Время Бесов - Шхиян Сергей (серии книг читать бесплатно txt) 📗
Даша покопалась в своем «сидоре» и достала носки. Я взял их в руку, они были тонкие и невесомые.
— Не помогут, сверху все равно придется намотать портянки.
После того, как я забинтовал ее ноги кусками рубашки, идти ей стало легче, хотя она все равно прихрамывала и отставала.
— Ничего, я дойду, — обещала Даша, когда я останавливался, поджидая ее. — Далеко еще?
— Теперь близко, — очередной раз обещал я, резонно предполагая, что когда-нибудь мы все-таки должны пересечь дорогу. Не так велик был лес, чтобы блуждать в нем до утра.
С момента нашего побега прошло уже часа два. От движения и скорой ходьбы я уже совсем согрелся, и от этого настроение начало улучшаться. Тем более, что Ордынцева как-то притерпелась к потертым ногам и стала лучше идти.
— Ну, как ты? — спросил я, останавливаясь и приваливаясь плечом к стволу дерева.
— Бывает и хуже, — ответила она. — Скоро дорога?
— Скоро, Отдохнуть не хочешь?
— Нет, ну, если только минутку.
Судя по голосу, она уже сильно устала, и мы, подобрав подходящее место, устроили привал.
— А как мы «уберемся» из военного коммунизма и куда? — спросила она, когда немного отдохнула.
— В недалекое будущее, во время, когда про нас уже забудут.
— Как же это можно сделать?
— Сама увидишь. Тебе хочется узнать, что будет через пять или десять лет?
— Кому же не захочется! Да я и сама знаю, к этому времени Россия уже станет свободной социалистической страной.
— Вот большой свободы я тебе в России не обещаю, — честно признался я, — особенно в ближайшем, да и в отдаленном будущем.
Вопрос, в какое время нам лучше попытаться попасть, волновал меня с того момента, как только идея убежать отсюда с помощью генератора времени пришла в голову. Самое главное было не промахнуться и остаться в двадцатых годах. Позже, с двадцать девятого в стране начнет твориться такой беспредел, что чем жить там и тогда, лучше остаться здесь, в голодном двадцатом году.
Когда в свободной социалистической России ввели паспорта и тотальный контроль за населением, я точно не помнил. Скорее всего, именно в самом начале тридцатых, когда начали истреблять работоспособное сельское население, обозвав его кулачеством и классовым врагом пролетариата. К сожалению, о том, что тогда происходило, я имел весьма приблизительное представление. Помнил, что в двадцать девятом году большевики начали коллективизацию и раскулачивание. Заморили голодом Украину, выслали в нежилые места на голодную смерть миллионы крестьянских семей из других республик. Покончив с кулачеством как классом, взялись за остальных. Душили сначала социально чуждых, потом своих же товарищей. По принципу, кто успел, тот и съел.
— Ты это говоришь серьезно? — спросила Ордынцева и незаметно отодвинулась от меня подальше, видимо, решила, что у меня поехала крыша. — В России не будет свободы и социализма? Откуда ты это можешь знать?!
— Кто же о таких вещах говорит всерьез, конечно, шучу, — успокоил я ее. — Нам с тобой, главное, пересидеть годика два-три, а там втянемся, будет легче.
— Знаешь, в лесу и так страшно, давай обойдемся без таких странных шуток, — попросила он. — А здесь волки есть?
— Волки везде есть, — ответил я вставая. — Но у нас с тобой достаточно оружия, чтобы от них отбиться. Пошли, еще одно усилие, и мы почти у цели.
— Волков я очень боюсь, — призналась Даша через несколько минут, когда мы неожиданно вышли на дорогу. — И еще больших собак. Нам еще далеко?
— Надеюсь, часам к двум-трем ночи успеем, — пообещал я. — Главное, чтобы никому ни попасться на глаза. Пусть все думают, что мы просто исчезли неизвестно куда.
— А мы, правда, будем прятаться три года? Вдвоем?
— Исключительно вдвоем, разве нам еще кто-нибудь нужен?
По-моему, Даша понимала, что я шучу, но все время была так взволнована и измучена, что юмор просто не воспринимала, теперь слегка расслабилась и попыталась мне подыграть:
— Не знаю, а вдруг нам станет скучно!
