Докторица (СИ) - Гордон-Off Юлия (читать книгу онлайн бесплатно без .txt) 📗
Другие операции уже лишены этого восхитительного флёра новизны, хотя радость при выздоровлении каждого больного – едва ли уступает счастью, о котором говорят актёры, которое дарят овации благодарного зала. А когда пошли, наконец, операции с аппаратом, пришлось вспомнить о том, что мужчины считают лучшей формой благодарности, если это касается женщины. И чтобы не скандалить каждый раз, завела себе на правую руку простое обручальное кольцо, многие их носят, хоть церковь и отделена от государства и венчаны не многие. А при любых поползновениях, сразу показываю кольцо и добавляю: "Та-а-акой ревнивый! Жуть! Всех убьёт… Сама боюсь…". Знаете, очень хорошо работает! Видимо у нормальных мужчин понимание неприкосновенности чужой территории как у большинства самцов – на рефлекторном уровне, а я и рада…
С аппаратом возник ещё один любопытный момент, как сделать в кости дырку и вставить спицу, чтобы спица в ней не болталась, да и вообще, просверлить, а потом на ощупь искать концом спицы дырку? Из задачи понятно, что сверлить нужно самой спицей. Взяла спицы, попросила заточить их концы как жало сверла, взяла коловорот и пошла в морг учиться сверлить. Зажала изо всех сил спицу в патроне и попробовала сверлить, даже не длинную трубчатую кость, а ребро, одного вскрытого кадавра. Да и чего там сверлить, ребро по структуре ближе к плоским губчатым костям вроде лопатки? Ага! Щаз-з! Одной этот фокус не даётся, спица пружинит гнётся, по кости елозит и засверливаться не хочет. Один раз спружинила и отскочила, чуть в глаз не попала острым концом. Глядевший на это со стороны пожилой патологоанатом полюбопытствовал, что это я собственно задумала и для чего спицей пытаюсь ребро испортить? Пришлось объяснять, тем более, что дядьку я знала как умного и его совет мне не помешает. Вдвоём мы с трудом сумели засверлиться в ребро. Просверлить диафиз (среднюю часть кости) не самой крепкой в организме плечевой кости у нас уже не вышло. И вообще, с коловоротом мне было не справиться чисто с позиции физической силы, но даже взрослому мужчине было не засверлить крепкую кость, к тому ещё и остриё спицы успело немного затупиться. Электрических компактных бытовых дрелей ещё не существовало, но подсказал помучившийся со мной вместе доктор. Оказывается есть ручные дрели с ручкой и зубчатой передачей вращения на патрон. И он ещё посоветовал поговорить с мастерами на предмет переделки патрона, чтобы он стал сквозным и мог зажимать спицу не за конец, а ближе в острию. А ведь нужно ещё про правила внутриоперационной асептики и антисептики не забывать. Как оказалось, заказать и сделать аппарат – это далеко не конец этой истории, а мне ещё не раз в морге тренироваться, прежде, чем я к первому больному рискну подойти.
И не стоит забывать ещё и о том, что для того, чтобы методика получила признание и рассчитывала на внедрение, я в ходе как минимум ста первых операций не имею права на ошибку, то есть вообще. Это потом, когда методику начнут осваивать уже как признанную, до десяти процентов неудач будут трактоваться как неизбежные при освоении новой методики. И не нужно путать с ситуацией, когда делаются первые операции на сердце, к примеру, и целый ряд первых неудач никого не останавливает. В моём случае и в приведённом примере есть существенная разница. В примере фактически операция вся облизана и обоснована со всех сторон, на её проведении настаивает опыт серьёзной научной школы и тернистый путь никого не останавливает и не смущает. А в моём случае имеет место личная инициатива, где доказательством и обоснованием как раз и является безусловный успех не прикрытый громкой вывеской научной школы и годами различных обоснований и исследований. К слову именно поэтому методика Илизарова так долго не покидала клинику в Кургане и отделение, где работал сам автор. Другими словами мне предстоит самым тщательным образом отбирать себе больных и вести их под самым строгим надзором, чтобы не свести на нет все старания из-за глупости и недосмотра.
