Характерник (СИ) - Ли В. Б. (книги без сокращений .txt) 📗
К своему удивлению, особой усталости от тонкой напряженной работы на протяжении многих часов я не чувствовал, только легкое утомление, запасы моей энергии казались неисчерпаемыми. В такой своей форме видел опять же божье предписание, помочь всем людям, нуждающихся в моем лечении. Большим подспорьем стала помощь моих жен, ухаживали за больными, ожидающими приема, убирались в лечебном кабинете и лазарете для выздоравливающих, сами проводили перевязки, готовили настои из трав и корней. Правда, от Кати и Насти помощь невеликая, обе опять на сносях, как будто сговорились, почти одинаковый срок, в мае должны родить. Старшие взяли на себя самые трудные хлопоты, особенно Мария, ассистирует мне в приеме обычных больных, многое уже может, сама почти лекарь.
По дому и хозяйству посильную работу тянут дети, от старших - Андрея, ему исполнилось шестнадцать лет, весной просится в Сечь, и Даши, двумя годами младше, до малышни, дети в казацких семьях приучаются к труду с малых лет, наши не исключение. Все работают с удовольствием, никого принуждать не надо, вообще в нашей большой семье сложилась дружная атмосфера, все стараются помочь друг другу. Так в трудах и хлопотах встретили Рождество, я вновь провел детям елку с дедом Морозом, хороводом, песнями и призами. На Масленицу покатались на санях, ледяной горке, в слободе побывали на ярмарке и потешном балагане, старшие сыновья приняли участие в скачках и взятии снежного городка с призом на высоком столбе. Я им дал своих коней, Андрей среди ровесников стал третьим, а тринадцатилетний Максим даже вторым, получили свои первые награды, дома их мы все вместе отпраздновали.
В марте вернулся к сечевым делам, надо готовиться к новому походу, Сирко еще осенью предложил идти в Крым на северную его часть. За три года после предыдущего ограбления там уже должны нарастить жирок, пора снова пошукать татар. Выход намечен на начало апреля, пойдем с обозом и полевой артиллерией, надо еще их снарядить и подготовить. Тем и занялся, не раз пришлось съездить в скрабницу, пока там собрали все нужное. В последних числах марта в Сечь приехал кошевой и сразу отправил нарочного ко мне, я незамедлительно прибыл на его зов к нему домой. С последней встречи он заметно сдал, даже в движениях чувствовалась слабость и замедленность. После приветствий пригласил за стол, сам тоже грузно присел на лавку а потом, вздохнув, проговорил:
- Иван, принимай на себя бразды, ухожу я.
Не сразу понял его, переспросил: Иван Дмитриевич, о чем Вы? Куда уходите, какие бразды?
Еще раз вздохнув, Сирко разъяснил мне:
- Будем на круге решать, кто будет кошевым атаманом. Сам я уже больше не могу, сил нет, пора мне на покой. Буду у себя в Грушовке пчел разводить, заведу пасеку. Хочу тебя предложить, думаю, казаки согласятся, да и некому больше, никто не может сравниться в воинском деле и походах, даже господь благоволит к тебе.
Я в общем готов был перенять атаманство у Сирко, но не ожидал так скоро, предполагал еще год-другой поработать с ним, набраться от многомудрого и хитрого кошевого опыта правления своенравным и разбойным воинством, ведения немалого сечевого хозяйства, но вижу, ему действительно трудно. Явных признаков болезни в Сирко не замечаю, по-видимому, общая усталость, рад переложить немалый груз на мои плечи. Не стал уговаривать своего учителя, считал и до сих пор считаю старого атамана им, согласился, но казаки сами должны решить с выбором, так и заявил ему. Он лишь усмехнулся, какие могут быть сомнения?
На собравшемся перед походом круге Сирко после приветствия воинства сразу начал речь о невозможности своего дальнейшего атаманства и тут же предложил избрать меня, заявил, что с чистой душой может уйти на покой, передав дела кошевые в такие верные руки. Казаки выслушали своего уже бывшего атамана молча, никто не выразил несогласия. После, когда Сирко завершил свое выступление, еще минуту стояла тишину, неожиданный для многих поворот с высшим своим руководителем, а потом один за другим брали слово старые казаки, старшина, от души благодарили старого атамана за многолетнюю заботу о запорожском воинстве, каждый из них согласился выбрать меня новым кошевым атаманом, высказали немало добрых слов в мой адрес. После кошевой, собрав свои силы, зычным голосом подвел итог выступлений:
Братья казаки, согласны ли вы выбрать кошевым атаманом славного казака и воителя Свирькова Ивана Лукьяновича?