Теперь, когда, наконец, под ногами оказалась твердая дорога, и не нужно было все время внимательно смотреть под ноги, чтобы не провалиться, не упасть или просто споткнуться, обоим стало весело, и мы шли, болтая просто так, ни о чем.
— Тихо, мне кажется, кто-то едет по дороге, — сказал я, останавливаясь и беря Ордынцеву за рукав. — Слышишь голоса?
Она замерла на месте, прислушиваясь. Потом показала рукой в том направлении, куда мы шли.
— Там!
— Давай сойдем с дороги, — шепотом сказал я, и мы мигом перескочили через придорожную канаву и затаились в кустарнике.
— Их много, — предупредила Даша, но я уже понял это и сам.
Откуда-то, скорее всего, из Троицка двигался целый конный отряд. Когда он подошел ближе, стали слышны голоса и шлепанье лошадиных копыт о влажную землю.
— Будем стрелять? — спросила Ордынцева тепло, дыша мне в ухо.
— С ума сошла! Замри и не двигайся.
Отряд скакал неторопкой рысью и, когда поравнялся с нами, стало можно оценить его силы. Был он сравнительно невелик, меньше полуэскадрона, человек пятьдесят конников, но так как всадники двигались колонной по два, показался значительным.
— Куда это они на ночь глядя? — спросила Даша, когда всадники проскакали и опять стало тихо.
— Догадайся с одного раза, — предложил я.
— К нам на остров?
— Именно, так что давай прибавлять шаг. Видимо наши «товарищи» вызвали в помощь отряд регулярной армии
— Ну и что? Нас-то там уже нет.
— Если заставят солдат идти на штурм вплавь, тогда сразу узнают, что мы сбежали. Начнут розыск.
— Вот еще напасть, — горестно сказала Даша, — я и так еле иду.
Мы вернулись на дорогу и пошли дальше. Однако, метров через триста опять пришлось остановиться. Впереди показался силуэт лошади. Она стояла на обочине без всадника, понуро опустив голову.
— Это еще что такое! — прошептал я и вынул из кармана наган.
— Лошадь, ты видишь лошадь? — взволнованно зашептала Даша.
— Вижу, стой на месте, я подойду, посмотрю. Если что, беги в лес и прячься.
Лошадь, между тем, по-прежнему стояла на месте. Я осторожно к ней подошел, пытаясь понять, что она здесь делает. Такая негаданная встреча могла нам очень помочь. Конь увидел меня, поднял голову, вежливо всхрапнул и несколько раз качнул головой. Вблизи оказалось, что он здесь не сам по себе, а под кавалерийским седлом. Мало того, у него на седле висели кавалерийский карабин и шашка.
Это уже походило на какую-то фантасмагорию. Я отцепил от ремня карабин и передернул затвор. Потом негромко крикнул.
— Есть здесь кто-нибудь?
— Есть, — ответил совсем рядом из леса тенористый мужской голос.
— Ты что там делаешь? — удивленно спросил я, направляя на кусты карабин.
— По нужде я тут, до ветра, — ответил невидимый кавалерист. — Живот, будь он проклят, прихватило, спаса нет, Несет, встать не могу. А ты сам кто таков, товарищ?
— Я из чеки, — ответил я, — ловлю дезертиров.
— Не, я не дезертир, я боец с эскадрона товарища Булавина, мне он сам лично разрешил отстать и оправиться, чтобы не засерать революционных красных конников запахом.
— Так каждый скажет, — продолжил я разговор с невидимым собеседником, — откуда я знаю, что ты с эскадрона. Отвечай, как есть по форме, кто, куда, откуда.
— Красноармеец Синицын, второго эскадрона, пятого конного полка, чрезвычайного назначения, — привычно отрапортовал он.
— Куда направляешься?
— Да с отрядом я, товариш, он только что проскакал, неужто ты его не встренул? Едем бить белую гидру.
— Какую еще гидру? Где здесь гидра?
— Да тутоточки, товариш, недалече. Засели, понимаш, с пушками и пулеметами и побили местных товаришей в хвост и в гриву. Людей, говорят, положили тьму!
— Понятно. А тебя, значит, несет?
— Не то слово, товариш, встать не могу!
— Ну и ладно, сиди здесь на месте, пока отряд не вернется. А лошадь я твою конфискую для нужд чеки.
— Ты что, товариш, такое говоришь! — закричал красноармеец Синицын и, как был, со спущенными штанами выскочил на дорогу. — Никак этого нельзя делать!
