Порядок в танковых войсках - Земсков Андрей (книги бесплатно .TXT) 📗
— Господин штандартенфюрер! Гитлер минут десять назад покинул ставку. Его ждут сейчас на аэродроме, где готов самолет для вылета в Берлин. Гауптштурмфюрер Готлоб подтверждает, что кортеж Гитлера уже проследовал в сторону аэродрома.
Норман от досады ударил своим могучим кулаком в борт бронетранспортера так, что стальной бронелист отозвался глухим грохотом. Это был полный провал. Можно было предусмотреть различные варианты штурма «Вольфшанце», но штурмовать бункер, когда там не было Гитлера, было бесполезно.
— Что будем делать, господин обергруппенфюрер?! — обратился он к Гейдриху. — Не думаю, что мы сможем здесь долго продержаться, если они подтянут войска. А пощады нам явно не будет.
— Да, ты прав, дружище. Гиммлер нас, скорее всего, сдаст, — вздохнул Гейдрих. — Ладно, выход один — придется договариваться с русскими. Давайте карту, штандартенфюрер, и командуйте своим парням отходить.
Штандартенфюрер тут же передал Гейдриху свой планшет с картами и достал ракетницу. В небо взмыла сначала красная, а затем зеленая ракеты. Эсэсовцы, продолжая стрелять, начали отходить. А Гейдрих уже внимательно разглядывал карту, несмотря на тряску в бронетранспортере, который разворачивался и набирал скорость.
— Норман, вот тут, в пятнадцати километрах, на карте обозначена радиостанция. Что это?
— Та-ак... Это стационарный узел связи... Вообще-то его создавали как запасной для штаба группы армий «Север», а заодно как запасной для ставки фюрера. Сейчас он законсервирован, но вполне работоспособен и может быть задействован в любой момент.
— Какая у него дальность действия? До Москвы добьет?
— Смотря на какой частоте... Ну, в общем, его сигнал можно принять и в Москве.
— Охрана серьезная? Сможем мы им воспользоваться?
— Охраны не более взвода. Думаю, что завладеть узлом связи труда не составит.
— Ваши радисты смогут воспользоваться аппаратурой и передать шифровку?
— Без проблем, они обучены пользоваться любыми передатчиками, даже русскими, польскими и английскими.
— Замечательно, тогда выдвигаемся туда, — резюмировал Гейдрих.
Через сорок минут взвод эсэсовцев ворвался на узел связи. Охрана восприняла вторжение как должное, а увидев самого Гейдриха, даже заявила о готовности подчиняться. До сеанса связи с агентом в Москве оставалось еще пятнадцать минут. Оставив группу солдат и двоих радистов, батальон на бронетранспортерах с максимальной скоростью двинулся по шоссе на восток. Примерно через час оставшаяся на радиостанции группа на мотоциклах догнала основную колонну и доложила, что шифровка отправлена без происшествий. К утру колонна достигла прифронтовой полосы, и диверсионно-разведывательный батальон постарался затеряться среди сосредоточенных там войск.
3 июля 1947 года. Москва.
Здание НКВД на Лубянской площади.
Лейтенант Петров сидел в своем кабинете и, зевая, читал новую книгу известного советского писателя Пушкова «Бешеная против троцкистов». На столе зазвонил телефон. И это как раз в тот момент, когда героиня книги, оперативница шантарского НКВД, все же смогла обнаружить в тайге около деревни Кукуево сброшенный фашистами на парашюте тяжелый восьмибашенный танк с диверсионной группой. Теперь она пыталась подбить его, стреляя из крупнокалиберного револьвера наган. Она уже отстрелила танку две башни, осталось еще шесть...
— Лейтенант Петров у аппарата!
— Товарищ лейтенант, тут какой-то странный гражданин пришел. Заявляет, что он германский шпион и ему необходимо срочно сообщить особо важные сведения, — послышался в трубке голос дежурного по управлению. — Сейчас его к вам приведут.
Лейтенант посмотрел на часы. Был час ночи. И что этого типа заставило так поздно с признанием заявиться. Может быть, пьян? Тогда бы дежурный сказал об этом. Может, предателя совесть замучила, и потому он решил среди ночи явиться в НКВД? Всякое бывает...
