Война без людей (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович (книги хорошего качества .txt, .fb2) 📗
— Что вообще происходит? — недовольно поинтересовался я, — Если этот итальянский гондон зачем-то отдал сведения по своим этим био-бомбам, то что — так сложно выяснить, когда я стану ходячим трупом?
— Молчи, не мешай, — прошипела мне на ухо Нелла Аркадьевна, — Он отдал, потому что угроза разрушения Зон ставит на этом козыре крест! А ему нужно было дать «ксюхам» что-то очень убедительное, чтобы завоевать их доверие для переговоров. Теперь ждем, Витя, ждём. Я Нинку знаю, она тебя любит слегка, вон как… в общем, пока на её роже никакого горя не написано! Она что-то нашла!
Я пожал плечами. Да как-то пофиг, еще минут десять-пятнадцать есть, а раз рация Окалины молчит, то внешние наблюдатели из «когтей» не видят каких-либо приготовлений к штурму здания. Значит — есть и больше. Мне бы только узнать, где Валиаччи заныкался…
— Витя, ты когда в последний раз испытывал сильный голод? — с самым серьезным выражением лица спросила Молоко.
— Когда над Атлантикой летел, — подумав, ответил я, — Даже в форме тумана. Но потом отожрался в Португалии, а потом как отрезало. Я думал, что из-за внутреннего зуда ощущения приглушены. Пил и ел по привычке.
— Дышал тоже, Витя, — со вздохом откинулась на спинку стула товарищ Молоко, — У тебя, дорогой мой, нет рваной дессинхронизации источника. Ты просто сильно… изменился. Стал таким же как Вася Колунов. Ваши энергетические сигнатуры теперь совпадают более чем на девяносто процентов! Я проверила по старым записям, потом по данным Валиаччи, затем прогнала смешанный цикл — никаких сомнений нет! Тебе теперь не надо ни пить, ни есть, ни дышать!
— Обосраться и не жить, — тут же отреагировал я с той же кислой миной, с которой стоял, — А с зудом и жжением что делать? Я долго не выдержу…
— Ну тут…
— Отставить науку в жопу! — внезапно рыкнула Окалина, загораясь глазами, — Заткнулись оба! Если Витька может то же, что Васька — то он может его и заменить! Сорок пять процентов, Изотов! И шанс грохнуть итальянца!!
— Когда вылетаем? — тут же деловито поинтересовался я, заставляя богатыршу закашляться. Не, ну чего? Чем раньше убьем, тем раньше вернемся сюда, чтобы Нина Валерьевна успела найти, как меня избавить от этого… ну, что вы на меня так смотрите? Это я раньше спокойный был, потому что был уверен, что мне каюк, Любимова за секунду убило! А теперь у меня все чешется! Изнутри!
— Так, я на переговоры! Ждите здесь! — рявкнула ожившая Окалина, стартуя с места чуть ли не бегом. Кажется, ей внезапно сильно понравилась процентовка. Всё-таки, сорок пять плюс одиннадцать — это уже пятьдесят шесть. Хех…
— Витя… — Нина Валерьевна, встав, подошла ко мне и неожиданно наклонилась к самому лицу, глядя глаза в глаза, — Витя. Ты, может, не понял? Ты не бомба, Витя. Ты будешь жить! Слышишь⁈
— Да слышу я, — попытался я слегка отодвинуться от женщины, — Особо ничего не изменилось, пляшем дальше…
— Как не изменилось⁈ — меня самым наглым образом схватили за уши, — Витя! Что с тобой?!!
— Это с вами «что»? — тяжело посмотрел я на женщину, — Что с вами не так? Спрятались за работой, что вы, что Окалина? Интересный труд, коньячок по вечерам, посиделочки, мужиков обсудить, на Юльку пожаловаться — вот жизнь и удалась, товарищ Молоко? А что там все, кому не лень, сгибают нас, неогенов, в любую удобную позу — так куда деваться, мы ж на благо Родины работаем, да⁈ Витя дыши, Витя не дыши, Витя жопу почеши?
Бедная женщина от меня отпрянула так, что пришлось её ловить, чтобы не упала.
Привычки, уважаемая публика, в чем несуществовании я начинаю сомневаться, иногда могут быть очень дерьмовой вещью. Родитель, не замечающий, что его ребенок повзрослел. Не желающий думать о том, что все его косяки, все ошибки взрослого человека, ребенок запоминает куда лучше, чем всё остальное. И на слова, когда-то уместные, взрослеющее дитя реагирует уже совсем по-другому. Взгляд сына или дочери, в котором всё больше и больше сдержанности и снисхождения… или наоборот, все меньше. Мы не хотим замечать такие вещи. Они безболезненно зреют как прыщи, иногда перерастая в раковую опухоль или нечто пусть и не смертельное, но очень неприятное.