Мастер, которого мне после долгих поисков удалось найти предложил мне два разных варианта решения моих сложностей. Первый, это как и предлагал доктор сделать патрон со сквозной дыркой, а второй – использовать направляющие трубки, которые надевать на спицу, чтобы она при вращении не изгибалась и не гуляла, заодно эту трубку можно использовать как направляющую при засверливании. Вообще, полна русская земля самородками и умельцами. Мастер мне нашёл две разные ручные дрели, переделал им патроны и для того, чтобы спица была зажата не за хвостик, а в середине пришлось высверливать и переделывать почти половину всей дрели. Но в конце дядька уже проникся величием замысла и мимоходом добавил схему заточки спиц, и объяснил, что заточка как у жала сверла в моём случае не проходит и почему. Как я потом в морге проверила, мастер оказался полностью прав, так что сделанный им корявый набросок на каком-то клочке бумаги я переделала и сделала полноценный чертёж, а вы как думали? С этими аппаратами я уже так наловчилась, что сделать грамотный полноценный чертёж для меня не сложнее, чем рецепт на ментоловую противозудную болтушку выписать…
А потом я сверлила кости в морге, рассекала в местах входа и выхода спицы, смотрела и фотографировала как это выглядит, как располагается в мягких тканях и тому подобное. Перед первой операцией я доктора, который согласился мне помочь два дня в морге мучила, пока мы не отработали наше взаимодействие до мелочей. И всё равно, первая же операция показала мне множество неучтённых раньше моментов, к счастью, выбрала вариант открытой работы в ране, что здорово облегчило многое. Операция продолжительностью всего три часа вымотала меня так, словно я пару суток шпалы вручную одна грузила. А уж как я вокруг больного потом ходила и толпу любопытных от него чуть не веником отгоняла. Но моего заведующего кафедрой просто убил момент, когда после окончания операции уже с наложенным аппаратом мы сделали рентгеновский контроль, и мне немного не понравилось, что отломки под небольшим углом встали, назавтра взяла и подкрутила гайки аппарата и на контрольном снимке через неделю уже формирующейся костной мозоли отломки стояли не под углом, а идеально. А то, что больной с переломом обеих костей голени пусть с костылями, но ходит уже через два дня после операции и я, как его лечащий врач его за это не ругаю, а хвалю, рушило все его представления о травматологии. На словах и в воспоминаниях это всё очень легко и просто. На самом деле все сложности и неожиданности не возьмусь описывать. Ну чего например, стоит заявление больного, что мы его обманываем про перелом, что на самом деле нет перелома, ведь он на ногу даже наступать может, и приходится больному объяснять, что и как, а у него образование три класса и полтора коридора…
Ещё один аспект, с которым пришлось столкнуться, это обеспечение операции. В те годы самой распространённой формой наркоза был эфирный. Закись азота или "веселящий газ" только внедрялась и внедрялась тяжело из-за того, что у неё, как и у эфира была выраженная и длительная фаза моторного возбуждения, то есть при вводе и при выводе больного из наркоза минуту и больше у больного начинается двигательная активность, то есть его фактически ловить нужно и держать, чтобы он со стола не упал и не покалечил себя. Сами понимаете, что такой вариант наркоза при филигранной работе с костями меня устроить не мог. И второе, эти операции часто затягиваются по времени, а длительный эфирный наркоз весьма чреват осложнениями вплоть до летального исхода. Ещё на четвёртом курсе я подбила своего однокурсника Славика Быкова на тему аппарата типа РО-шесть, из памяти Соседа. Славик – умница, не подвёл и не просто сделал аппарат, а подвёл под него могучую теоретическую базу с классификацией вариантов ингаляционного наркоза, обоснование необходимости интубации трахеи и ещё множество важных вопросов, о которых никто тогда даже не задумывался. А Серёжу Ищенко подбила на исследование темы перидуральной анестезии. Таких тоненьких катетеров, как я помнила из воспоминаний Соседа, но Сергей сумел найти им замену из появившегося после войны пластика. Славик, ой, извините, Станислав Михайлович Быков через много лет заматерел, стал профессором, доктором наук, создал и возглавил сначала курс, а потом первую в СССР кафедру анестезиологии и реаниматологии. А вот Сергей оказался никудышным политиком и хоть сумел блестяще защититься, но из столицы его выжили, но я лично не жалею, потому, что такой великолепный доктор позже приехал ко мне и я нарадоваться этому не могла…
