотрясение мешало ему трезво оценивать ситуацию, в которой он оказался, а его внутренний зверь наружу не торопился — видимо, его не устраивала окружающая обстановка. Мне это было только на руку.
Где-то по дороге я избавился от своего тесака — стёр с него все отпечатки, натер табаком из распотрошенной сигареты и закинул на крышу одного из зданий непонятного назначения. Мне было очень жалко оружие, которое я считал своим, но не нравилась идея выкладывать это явно холодное оружие в местной ментовке — я не знал его историю, которая могла быть вполне криминальной. Пока этот нож валялся на кухне московской квартиры моей будущей любовницы, его прошлое никого не интересовало, но следователи могли раскопать что-нибудь плохое, а я не хотел создавать проблем хорошим, в сущности, людям.
