Безумный Макс. Ротмистр Империи (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич (читаем книги онлайн .TXT) 📗
Да и вообще – обстановка была намного более мягкой. Да, Османская Империя все же вступила в войну. Но Россия справлялась в целом со своими проблемами сама. С горем пополам. Ей удалось захватить кое-какие промышленные объекты немцев, а к Николаеву-на-Мурмане уже самым энергичным образом строили железную дорогу. Да и блокада Балтики, в силу новых обстоятельств, стала для Германии фундаментально более сложной задачей.
Неизбежна ли была позиционная фаза? Безусловно. Вопрос лишь когда и как. Впрочем, Максим не сильно по этому поводу переживал. Он знал, что нужно делать для преодоления такого рода тупиков. Не потому что имел семь пядей во лбу. Просто он имел в запасе небольшое преимущество – в столетие страшных, изматывающих войн с массой новинок, открытий и нестандартных решений. Мелочь? Может быть. Но в эти годы они звучали как откровение...
Эпилог
1915 год, 19 августа. Петроград
Сбежавшего Николая Николаевича нашли и довольно быстро. Он всплыл сам – во Франции. Вместе с приличной частью других беглецов. Эти деятели начали мутить воду. Обвинения назвали наветом и репрессиями против самых прогрессивных и деятельных патриотов России. Притесняющих их! Настоящих авторов славных побед русского оружия. Обозвали Императора тираном, душащим все светлое, доброе и вечное в отсталой России. И умерли… быстро…
Николай II свет Александрович обратился к президенту Франции с просьбой выдать изменников, работавших на германскую разведку. Раймон Пуанкаре догадался прочитать эту ноту «между строк» и сделал то, что требовалось. При задержании беглецы «оказали сопротивление» и погибли. К вилле, где они временно поселились, подъехало несколько бронеавтомобилей и открыло огонь из пулеметов. «Ответный», как было указано в рапорте…
Разумеется, Государь ответил раздраженной нотой. Дескать, как можно? Там ведь находилось четверо Великих князей ! И генералы! И прочие подданные Российской Империи. Но… это было только для приличия. Потому что Николай Александрович вздохнул с облегчением. Сурово карать ближайших родственников было для него тяжелым бременем. А тут вроде бы все само собой разрешилось. На радостях он даже несколько орденов Святой Анны разных степени «выписал», отметив столь важную работу президента Франции, руководства полиции и прочих причастных. Само собой, записав их на другие заслуги.
Почему французы пошли на такой шаг? Все-таки расстрел без суда и следствия уважаемых людей. Могли ведь и не понять. Прикинуться дурочками. Но нет. Все поняли и даже не стали возрождать.
Ничего необычного в этом не было. Их генералы, освобожденные Меншиковым из плена, подтвердили и факт взятия Генерального штаба, и наличие документов, вскрывающих предательство. У французов же не только задница горела, но все что ни на есть дымилось от германского наступления. Поэтому они оказали эту услугу своему союзнику с превеликим удовольствием. Даже с радостью. И начали «клянчить» списки германской агентуры по Франции. Ведь много проще объяснить провалы предательством, чем ошибками командования и прочего рода форматами некомпетентности. Чем они и занялись.
Кроме гибели «бегунов» в июле 1915 года Российскую Империю потрясла серия арестов немалого числа высокопоставленных «персонажей». И уже на второй недели августа их скоропостижно расстреляли в Петропавловской крепости.
Суд был. Как ему не быть? Да только какие прения сторон? Какая защита? Господам присяжным заседателям просто зачитывались выдержки из захваченных у германской разведки документов. И они сами едва ли не лезли морды бить «этим предателям и изменникам». Накалялось порой до такой степени, что конвою требовалось арестованных защищать от самосуда, угрожая применить оружие. Государь поступил достаточно разумно, последовав совету, данному ему Максимом одной из телеграмм, и постарался «усадить» в кресло присяжных людей, как можно более уважаемых в обществе, но пострадавших от этой войны. Чтобы у кого-то сына убили, у кого-то брата и так далее.