Конвойные ввели в кабинет прилично одетого мужчину средних лет. Незнакомец держался уверенно и, поздоровавшись, сразу жестом указал на конвой, намекая, что он хотел бы говорить с глазу на глаз.
— Конвой свободен! — сказал лейтенант.
Как только за конвойными закрылась дверь, незнакомец сел к столу и начал рассказывать.
— Моя настоящая фамилия Фукс, Клаус Фукс. Здесь я жил под фамилией Иванов. Я кадровый немецкий разведчик, СД, отдел VI-А. Внедрен в 1936 году. Менее часа назад я получил шифровку. Содержавшийся в ней приказ был подтвержден специальным кодом для особых случаев. Мне приказано немедленно явиться к вам и сообщить, что тот, кого ждет ваше руководство, перейдет линию фронта в течение ближайших суток в Прибалтике, на участке между Шауляем и побережьем Балтийского моря. Это все. Как я понимаю, ваше начальство более нас с вами в курсе этого дела. Мне было приказано лишь передать примерное время и место перехода линии фронта. То, что мне приказано сдаться вам, говорит о чрезвычайной срочности и важности сообщения. В приказе также подчеркивается, что я должен добиться серьезного отношения к моему сообщению и его немедленной передачи высшему руководству НКВД.
Лейтенант Петров задумался. То, что изложил сидевший перед ним человек, выглядело слишком уж немыслимо. Может, это сумасшедший? Взгляд вроде нормальный, держится уверенно.
— Вы можете чем-то доказать, что действительно являетесь германским агентом?
— Думаю, что моего знания немецкого и английского языков вам будет недостаточно? Я уже рассказал офицеру, с которым имел первую беседу о месте нахождения тайников с радиопередатчиком и шифрами. Но это в Подмосковье. Шифровку я принял дома на обычном радиоприемнике. Кстати, у меня с собой шифровальный блокнот, и специалисты вашей службы радиоперехвата могут убедиться, что в них действительно содержатся ключи к тем радиосообщениям, которые они наверняка перехватывали.
На столе зазвонил телефон.
— Лейтенант! — голос дежурного был взволнованным. — Это действительно немецкий агент! На том месте, где он указал, найден радиопередатчик!
— Так быстро?! Он говорил, что это где-то за городом...
— Да, мы позвонили областной милиции, и они поручили это дело местному участковому. Парень там попался расторопный. Сел на мотоцикл и через пять минут уже был на месте. Мы выслали туда оперативную группу...
— В таком случае, есть важнейшая информация, которую необходимо немедленно передать наверх. Думаю, что на уровень не ниже начальника управления.
— Сейчас час ночи, лейтенант! До утра не подождет?
— Слушай, Семеныч, дело серьезное, и нам, по-моему, лучше все же разбудить начальство сейчас, чем утром объяснять, почему мы этого не сделали.
4 июля 1941 года. Москва.
Ближняя дача Сталина в Кунцево.
У подъезда сталинской дачи остановился длинный черный ЗИС-101. Из машины вышел нарком внутренних дел Берия и быстрым шагом вошел в дом. Сталин встретил его в прихожей.
— Добрый вечер, товарищ Берия!
— Добрый вечер, товарищ Сталин!
— Проходите за стол.
Визит был незапланированным. Часы показывали два часа ночи, но руководителям страны было не до сна — в течение последних суток события развивались слишком стремительно. Днем Берия получил срочное сообщение о том, что руководство РСХА хочет начать прямые переговоры. Судя по тому каналу, который использовался для передачи сообщения, инициатива могла исходить лишь от Гиммлера или Гейдриха, менее вероятно, что от Мюллера или Шелленберга. И одновременно произошло еще два важных события. Во-первых, пришла срочная шифровка от резидента в Берлине о том, что началась новая «ночь длинных ножей» — массовые аресты как среди офицеров Вермахта, так и СС. В Берлин стянуты авиаполевые войска Люфтваффе, подчиняющиеся Герингу. Охрану Гитлера также теперь осуществляют не эсэсовцы, а парашютисты Люфтваффе. Судя по всему, раскрыт заговор, в котором участвовали не только армейские офицеры, но и эсэсовские. А во-вторых, один из агентов СД получил приказ сдаться НКВД и сообщить, что в ближайшее время «тот, кого ждут» перейдет линию фронта в Прибалтике.
