Деляга (СИ) - Полищук Вадим Васильевич "Полищук Вадим" (книги TXT) 📗
— Сколько привез?
— Семерых. Здрасьте, Нина Антоновна.
— Лопухов, Вова? Не узнала.
— Значит богатым буду.
Не выдержав, Вова поинтересовался.
— А как там Анечка поживает?
— Нет ее больше.
— Убили?! — ахнул Вова.
— Типун тебе на язык, домой отправили.
— Это почему?
— Да потому, что пузо расти начало. А капитан-то ее, как узнал, так сразу и перевелся куда-то. Говорят, жена у него в тылу есть, и ребенок.
Вова произвел немудреный расчет. Выходит, что, когда он сюда попал, она уже… Дура девка. Да и сам хорош.
— Закончили? До свидания, Нина Антоновна.
Лязг стального борта заглушил ответные слова, но почему тогда так сжалось сердце? Вдруг захотелось закурить. И выпить. Точнее, напиться. Но некогда, канонада пробивалась даже сквозь бормотание мотора на холостом ходу.
В середине января наше наступление выдохлось. Корпус вывели во фронтовой резерв, и у водителей появилось время на приведение техники в порядок. Упорный Вова нашел-таки крыло для своего "шеви", подкрасил, подмазал, подрегулировал с помощью более опытных товарищей и грузовик преобразился. Не стыдно и в город, не то, что на склад ГСМ выезжать.
На двадцать третье февраля в роте состоялось торжественное построение, первое на Вовиной памяти. По случаю успешного окончания прошлого наступления и скорого начала следующего, начальство решило поднять боевой дух водителей и расщедрилось на сладкие плюшки. Кого наградили, кому новое звание обломилось. Кальман, наконец-то, стал капитаном. Вова, по причине долгого валяния в медсанбате, ни на какие награды не рассчитывал. Стоял, прикидывая, когда эта бодяга закончится, поэтому на фамилию свою отреагировал с запозданием. Осторожно пихнул локтем стоящего справа Михальченко, благо дело происходило во второй шеренге.
— Слышь, Иваныч, там, кажется, мою фамилию назвали?
— Назвали, — прошипел сосед.
— А чего мне дали-то?
— Ефрейтора.
— Хорош врать.
— Я прав…
Никифоров, стоявший в паре человек справа в первой шеренге, обернулся и выразительно глянул на обоих. Под лейтенантским взглядом оба говоруна тут же заткнулись.
Торжественный марш рота с треском провалила, не умели водители строем ходить, хоть и старались, но подполковник из штаба, глядя на это зрелище морщился, как от зубной боли. Под конец, когда шел взвод ПФС кто-то кому-то на ногу наступил, тот споткнулся, чуть свалка не образовалась. На начальственное замечание Кальман только руками развел.
— У меня треть машин на приколе, на оставшиеся все равно водителей не хватает, еще только строевой подготовкой осталось заняться.
Начальство еще малость побурчало и убыло, а Вова отправился выяснять, правда, что ли ему ефрейтора дали или это Иваныч прикалывается? Лучше бы дали еще одну медаль, на орден рассчитывать нечего, а то одинокий серый кругляш на левой стороне гимнастерки выглядел как-то сиротливо. Вот в паре… Вот справа – все в порядке, две золотистые нашивки и надраенный до блеска гвардейский значок, похожий на орден боевого красного знамени, сразу видно – герой.
— Возьми у старшины басон и форму приведи в соответствие.
Нахмурившийся Вова догадался вскинуть ладонь к виску.
— Есть.
— И с тебя причитается, — напомнил взводный.
— Само собой.
С вечера посидели хорошо, поводов много было. Вова нет-нет, да и бросал взгляд на свои погоны, непривычно перечеркнутые узкой красной ленточкой. Нет, эйфории не было, неожиданное повышение не давало каких-либо дополнительных привилегий, но и новых обязанностей не накладывало, как крутил баранку, так и дальше будет крутить. Но где-то в глубине души… Короче, набрался он основательно.
Насколько удачным был вечер, настолько же мерзким оказалось утро. К счастью, утром не надо было идти в рейс, только вечером. В расположение автороты Лопухов прибыл только на следующий день. Только взглянув на лицо взводного, Вова понял – есть хреновые известия.
— Что случилось?
— Михальченко арестовали?
— За что?
— За то, что он у немцев начальником полиции был.
— Иваныч? — изумился Вова. — Полицай? Не может быть!
