Внук Донского - Раин Максимилиан (книга регистрации txt) 📗
21
Проснулся оттого, что кто-то осторожно тряс меня за плечо.
— Вставай, господине. Требно на заутреню грясти, — донеслось незнакомым голосом.
— Кому это требно? Кто это мне приказы вздумал отдавать? — спросонья пробухтел я.
Открыв глаза, обнаружил подле себя мужика средних лет и дьяка дворцового. За открытыми окнами — предрассветная темень. Голова была тяжёлой, не то от похмелья, не то от недосыпа, и отказывалась категорически отрываться от подушки. Во рту словно бы кто-то напаскудил от души.
— Квасу мне подайте, горло промочить, — мявкнул я, оттягивая момент выволакивания голого тела из постельки.
Корчажок был оперативно доставлен. Смочил нутро как следует и вдруг опомнился:
— А куда мои охламоны делись?
— Дык дьяк путны позвал их на тяготы.
Мда, проспал исполнение задуманного злодейства. Вскочил и потянулся за шмотками. Вспомнилось, что сегодня праздник великий, и заутреня, должно быть, в паисиевом монастыре состоится. Атласное узорочье придётся отложить. Послал холопа за простолюдной шмотью. Оделся сам, невзирая на потуги мужика поучаствовать в процедуре натягивания на себя шмоток. Знакомить кого-то нового со своими телесными недостатками сильно не хотелось.
Гудцов нашёл случайно на кухне среди множества работающих здесь дворцовых холопов. Пиршество в честь меня предполагалось грандиозным, поэтому и согнали на работы всех, кого только можно, подняв до света. Бедолаги были по-прежнему в рваных одеждах и клевали носами на ходу.
— Почему вы здесь, а не в моих палатах? — ругнул слегка Мирона.
— Дьяк рече грясти на тяжание, мы пошед, — ответил он.
— А чего это Треня морду заплаканную отворачивает?
— Дык нас обоих покрестиша, — смущённо заулыбался Мирон, — Яко сведаша, иже есмо новики.
— Что значит покрестиша? — не сразу врубился я.
— Посекоша нас зазорно. Дьяк хил бе, несть болезно, обаче студно зело нам, — раскрашенное синяками лицо парня залилось краской.
— Я этого дела просто так не оставлю, — озлился я, — Бросайте свои тряпки.
Ко мне подскочил небольшого росточка тщедушный мужичок с непременной узкой бородёнкой.
— Ты пошто безрядно по кухне шастаешь? — грозно завопил он, — Плетей захотел.
Боже, неужели так трудно этим дуракам меня запомнить в лицо.
— Ты за кого меня принял, попугай ты потный? — проговорил и с силой отправил кулак в область солнечного сплетенья.
Дьяк с хеканьем согнулся.
Холопы отвлеклись от работ и с удовольствием стали наблюдать за экзекуцией своего начальника.
— Ты холопов моих посёк, кривоссун малохольный? — продолжил я аттракцион.
Поднял голову жертвы за бороду и врезал по сопатке. Глазёнки у дьяка пугливо забегали. Что-то он начал соображать.
— Тож дворецкий указал, — плаксиво произнёс дьяк.
— Моих холопов без моего позволения не трогать, иначе устрою так, что сам холопом станешь, — поставил я последнюю точку ударом по зубам, — Пшёл вон, пёс шелудивый.
Взял какую-то тряпку и удовлетворённо оттёр руки от дьяцкой крови. Взглядом зацепился за Куфая и рядом стоящего Полутка, дарённых мне холопов.
— Все мои, кто здесь есть, бросаем работы и возвращаемся в свои каюты. А вы, поротая команда, собирайтесь. Со мной на службу поедете. Да одежонку свою рваную поменяйте.
Княжий кортеж, должно быть, давно выехал со двора. Я опаздывал из-за разборок на кухне. Дьяк-распорядитель, занимающийся конюшенным хозяйством, огорчённо развёл руками в ответ на высказанное желание о возке. Как мне теперь до этого стоклятого монастыря добираться? Пришлось соглашаться на лошадей. Дворцовые холопы подвели мне вороного красавца-жеребца, который меня боялся ещё больше, чем я его. Тело вдруг само легко и сноровисто взобралось и уселось как надо. Само собой осозналось, как держать уздечку и как правильно управлять транспортным средством. От этих новых знаний нахлынула волна неописуемого облегчения. Мои подручные уже сидели на своих лошадках и ожидающе поглядывали на меня. Одежда на них осталась старая. Морозовские дьяки явно саботировали меня. Ну-ну, посмотрим. Подал знак гудцам следовать за собой и выехал за дворцовые ворота.