Почему Николай II пошел на столь жесткие меры? Потому что оказался потрясен до глубины души глубиной и масштабом заговора, выявленного и активно используемого германской разведкой. Эти сведения легли на благодатную почву слов Максима, произнесенных в мае, и вызвали в Государе едва сдерживаемый приступ паники. Очень уж испугался за жизнь своих близких и любимых людей. Поэтому он не стал смягчать суровые приговоры. Из-за чего на второй неделе августа 1915 года и расстреляли семьдесят девять из числа виновных, от пятого класса по табеле о рангах и выше. Остальные же пятьсот сорок семь преступников были повешены. Не «37-ой», конечно. Но костяк гнилого нутра «февралистов» удалось выбить и дискредитировать.
Кроме расстрелов и повешений применяли и другие формы наказаний. От лишения званий с наградами до каторги и конфискации имущества. Причем под удар попадали не только собственно виновники, но и их близкие люди, нередко вовлеченные «в дело» намного больше. Так, например, генерал Сухомлинов был расстрелян с конфискацией, а его вторая супруга – повешена. Внезапно оказалось, что она много лет сотрудничала с разведывательным управлением Генерального штаба Германии и использовала свое влияние на мужа в интересах Берлина.
Разогнавшись, обратили внимание и к Русско-Японской войне. Начали пересмотр ряда дел. Завели новые. Начали самые вдумчивые расследования. Прошли аресты. Но не так масштабно, конечно, и без столь сочной, массовой огласки.
Реакция России на эту «августовскую расправу» была оглушительной. Конечно, нашлись и те мерзопакостные натуры, что попытались обвинить Императора в кровожадности. Но им не удалось создать волны народного возмущения. Более того – местами за столь гнилые слова общественность выдавала злодеям тумаков. Иногда даже ногами.
Главный бонус ситуации проистекал из того, что Николай II ударил не по нижним чинам, а по верхам. Простых людей эти кары не коснулись. Ниже седьмого класса никто и не пострадал из служилого сословия. Под всеобщие овации полетели головы бывших и действующих министров, да генералов. Но больше всего людей поразила казнь четырех Великих князей. Да, формально это назвали «недоразумением». Но люди не дураки. Все отлично поняли. И, хитро улыбаясь, соглашались с этими благообразными утверждениями.
Публика неистовствовала! В кои-то веки на мироедов и высокородных мерзавцев нашлась управа! Наконец-то поблекшая и потускневшая сказка о добром царе-защитнике и злых боярах вновь обрела былые краски!
Заговорили и о супруге его – об Императрице. Вспомнив, что именно она стояла за внедрением переливания крови, спасшего столько солдат! Немка? Злодейка заносчивая? Да наветы все! Вон сколько падали вокруг Государя вилось, они и злословили! Мерзавцы! А Цесаревич? Малой еще, но туда же! Сам вызвался добровольцем на испытания новой методы лекарской! И далее в том же духе.
Рейтинги популярности Императора и его семьи, особенно на фоне значительных успехов в войне, выросли просто как на дрожжах. А заодно и у Максима Меншикова. Особенно у него. Аукнулись анекдоты в духе баек о Чаке Норрисе, которые он распускал про самого себя. Их оценили, сопоставили с его похождениями в тылу врага и возвели народной молвой в ранг этакого супергероя. Настоящая опора «царю-батюшке!» И врагов ссаными тряпками гоняет, и державу от всякого рода мерзавцев защищает.
Припомнили и его благожелательное общение с простыми людьми. И музыку. И изобретения. И… Пиллау… О Пиллау! Всем участникам того злосчастного заседания Георгиевской думы, пришлось подать в отставку под давлением общественного мнения. Дело оказалось усугублено еще и тем, что двое из них были расстреляны по обвинению в измене. Стыд и позор! А ведь был еще и генерал Рузский, присвоивший себе чужие успехи и получивший три «Георгия» всего за один квартал! Тем «думцам» тоже пришлось подавать в отставку…
В общем Россию знатно встряхнуло. Может быть не очень сильно, но в каждом, даже самом отдаленном уголке державы прокатилось громкое эхо. И вот теперь лейб-гвардии ротмистр Максим Иванович Меншиков, после всех этих потрясений, въехал в Петроград.