Тут же раздался на весь круг дружный ответ: - Согласны!
Кошевой медленно, торжественно повернулся ко мне, все также громко, на весь круг, продолжил:
- Иван Лукьянович, запорожское воинство выбирает тебя кошевым атаманом! Прими атаманские клейноды!
Поднял высоко правую руку с атаманской булавой, отделанной ценными камнями, несколько секунд подержал над головой, а потом вручил мне, после передал личную хоругвь, войсковое знамя из рук хорунжего, печать. Я также торжественно принял регалии атаманской власти, обратился с речью к казакам, поблагодарил их и Сирко за великую честь, поклялся приложить все силы на процветание и возвеличение воинского братства. После указал, что дальше будет идти уже принятым чередом, сейчас у нас первым делом поход в Крым на извечного врага, разъяснил особенности и условия его проведения, дал три дня на подготовку личного снаряжения и коней, ответил на вопросы казаков и распустил круг. В канцелярии весь день принимал от Сирко документы и другие дела в присутствии войсковых судьи и писаря, после он сдал мне дом кошевого, уже под вечер, тепло распрощавшись со мной и казаками, пришедшими проводить его, отбыл с почетным сопровождением в свое село Грушовка за десяток верст.
В оставшиеся до выхода в поход дни разбирался с войсковым писарем и казначеем состоянием сечевых дел, архивными и учетными документами, финансовыми отчетами. В прежней жизни особо не вникал в делопроизводство, только иногда помогал отцу заполнять формуляры, гроссбухи и отчеты по его роте. Но даже с малыми знаниями по ведению документации и учета мне едва ли не сразу стало понятно, что в сечевой канцелярии с ними, мягко говоря, обстоит не очень хорошо. Никаких актов приема или сдачи ценностей, кроме каракулей в ведомостях, нет других отметок о денежных и материальных движениях, наличии остатков имущества с их описью, и еще многого другого, свидетельствующих о не паханом поле в наведении здесь порядка. Думаю, после возвращения с похода надо хорошо продумать и твердой рукой, но аккуратно, не ломая дров, вводить новую систему материально-финансового и прочего учета.
На время моего отбытия из Сечи замещать меня будет войсковой судья, такой порядок установлен издавна, особых поручений у меня к нему нет, Стефан Белый сам прекрасно разберется с текущими заботами. Передал ему печать, знамя, себе оставил булаву и атаманскую хоругвь, в день выхода распрощался со старшиной, оставшейся в Сечи, после в сопровождении есаула Крыловского, других помощников отправился в лагерь на левом берегу. Здесь собралась немалая сила, вместе с прибывшими на мое приглашение казаками с правобережья и других казацких земель, числом почти тридцать тысяч бойцов. Даже поразился такому отклику на мой призыв, реально рассчитывал на 12-15 тысяч, но не беда, боевой работы и добычи на всех хватит, просеем весь Крым от западного побережья до азовского, на юге до Крымских гор.
Наш поход в Крым к татарам занял почти три месяца, вначале прошли по Дикой степи до Кубани, перехватывая стойбища (улусы) татар-ногайцев и захватывая их скот, коней и ценное добро, отправили караваном под охраной в Сечь. Самих ногайцев вырезали безжалостно, детей, женщин, стариков тоже. Дальше приступом заняли Перекопский вал и крепости, вышли в степную часть Крыма, там разошлись тремя армиями. Восточную под командованием полковника Ивана Стягайло направил брать крепости и поселения на азовском побережье до самой Керчи (Ени-Кале). Западную армию возглавил есаул Крыловский, на нем все западное побережье до Херсонеса на юге. Сам же с центральной армией взял Акмесджид и Бахчисарай с окружающими крепостями, а затем прошел частой гребенкой по степи, вырезая татарские стойбища бейликов (княжеств) Ширин и Мангыт.
