Первый Император. Дебют (СИ) - Логинов Анатолий Анатольевич (бесплатные серии книг .txt) 📗
Туман начал рассеиваться вовремя, иначе русским пришлось бы лечь в дрейф. Но атакующим очередной раз повезло, если можно назвать везением сочетание расчета, отваги и совпадения случайностей. Рискнув пройти большими кораблями в тумане, по возможным минным заграждениям, даже несмотря на наличие идущих впереди специально оборудованных пароходов-разградителей, русские вышли к береговым батареям на «пистолетный» выстрел. Кстати, разградители, потерявшие курс и нисколько не прикрывшие основную колонну, не понадобились. Не ждали японцы такой наглости от неприятеля, корабли которого должны были чиниться после сражения у Шантунга. Да и перекрывать основные пути снабжения из США и Европы, создавая трудности и так опасающимся русских рейдеров пароходам купцов, никто не хотел. Вот и получилось в итоге, что неприятельские броненосцы и крейсера, все способные развить хорошую скорость хода и достаточно бронированные чтобы поспорить с береговой артиллерией, словно ниндзя внезапно прокрались к столичным берегам. И открыли огонь, смешивая с землей не успевшие еще проснуться батареи. Русские корабли обрушили на японские позиции град фугасных и сегментных снарядов. Последние, как выяснилось позднее, оказались не менее эффективны, чем фугасы. Огромные стальные стержни этой своеобразной крупнокалиберной шрапнели, предназначенные для пробивания корпусов миноносцев, с легкостью пронзали тела батарейцев, не прикрытых от огня сверху ничем. Да и орудия, оказавшиеся в зоне поражения, чаще всего выходили из строя, получив множество мелких повреждений.
После серии мощных взрывов на батареях мыса Канон и форту «Номер Один» начали просыпаться не только поднятые по тревоге артиллеристы, но и жители многочисленных городов залива.
— Ну что, господа. Пошла потеха! — адмирал Дубасов, взявший руководство этой авантюрой в свои руки, опустил бинокль и осмотрел стоящих на мостике «Ретвизана» штабных. — В рубку, господа. И передайте Якову Аполлоновичу, пусть начинает.
Адмирал Гильтебрандт, державший флаг на «Петропавловске», дожидаться формального приказа командующего не стал. Три корабля его отряда — «Петропавловск», «Двенадцать Апостолов» и «Владимир Мономах» проскользнули мимо не успевших отреагировать батарей в залив и устремились к Токио.
Впереди шел довооруженный семидесятипятимиллиметровыми пушками вместо мелкокалиберных орудий Гочкиса броненосный крейсер, готовый отразить атаки миноносцев. За ним, подняв стеньговые флаги и зарядив все орудия шли наскоро подлатанный «Двенадцать Апостолов», лишившаяся в последнем бою части орудий среднего калибра и, концевым — флагманский «Петропавловск». На мостиках кораблей, кроме офицеров стояли и гражданские шкиперы, ни один раз посещавшие Токио и досконально знавшие фарватер.
— Как-то слишком все хорошо идет, — постучал по ограждению мостика, вместо дерева, старший артиллерист. Не успел он получить ответ от возмущенных соседей, как откуда-то со стороны берега в атаку на корабли пошла четверка миноносок. А справа по борту ожила какая-то неучтенная береговая батарея. Впрочем, все оказалось не столь опасно, как казалось вначале. Миноноски, потеряв половину атакующих от сосредоточенного огня отряда, выпустили свои торпеды слишком далеко и ни одна из них до цели не дошла. А батарее хватило всего получаса обстрела, чтобы замолчать. Но и батарейцы попали в практически стоящие на месте корабли. На «Владимире Мономахе» попаданием шестидюймового снаряда повредило два орудия (стодвадцати- и семидесятипятимиллиметровое) и убило семерых матросов. Попавшие в «Двенадцать Апостолов» два снаряда лишили его еще одной шестидюймовой пушки и повредили дымовую трубу. «Петропавловск» отделался одним попаданием в броневой пояс и незначительными повреждениями настроек.
Подавив батарею, корабли прибавили ход и вышли прямо к Токио. Потревоженные транспортные корабли, пытавшиеся уйти из Токийского порта, завидев грозные силуэты, сворачивали в стороны, освобождая фарватер. Пароходы садились на мели, втыкались в берег, беспомощно замирали на месте, если глубина еще позволяла и машинное успевало сбросить скорость. А корабли шли, невозмутимо и неотвратимо. И встали на рейде столицы, причем их было видно в бинокль даже с верхних этажей Императорского замка. И микадо, предупрежденный своими слугами, мог убедиться, что русские действительно пришли.