— Может. За ним из корпуса приезжали, бумаги показали. Да и не Михальченко он, документы у им же убитого красноармейца взял…
Как же так? Только позавчера они с ним за одним столом водку пили. Иваныч, свой в доску мужик, хоть и куркуль известный, полицаем оказался. Несколько месяцев он жил рядом, жрал, спал, балагурил и никто из окружающих, ни сном, ни духом. Вот мразь! Хорошо хоть лейтенант о бдительности вещать не стал, и без того тошно.
— Ладно, пойду я. Устал.
— Отдыхай. Говорят, скоро опять вперед пойдем.
Глава 10
Пошли. Нет, танки и пехота пошли, артиллерийские тягачи и трактора еще как-то двинулись, а все остальные застряли буквально на следующий день. Еще накануне подмораживало, но за ночь температура неожиданно скакнула выше нуля, дороги поплыли, а после полудня превратились в сплошное грязевое месиво. Да и какие тут дороги? Казалось бы, давно обжитый, густонаселенный край, и на всю эту территорию ни одного нормального шоссе хотя бы с булыжным мощением, про асфальт никто и не заикался. Где накатали телегами колею, там и дорога. Во время оттепели, после прохождения танковой колонны, место по которому ездили, превращалось в черную трясину. Справиться с ней не могли ни полный привод, ни зубастые покрышки, ни мощный импортный движок.
— Давай! Давай! Сейчас пойдет!
Хрен там. «Шевроле» заплевал грязью пехотинцев и самого себя, но с места так и не сдвинулся. Сам по себе тяжелый плюс пятнадцать бочек соляры в кузове. Полтора десятка солдатских сил на такую массу было явно недостаточно. И под колеса подложить нечего, грузовик только рыл под ними ямы. Еще немного и он окончательно сядет на брюхо.
— Ладно, хорош.
Пехота двинулась дальше, а Вова остался. Мотор заглушил, сколько здесь куковать – неизвестно. Может, кто и сжалится, вытащит. Только зачем? Вон, через двести метров еще один сидит, а дальше еще, еще. А что если… Вова припомнил прием объезда пробок из двадцать первого века. Перебравшись на правую сторону кабины, он спрыгнул в грязноватый, подтаявший снег. Сразу провалился по колено. Возможность объезда по краю дороги оказалась иллюзией. Попытался вытащить ногу, чуть сапог не оставил, внизу чавкнула та же черная жижа. Выбравшийся на подножку Лопухов взглянул на небо, сверху висела низкая серая грязь.
Вернувшись обратно в кабину, как черт перемазанный грязью Вова подвел итог. Сидеть здесь придется долго, благо есть сухари, четыре банки консервов и почти полная фляга воды, на пару дней хватит, но лучше экономить, особенно воду. Не зная, как скоротать время, он стащил с ног сапоги, вонь резанула несчастные обонятельные рецепторы, тут же пришлось крутить ручку, открывая боковое стекло, и завалился на сиденье, подложив под голову сидор с продовольствием и шмотками. Разбудили Вову не деликатно.
— Эй, подъем, — по дверце загремели чьи-то кулаки, ну и, как водится, помянули ближайших Вовиных родственников.
Спросонья он хотел было выдать ответную многоэтажную конструкцию, но быстро прикусил язык.
— Да я не сплю, товарищ капитан, я так, отдохнуть прилег.
Рядом на холостом ходу рокотал тракторный двигатель. Зацепили, выдернули из грязевой ванны, дальше сам. Проверив включение переднего моста, Вова осторожно тронулся вперед. Газ добавляем плавно, «шеви» буквально плыл по грязевой реке, плохо слушаясь руля. Газ, газ, разогнавшись, Лопухов врубил вторую, успел подхватить машину, прежде, чем скорость упала. Дальше пошло веселей. Полкилометра, километр… Впереди показалась очередная «ванна» с сидящим в ней ЗиСом, Вова решил проскочить слева. Газу, газу, еще быстрее, руль влево. Грузовик выскочил из колеи, потеряв скорость, Лопухов резче придавил педаль, колеса сорвались в пробуксовку. «Шеви» еще полз вперед, его еще можно было вытянуть, но тут передок заскользил вправо, надвигаясь на застрявший ЗиС. Пришлось нажать на тормоз и «шевроле» сел окончательно, полностью перегородив дорогу. Высказав все, что он думает о грязи, застрявшем ЗиСе и его водителе, Вова заглушил мотор, оставалось только ждать трактор.
