Манускрипт - Марченко Геннадий Борисович (чтение книг TXT) 📗
Первая дверь. Ни замков, ни замочных скважин. Просто гранитная плита, покрытая пылью и паутиной. Артамонов хмыкнул, почесав переносицу, попробовал сдвинуть плиту, но стояла та крепко.
— Фомин, — шёпотом сказал он на русском, поскольку в этих катакомбах нас всё равно никто не услышит. — Фомин, ломик с тобой?
— Так точно, — так же шёпотом ответил плечистый боец.
Звали его на английский манер вроде бы Джеффри Хук, и в нашей банде сравниться по физической силе с Фоминым-Хуком никто не мог. Правда, в спарринге уже со мной никто не мог сравниться, а ведь я был самым старшим в команде.
— Попробуй, — кивнул командир на дверь-плиту.
Ломик в лопатообразных руках Фомина-Хука казался не таким уж и большим. И я боялся, что тот погнётся, однако не только не погнулся, но ещё и с нашей помощью, также пытавшихся сдвинуть плиту, дело пошло. Сверху посыпалась пыль, а между плитой и стеной образовалась трещина. Изнутри снова дохнуло затхлостью, а между тем нам удалось отодвинуть плиту почти до конца. Дальше она ни в какую не шла, но и открывшегося прохода было достаточно, чтобы пройти двоим.
Вновь лучи фонариков разрезали тьму… и словно звезды замерцали в небе безлунной ночью. Бриллианты, изумруды, рубины и сапфиры вспыхивали своими гранями, отражая свет наших фонарей. Большая часть сокровищ была сложена в деревянных сундуках, но со временем дерево обратилось в труху, так что драгоценные камни и золото (в виде предметов или просто монет) лежали кучами на покрытом пылью полу.
Инкрустированные драгоценными камнями короны, золотые ожерелья, многокилограммовое золотое «полотно», россыпи монет — всё это богатство на какое-то время нас попросту парализовало.
— Оно есть, — нарушил молчание Федя Климов. — Ребята, сокровище и вправду существует!
— Тихо! — вновь переходя на английский, прикрикнул на него Артамонов. — Если уж говоришь на русском, то тихо, а если кричишь — то на английском. А лучше вообще всем рты закрыть и слушать мои приказания.
Первым приказом было всем, включая меня, ринуться к грузовикам и тащить оттуда сюда пустые ящики. Оценивая в уме размеры сокровищ лишь в одной комнате, я понимал, что мы можем забить ими навскидку с десяток сундуков. А у нас их всего было тридцать — по полтора десятка на каждую машину. Так что трёх комнат при такой плотности каменьев и золотишка нам вполне может хватить. Правда, если только и в дальнейшем все эти гранитные плиты будут поддаваться относительно легко.
— Может, попробуем открыть и остальные двери? — после того, как мы заканчивали с экспроприацией сокровищ первой комнаты, предложил Коля Янов, он же Ричард Паунд. — Вдруг там что-то ещё интереснее?
Артамонов, глядя, как его подопечные ссыпают в ящик золотые монеты с самыми разными символами и надписями, вздохнул:
— Что может быть интереснее золота и бриллиантов? Раз предметы, имеющие культурное и религиозное значение, приказано не трогать, то берём всё остальное. А этого остального нам, возможно, хватит и здесь. И не приведи бог!.. Не приведи бог кто-то попробует припрятать что-то для себя лично! Расстреляю на месте!
Луч его фонарика почему-то замер на Климове, который прикрылся от слепящего света рукой. Семь ящиков наполнились до краёв, и хорошо, что к каждому по бокам были приделаны четыре ручки, так как вдвоём донести до машины такой «сундучок» не хватило бы сил даже у двух Фоминых. Пока установили эти ящики в кузов одного из грузовиков — на часах было уже без четверти два ночи.
— Ничего, ребята, успеем до рассвета, — подбадривал нас Артамонов, пыхтящий вместе со всеми над дверью следующей комнаты.
Сокровищ в ней на глазок было едва ли не больше, чем в первой. Сразу в глаза бросился трон, усыпанный бриллиантами и другими драгоценными камнями. Недолго думая, командир дал команду хватать и его, хотя весил он, пожалуй, даже больше, чем набитый драгоценностями ящик. В этой комнате дело пошло быстрее, восемь сундуков наполнились и были загружены частично в первую, а частично во вторую машину всего за час.