Чему мне радоваться?
Вот то-то же.
Переговоры Окалины много времени не заняли — уже через час за нами выслали вертолет. Молоко осталась на рабочем месте, пересылая собранные с меня данные уже куда-то в неизвестном направлении, с конечным адресатом в виде самого Валиаччи. Пока нас везли на другой конец Стакомска, героическая блондинка постоянно была на спутниковом телефоне, периодически морщась от резких звуков, с которыми ей телефон сообщал, что и другие люди ну просто очень сильно жаждут с ней пообщаться.
Кажется, кто-то хотел поторговаться или что-то узнать, но не успел — первыми информацию получили шишки из Комитета по Социальной Интеграции, тут же приведя в действия свои заначенные козыри в виде неогенов-силовиков. Обычных военных, с которыми до этого шли торги за независимость или хрен знает за что, просто блокировали в кабинетах. Как я уже и говорил: «война без людей». Люди просто были не готовы к тому, что неогены способны быстро консолидироваться при угрозе им как виду.
Хотя… я, выбегая из вертолета, взял свои слова обратно, когда снайперская пуля крупного калибра снесла мне половину черепа прямо на глазах встречающего стада знакомых высокопоставленных морд.
—…овсем уже ох*ели… — недовольно пробормотал я вытаращившей глаза Нелле Аркадьевне, восстанавливаясь после молниеносного перехода в туманное состояние и обратно, — Штаны поносить не дают!
Ну да, снова голый же.
Надо сказать, именно это событие вызвало странную, но крайне благоприятную для нас с будущей тещей реакцию среди встречающих. Люди, с нервными, злыми и требовательными лицами стали внезапно вежливыми и негромкими до такой степени, что я вслух пожалел, что не оторвал сам себе голову раньше, когда мы еще сидели у озера в секретной землянке. Ну, в воспитательных целях. Последнее я, конечно, не произносил вслух, но горячий взгляд товарища майора, исполненный, наверное, благодарности за то, что я всё-таки не умер от пули, сверлил мне спину всю дорогу до переговорной.
— Пока ждём решения «Стигмы», вопрос к вам, Нелла Аркадьевна, — знакомый седой мужик первым делом развернул жвала к блондинке, — Чего вы ожидаете за сотрудничество с нами и насколько полным оно будет?
— Ожидаю восстановления и оправдания, — тут же отрубила моя будущая теща (люблю её так называть), — Полного, абсолютного. С извинениями на всю страну. Ордена с медальками можете себе в жопу засунуть. Далее — все силовики города переходят под управление НИИСУКРС, даже гребаные участковые. Вы устроили здесь бордель, такого больше в Стакомске не будет.
— Но… — тут же протянул другой смутно знакомый мне тип, похожий на большого начальника.
— Это более чем приемлемо! — тут же заткнул его седой, — Окалина — единственный кандидат, способный гарантировать быстрое восстановление порядка! У нас нет времени на торги и заговоры, всё висит на волоске. Требования уместны, требования приняты! Изотов! У вас есть какие-то… пожелания?
— Никаких, — буркнул я, а затем, видя, как на меня выпучились все собравшиеся в зале люди, пояснил, — Я уже пытался с вами разговаривать. Чем это кончилось, нам всем известно. Требований у меня никаких, пожеланий — ноль. А, стоп, одно есть. Если с головы моих близких, к которым относится и присутствующая здесь товарищ майор, упадёт хотя бы один волос, шансы, что я после текущего кризиса пойду на переговоры хоть с кем-то, п*здливые вы мои патриоты, будут ничтожны. В лучшем случае. В худшем, я убью вас, убью ваши семьи, убью ваших знакомых и домашних животных. Довольно доходчиво, да?
— Товарищ Изо…
— И сделаю это медленно… - теперь уже я заткнул седого, — Я уже пытался с вами разговаривать. Теперь будут условия. Лично. К вам. Как к не оправдавшим доверия. К раскольникам. Разговаривать я уже буду с теми, кто отсиживается сейчас в Кремле и хочет нажать на кнопочку, чтобы нас с вами больше не было, а всё хорошее — осталось. На этом всё. В данный момент, я подчиненный товарища Окалины и буду действовать под её руководством.
