Минус Финляндия - Семенов Андрей Вячеславович (смотреть онлайн бесплатно книга TXT, FB2) 📗
И только сейчас, с этой точки обзора, с уровня стола со стороны Штейна Коля увидел и понял секрет фокуса! Мастер взял снятую с колоды стопку левой рукой. Прикрываясь сверху и сбоку колодой, которую держал в правой, он высунул из-под низа стопки мизинец и положил его сверху по ближнему к себе краю. Саму колоду он положил не на стопку, а на этот мизинец. Таким образом, спереди и с боков была видна монолитная колода карт, которую Штейн держал в своей левой руке, и только Коля мог заметить, что колода — «не собралась» — ее четко делил мизинец, не давая картам соединиться с угла.
Перед самой сдачей ладонь правой руки, будто бы в готовности сдавать карты, на долю секунды закрыла всю колоду, но за этот миг и произошло все. Мизинец и безымянный палец левой руки увели верх колоды вбок под правую ладонь, а правая рука, держа низ колоды большим и средним пальцами, едва заметным движением вытянула саму колоду наверх. Верх колоды, спрятанный под ладонью правой руки, при этом ушел вниз и лег на ладонь левой. Верх и низ снова поменялись местами, и ни спереди, ни с боков, ни сверху нельзя было этого заметить! Это можно было рассмотреть только с одной точки, с уровня стола со стороны сдающего, куда при игре обычно и заглянуть-то нельзя.
— Я видел, Олег Николаевич! Видел! — обрадовался Коля. — Честное слово. Я понял, как вы это делаете.
Коля с энтузиазмом схватил другую колоду, снял с нее верх, положил на стол, затем в точности повторил все движения Штейна, и… карты ворохом посыпались из его неуклюжих рук.
— М-да, — протянул Штейн.
XXVIII
20 декабря 1943 года.
Курьерский поезд Стокгольм — Хельсинки.
Купе первого класса.
Этот поезд стал популярен с началом войны против Советского Союза, после того как Балтика из спокойного внутреннего моря превратилось в неспокойное. До войны из Стокгольма было гораздо быстрее и дешевле попасть в Хельсинки на пароходе. Теперь мало кто желал рисковать своей жизнью ради одной только дешевизны, поэтому поезд, отправлявшийся каждое утро из Стокгольма, не пустовал. Третьим классом в основном ехали горожане и фермеры. Вторым — старшие офицеры и коммерсанты средней руки. Первым — промышленники, финансисты, государственные чиновники и генералитет.
Место номер семь в вагоне первого класса занял полный розовощекий господин лет пятидесяти в дорогом костюме. Его большой кожаный чемодан внес человек в костюме попроще, но с военной выправкой. Сам же господин нес в руках только саквояж, закрытый на оба замка. Опытный наблюдатель сразу же определил бы, что эти двое — начальник и подчиненный.
Человек в недорогом костюме интереса не вызывал, как не вызывают его блеклые адъютанты и скучные секретари. Он довел своего патрона до купе, разложил его вещи и удалился во второй класс, куда ему в соответствии с табелью о рангах и куплен был билет.
А вот второй господин был фигурой презанятной. Звали господина Калле Луукканен, он был генерал-майор и служил помощником маршала Маннергейма. Раз в месяц он прибывал в Стокгольм для того, чтобы от лица маршала проконтролировать состояние дел, касающихся поставок шведского сырья и товаров, необходимых для нужд финской армии. Генерал мог бы лететь самолетом, это было бы быстрее и проще, но то ли он не рисковал подвергать свою персону риску перелета, то ли, что всего вероятнее, тяготился службой. Как бы то ни было, генерал-майор Луукканен шесть дней каждого месяца проводил в пути, отдыхая от нелегких обязанностей помощника и сподвижника великого человека.