В самом Токио тем временем царила паника. По слухам, «росске» напали внезапно, словно демоны из моря и, подобно сказочному Годзилле, разрушили все, что увидели на берегу. Панику подпитывали видимые издалека дымы и мачты кораблей северных варваров. Отчего обывателям становилось еще страшнее.
Когда же неприятель отстрелялся по позициям гвардейцев, пытавшихся отпугнуть русских огнем полевых орудий, паника стала вообще всеобщей. Люди бежали, захватив лишь то, что можно унести на руках и детей. Испугавшись бомбардировки с моря бежали все, включая иностранных дипломатов, чиновников и даже полицейских. Да, часть полиции, брошенной на наведение порядка, поддалась всеобщим настроениям. И только гвардейская резервная бригада, и армейская пехота, подтянутая сразу после высадки в Корее для усиления обороны столицы, пытались организовать какое-то подобие обороны. Самого же божественного микадо, несмотря на его возражения, посадили в карету и эвакуировали из столицы под охраной роты гвардейцев.
Русские, презрительно проигнорировав город, обстреляли лишь обозначившие себя открытием огня полевые батареи и ушли, не выпустив по гражданским объектам ни одного снаряда.
Маньчжурия, побережье около г. Дагушань, октябрь 1902 г.
Михаил сидел на облучке одного из «конно-пулеметных лафетов», бездумно глядя на накатывающиеся на берег серые мрачные волны. Прибой медленно шевелил несколько тел в пехотной японской форме и казалось, что мертвецы упорно отталкиваются от земли, пытаясь уплыть домой, в Японию. За спиной фыркали недавно выпряженные кони, которых выгуливали ездовые, перед тем как напоить. Кого-то распекал за неведомые прегрешения фельдфебель. Чуть дальше, правее от позиций пулеметчиков, под крики унтеров строился второй эскадрон. Но все это ускользало от сознания впавшего в непонятное оцепенение поручика, сливаясь в однообразный фон вместе с шумом моря. Гаврилов сидел, даже не замечая удивленных взглядов солдат. И того, что продолжает сжимать в руках тяжелый трофейный «Маузер», вставший на задержку из-за полностью израсходованных патронов. Он просто сидел. Так, наверное, чувствует себя полностью выжатый в умелых руках кухарки лимон, используемый для приготовления лимонада, или сгоревшее до пепла полено, неожиданно появилась в его голове мысль. И Михаил наконец понял, что все кончилось.
Он аккуратно снял затвор с задержки, даже не заряжая пистолета. Убрал «Маузер» в кобуру, закрепленную на борту повозки, и огляделся. Коней уже выпаивали, а несколько нестроевых и все его нижние чины, собравшись в кружок, курили, заодно негромко обмениваясь впечатлениями и успевшими попасть в их руки трофеями.
— Максимов! — окрикнул он денщика, ковырявшегося у лежащего неподалеку трупа японца, явно офицера. И, пока денщик, прихватив какое-то барахло и японскую саблю, с очень маленькой гардой, шел к нему, Михаил вдруг вспомнил…
Наступление на японцев под Дагушанем началось с мощного артиллерийского обстрела, после которого вперед пошла пехота. Казалось, после такого огненного леса, выросшего на позициях, сопротивляться будет некому. Однако атакующих встретил довольно плотный винтовочный огонь. Пехота залегла, но, когда позиции противника опять обстреляла артиллерия, поднялась, понукаемая свистками офицеров, снова. Попытки японской артиллерии отбить атаку шрапнельным огнем встретили отпор русских артиллеристов. Быстро пристрелявшись, они задавили вражескую артиллерию массированным обстрелом из тяжелых и легких орудий.
Тем временем пехота добралась до окопов противника и в них началась резня. Русские солдаты в тесноте окопов не могли использовать преимущества своих более длинных винтовок со штыками. Поэтому в ход пошло все, от лопаток Линнемана до засапожных ножей. Более крупные телом и физически развитые, сытые, в то время как противник вынужден был урезать паек, русские быстро вытеснили пехоту японцев из окопов. И тогда, в полном соответствии с предвоенными тактическими установками на преследование отступающих бросили кавалерию. Поговаривали потом, что Штакельберг был против, резонно указывая на наличие у противника пулеметов и скорострельных винтовок. Но настоял присланный из Ставки Куропаткин и… атака конницы завершилась большими потерями. Лишь наличие нескольких десятков пулеметных повозок, шедших в одном строю с атакующими эскадронами, позволило превратить «почти разгром» в неочевидную победу.