В третьем хранилище, дверь в которое тоже поддалась относительно легко, в глаза бросилась лежавшая на груде монет и каких-то безделушек цепь из чистого золота длиной в несколько метров. Цепь мы взяли, а статую Вишну высотой 1,2 м, возлежащего на какой-то змее, выполненную также из чистого золота, трогать не стали. Как-никак объект религиозного поклонения. Да и без неё добра набрали столько, что этих денег после конвертации хватило бы, наверное, на вооружение целой армии или покупку за границей годового запаса продовольствия для Москвы.
— Ну всё, полна коробочка, — констатировал Артамонов после того, как укрыли в кузове второй машины брезентом ящики с драгоценностями. — Даже не знаю, стоит ли открывать остальные хранилища. В тех, где мы побывали, и так сокровищ осталось едва ли не столько же, сколько мы уже вынесли. Да и времени в обрез, скоро светает. Так что, пожалуй, по коням.
— Мистер Олдридж, — обратился я к нему, — разрешите потратить ещё десять минут на осмотр последней комнаты.
— Это про которую сотрудник консульства говорил, что в ней, по преданию, хранится какое-то главное сокровище, и что открывшего её ждёт страшная смерть?
— Ага, она самая.
— Стоит ли рисковать? Вдруг там и правда какой-нибудь смертельный вирус или ловушки? Да и что может быть дороже золота и драгоценных камней?
Мог бы я, конечно, рассказать майору, что дороже золота и бриллиантов, так ведь, боюсь, этот сугубо практичный и материалистичный человек не поймёт. Поэтому не стал ничего объяснять, а просто попросил подождать меня несколько минут, в течение которых я попытаюсь открыть запретную дверь.
— Вбили же себе в голову, — вздохнул Артамонов, ёжась под непрекращающимся дождём. — Я с вашей биографией не очень знаком, нам вас представили как специалиста по Индии, хотя, честно скажу, глядя на вас за эти дни, не сказал бы, что вы знаете больше, чем мы. Но наверху виднее, мы привыкли подчиняться приказам… Ладно, несколько минут дела не решат. Джеффри, — кивнул он Фомину, — хватай ломик, идешь с нами. А всем остальным — охранять грузовики. Мы скоро вернёмся.
В храме было по-прежнему тихо, никого из посторонних, кроме нас самих. Кивнув продолжавшему нести вахту возле пленённых охранников Кайманову-Уилсону, Артамонов поменял в фонарике батарейки, включил его и первым спустился вниз. Вскоре мы стояли возле заветной двери с изображением многоголовой кобры. На двери не было ни замков, ни защелок, ни отверстий для ключа. Разве что посередине сверху вниз пролегало углубление, по которому можно было понять, что двери раздвигаются в стороны, словно в лифте. И наверняка при помощи какого-то потайного механизма, хотя, не исключено, нам удастся обойтись своими силами.
— Что, по отработанной схеме? — шёпотом для проформы спросил Фомин-Хук.
— Давай, — кивнул Артамонов.
Наш богатырь попытался засунуть острие ломика в щель между дверей, но у него ничего не вышло. Он пыхтел минуты три, но все его старания не привели ни к какому результату. Затем мы все втроём пытались сдвинуть хотя бы одну из половинок дверей — снова никакого результата.
— Может, ну её, эту дверь, — вздохнул я не без сожаления. — Кто знает, что там внутри, вдруг и правда смертельная опасность. Я слышал, в конце 19 века англичане предприняли попытку открыть эту дверь. Но когда они вошли в подземелье, на них накинулись полчища невесть откуда выползших огромных змей, отбиться от которых им не удалось ни саблями, ни огнестрельным оружием. Англичане в ужасе бежали, а те из них, кого змеи покусали, скончались в тяжелых муках.
— Вот-вот, хотя и сказки, скорее всего, но лишний риск нам ни к чему. Да и времени уже в обрез, нужно уходить, — он бросил взгляд на часы. — Пятый час, скоро начнёт светать. А нам всё это добро ещё нужно доставить к берегу и на лодках переправить на рыбацкую шхуну. Что ж, раз ничего не получается, нам придётся покинуть это симпатичное место.
— Подождите…