Генерал был знаком с Маннергеймом с восемнадцатого года, то есть с того самого момента, когда будущий финский маршал покинул русскую службу. Все двадцать пять лет знакомства Луукканен был адъютантом Маннергейма. С началом войны простив СССР он был произведен в генералы и, как одно из доверенных лиц маршала, переставлен на более высокую ступень помощника. Калле Луукканен помогал своему начальнику и покровителю не утонуть в вопросах военных поставок. Этот толковый штабист хорошо разбирался в снабжении войск и военном строительстве вообще. Именно он держал на контроле процесс обеспечения финской армии немецким вооружением. Доверие маршала к нему было абсолютным. Генерал никогда даже в мыслях не бросил тень на свою репутацию в глазах Маннергейма и ни разу не вызвал в нем недоумения по поводу своего поведения или образа жизни. Луукканен был холост, детей не имел, жил обеспеченно, но не на широкую ногу, не брал в рот спиртного и мог бы служить подлинным образцом для молодых офицеров, если бы…
У генерала имелась страстишка, скорее даже маниакальная тяга к карточной игре. Ни рулетка, ни лото не вызывали в нем никаких эмоций, зато покер поглощал его всецело.
Он болел этой игрой. Он жил в этой игре. Пять листиков были для него самой волшебной сказкой, которую только могли сочинить люди.
Когда поезд тронулся, генерал с некоторым удивлением обнаружил, что едет один. Не успел он обрадоваться этому обстоятельству, как дверь в купе отворилась. В проеме появился второй пассажир, который показался генералу малосимпатичным.
Это был молодой человек, одетый не то чтобы скромно, а как-то не для первого класса Серый картуз, клетчатое пальто из верблюжьей шерсти, пестрый шарф, полосатый костюм с брюками, заправленными в сапоги. Парень был явно родом из деревни и о понятии comme il faut ему с детства не привили никакого представления. Одежда на нем была добротной и недешевой, но совершенно безвкусной. Она абсолютно диссонировала с диванами и шторами купе первого класса.
Заходя в купе, молодой человек умудрился задеть сначала чемоданом, а потом и плечами оба косяка дверного проема, после чего его кинуло в объятия генерала В это время поезд выезжал со станции, и вагон качнуло на стрелке.
Генерал недовольно кашлянул, молча отстранил от себя молодого человека и, решив для себя, что разговаривать с деревенским тюфяком ему решительно не о чем, отвернулся к окну, сожалея, что трое суток пути ему придется провести в маленьком замкнутом помещении в компании неотесанного болвана.
— Что за порядки в этой Швеции? — ни к кому не обращаясь, по-фински проворчал генерал. — Билеты в первый класс стали продавать кому попало.
Молодой человек удивил генерала, ответив ему на его же родном языке:
— В третий класс билетов уже не было. Я собрал все остатки денег, которые имел при себе, и купил последний билёт на этот поезд. Он оказался в первый класс. Больше никаких не было. Вы не волнуйтесь. Я буду сидеть тихо всю дорогу и не побеспокою вас.
— Так вы еще и финн?
— Да, — с долей вины за то, что он оказался соотечественником такого важного господина, признался молодой человек. — Я был в Швеции на заработках, сейчас возвращаюсь домой. Меня зовут Тиму Неминен.
Генерал не снизошел до того, чтобы в ответ назвать свое имя, и отгородился от Тиму Неминена газетой, которую сопровождавший его адъютант купил на вокзале.
Через час газета была прочитана, а через два генералу надоело смотреть в окно. До вечера было еще долго, и чтоб хоть как-то убить время, господин Луукканен решил сходить пообедать в вагон-ресторан. Когда через час он вернулся, то застал своего попутчика за раскладыванием пасьянса.
— Извините, я занял стол, — Тиму Неминен снова стал оправдываться с виноватой улыбкой. — Он вам пока не нужен? А то ужасная скука.
Генералу самому было скучно не меньше, и он некоторое время с долей интереса смотрел, как неуклюжий молодой человек пытается сложить пасьянс, но он у него не выходит.
Наконец генералу это надоело, и он предложил:
— Знаете что? Бросьте эти глупости. Давайте-ка лучше с вами перекинемся в картишки.
— Я не умею играть в карты. Отец бил меня за это по рукам.
С лица Тиму Неминена не сходила виноватая улыбка, а в его голове как параграфы военного устава черными жирными буквами проявились «Правила игры на выигрыш», которые больше месяца заставлял его заучивать Штейн.