Оказалось, что ехать никуда не требовалось. Праздничная служба проводилась в городском храме Рождества Пресвятой Богородицы, что в паре шагов от дворца. Следовать простолюдному дресс-коду уже не было никакой необходимости, но переодеваться не хотелось. Я велел гудцам отвести лошадей обратно в конюшню. Ждать их не стал и пешком направился на службу. Отцу надо непременно попасться на глаза.
Молящихся в этот праздничный день в храме собралось очень много. С трудом протиснулся в храм, но подойти к вятшему сектору никак не получалось. Галичане недовольно зыркали, шикали, пихались локтями и награждали болезненными подзатыльниками. С мелкотой не было принято церемониться. Застрял в центре основного помещения среди потных тел, не в силах продвигаться дальше. Как я понял, только заканчивалась всенощная служба и должна начаться утренняя. Отец Паисий в сопровождении двух священников в голубых рясах вышел на амвон. После возгласия:
— Бог Господь, и явися нам, благословен грядый во имя Господне!
Запел снова жеребячьим голосом непонятные русскому уху кафизмы по-гречески. Неподалёку послышалось яростное пыхтение. Мои верные подручные Треня и Мирон продирались через толпу ко мне, терпеливо снося тычки от рассерженных горожан. Не догадались остаться в палатах. Добравшись до меня, разулыбались счастливо, раскрасневшиеся, потные, словно только что выигравшие соревнования по банному спорту.
Взошло солнце. Оно раскрасило через подсводные окна верхние стены храма. Нарастала духота и раздражение на бессмысленное времяпрепровождение. Я постарался отвлечься на мысли, навеянные вчерашним разговором с князем. Потом пришла идея потихоньку свалить вон с этого утомительного мероприятия. Ага, уйти теперь стало ещё сложней. Сзади наперло молящихся до состояния лёгкого одурения.
Внезапно заунывный вой священника прервал детский вскрик:
— Он зде, ангеле горни. Радуйтесь люди!
С клироса спасённая мною деваха Матрона направила свой указательный пальчик в мою сторону. Только теперь я обнаружил, что отражённые где-то вверху лучи теперь попадали точно в середину храмового пространства, где собственно я располагался. А, учитывая, что в освещённую зону попадали также рожи моих приятелей…
Внезапно стало как-то свободно вокруг. Людская масса расступилась и молчаливо уставилась на меня. Такие благоговейно-тупые взгляды мне запомнились ещё с того памятного момента, когда пришлось спасать Матрону и вляпываться в святые. После первоначального шока люди принялись молиться на меня, вставать на колени, тянуться ко мне руками. Ломанулся прочь из храма, и даже не запомнил, как оказался возле дворцовых ворот. Гудцы тенями держались со мной рядом. Вопросы не задавали, но в глазах их читалось то особенное торжество владеющих великой тайной. Дескать, мы давно знали, что княжич Дмитрий не какой-то там хухры-мухры.
— Я никакой не ангел, а обычных парень. Это чтобы вы знали, — уточнил на всякий случай, — У ангелов между ног ничего не болтается.
— Христос, егда вочеловечшася, такожде приял срамоты телесны, — возразил мне Мирон.
Показал ему кулак, не желая длить физиологические споры, и попросил довести себя до палат. Участвовать в крестном ходе со своим засвеченным фейсом не особо хотелось.
Во дворце оставалось какое-то количество дьяков и туча копошащихся в трудах холопов, готовящих грандиозный пир, все остальные были делегированы для участия в религиозных мероприятиях. Из бояр на хозяйстве оставили Чешка. Решил посетить новоприобретённого приятеля и скоротать с ним время.
Посольским палатам принадлежало отдельное строение в дворцовом комплексе. Послал быстроногого Трешу вызнать, там ли находится глава ведомства. Вскоре умнолицый боярин сам вышел встречать меня на крыльцо. Рвано-драных слуг решил оставить на дворе, чтобы не дискредитировали меня своим видом. Вслед за радушным хозяином вступил в его палаты.
