Противотанкист (СИ) - Дягилев Алексей (книги серии онлайн txt) 📗
Крикнув Михалычу, чтобы с миномётом управлялся самостоятельно, приникаю к прицелу винтовки, и первый магазин быстро выпуливаю, целясь по вспышкам выстрелов одного из пулемётов. Дальше уже я действую на автомате, стреляя в перебегающих пехотинцев. То ли кто-то из наших, то ли из немцев, подвесил несколько осветительных ракет над полем боя, и видно было почти как днём. Выпустив в течение пары минут все свои обоймы из самозарядки, хватаю трофейный ПП. Почти не целясь, опустошаю все шесть магазинов, успевая только вставлять новые, и передёргивать затвор этой машинки, лишь бы создать нужную плотность огня, потому что фрицы навалились уже с трёх сторон, как с фронта, так и с правого фланга. Массированную атаку, на последнем издыхании, отбиваем уже гранатами, благо на каждого их по полдюжине, а у кого и поболе. Малыш мечет их как из миномёта, причём немецкие колотушки, летят после его бросков минимум на пятьдесят метров. Пулемет он почему-то отбросил в сторону, возможно патроны кончились, а может и ещё что.
Отразив яростную атаку противника, мешком опускаюсь на дно окопа, ноги почти не держали, а руки начали трястись как у паралитика. Да и немудрено, висели можно сказать на волосок от смерти. Ещё бы чуть-чуть и, амба, доставай последнюю гранату и дёргай кольцо, потому что фрицы пёрли на высоту, как алкаши на пивной ларёк, когда узнали, что осталась последняя пара ящиков. С удивлением обнаруживаю в правой руке полностью разряженный пистолет, а в левой — лимонку, на боку которой нацарапана надпись «моя». Как стрелял из пистолета, я даже не помню, а уж про гранату тем более. Хорошо хоть кольцо на месте, но пальцы, сжимавшие рубчатое яйцо гранаты пришлось разгибать по одному, так их свело судорогой. Приподняв голову вверх, на краю окопа вижу закопчённое лицо дяди Фёдора, на котором блестят только белки глаз, а потом и зубы, в лыбящейся пасти.
— Живой, командир!? — полувопросительно говорит он.
— Да вроде, — прокаркал я першащим горлом.
— На, глотни, — протягивает он мне флягу. Зная его повадки, встаю в окопе и, задержав дыхание, делаю первый глоток. — Не понял? — Глотаю ещё пару раз, и с наслаждением выпиваю всё до донышка.
— Спасибо, — отдаю я опустошённую ёмкость, с такой вкусной, хоть и степлившейся водой.
— Кушайте, не обляпайтесь, — отвечает этот клоун.
— Как там наши, все живы? — спрашиваю я, доставая из чехла бинокль и обозревая окрестности.
— Малыш ранен, а про остальных я не знаю, я только до тебя и добрался.
— Тяжело? — Вспоминаю я про обязанности отца-командира и выбираюсь из окопа.
— Да нет, руку навылет прошило, когда он гранатами швырялся. Фимка его уже наверно перевязал.
Подойдя к Емельяну и убедившись, что с ним всё в порядке, достаю из своего вещмешка фляжку с намалёванным красным крестом, на которой написано короткое слово из двух букв «ОН», и набулькав в крышку от этой трофейной фляги грамм сто чистого, даю Малышу вместо обезболивающего, чисто в лечебных целях. Выпив микстуру, крякнув и занюхав рукавом, он отдаёт мне посуду. Увидев сиё действие и втянув носом воздух, Рабинович заохал, хватаясь за бок. Демонстративно закрываю ёмкость, и убираю её в мешок, со словами — симулянтам не дают, они сами достают — прохожу по позициям, проверяя оставшихся бойцов. В результате уносим к обозу раненого Филина и одного из повозочных. Второго хороним здесь же на высоте, прямо в его же стрелковой ячейке. Жалко, что фамилию красноармейца никто не знал, удалось только выяснить имя — Олег, — парень был хоть и из нашего батальона, но по службе Николай с ним не пересекался, поэтому и в памяти ничего не сохранилось. Немецкая колотушка рванула прямо в окопе, скорее всего боец во время неудавшегося броска был ранен или убит, или граната прилетела со стороны противника, а солдат растерялся и не успел ничего сделать. Смертного медальона при нём так и не нашли, в комсомоле он видимо тоже не состоял, поэтому установить личность не удалось. В связи с этим, на листке вырванном из трофейного блокнота, так и пишу: Олег Неизвестный, а далее всё, начиная с номера дивизии, и заканчивая номером стрелковой роты. Записку вкладываю в гильзу от винтовочного патрона, а саму гильзу засовываю в стеклянную флягу из-под воды, и закрыв крышкой, ложу рядом с убитым бойцом. Вещмешок с личными вещами, забрав только продукты и боеприпасы, закапываем тут же. Насчёт этого красноармейца, надо потом обязательно поговорить со старшиной, уж своего-то бойца, он точно должен знать, пусть официально внесут в списки погибших, а не пропавших без вести. Для родных хоть какая-то определённость, да и помощь от государства.
Оба свободных окопа, принеся снизу патроны и гранаты, занимают Михалыч и его команда, состоящая из одного человека, так что перераспределив огневые средства, готовимся к бою, набивая пулемётные ленты, и снаряжая магазины патронами. Малышу же помогаем зарядить ящик с немецкими колотушками, вкручивая запалы и надевая на них оборонительные рубашки. Теперь он у нас вместо миномёта, так как может зашвыривать гранаты, как с правой, так и с левой руки, раза в два дальше любого из нас. Из миномётов и пулемётов, немцы нас пока не обстреливали, не из гуманизма, конечно, а потому что их раненые валялись в непосредственной близости от нашего кургана и орали. Мы их тоже не достреливали, но и санитаров отгоняли выстрелами из карабинов. Прятаться теперь нам было не с руки, так что «люстры» мы подвешивали с завидной регулярностью. Ситуация опять таки складывалась патовая, справа от нас было сто метров свободного пространства а потом река, слева хоть и был лес и такая же сотня метров, но практически сразу от высотки шли кочки а потом начиналось болото, и глубина там была уже довольно приличной. А в шестистах метрах в нашем тылу, проходил глубокий здоровенный овраг, по дну которого протекала лесная речушка, вот до этого вот оврага, и тянулось обширное, прикрывающее нас болото, с небольшими островками, на которых росли чахлые деревья. Своим огнём, мы контролировали сектор в 180 градусов, так что для немцев, на своей высоте мы как кость в горле. Наличными силами выбить нас они уже не могли, потому что если в самом начале первого боя, у них была усиленная рота, то на высоту уже наступало гораздо меньше «зольдатен», ну а так как пара десятков тел осталось лежать у подножия холма, то как минимум взвод мы уконтрапупили. Нас хоть и осталось восемь человек, но огневые средства у нас те же самые, а то, что к миномёту кончились боеприпасы, так фрицы же об этом не знают, и видимо ждут подкреплений. Хотя стрельба в нашем тылу стихла, и ломиться вперёд гансам нет уже никакого смысла. Точно, а я-то думал, чего это не хватает? Оказалось звуков ночного боя в нашем тылу. А вот хорошо это или плохо ещё не знаю.
Сегодня повезло всё-таки нам, потому что с тыла к нам подошло подкрепление, правда, сначала эти ухари взяли в плен наших раненых лесных братьев. Как по заказу там собрались Филин, и Волков с Зайцевым. Потом конечно разобрались, потому как в рядах подкрепления оказался и наш гонец из взвода разведчиков, поэтому своих он опознал. Но к нам на высоту я разрешил подняться, только командиру пехотинцев, в сопровождении Зайцева (парень немного отлежался, поэтому выглядел получше). И только после проверки документов младшего лейтенанта, особенно на предмет ржавчины от скрепки, объяснил ему ситуацию и рассказал всё, что знал о противнике. Лейтенант был вовсе не пехотинцем, а командиром взвода пешей разведки, 910-го полка, 243-й стрелковой дивизии, и оказался толковым мужиком, то ли призванным из запаса, то ли получившим «офицерское» звание уже на фронте. Поэтому оставив на высоте одно отделение, с остальными тремя, маскируясь болотными кочками, просочился в лес. А мы, чтобы не демаскировать наших, осветительные ракеты теперь запускали в сторону дороги, с довольно большими интервалами по времени.
Минут через пятнадцать к нам прибежал посыльный от взводного и сообщил, что противника в лесу нет. Наказав своим быть начеку, а в случае артиллерийского обстрела сваливать с кургана дальше в тыл, беру с собой Фёдора и бежим следом за посыльным. Лейтенанта мы находим уже на краю просеки, обсуждающим со своими сержантами, что делать дальше. Фрицев нигде не видно, видимо отошли или спрятались.
