Законы заблуждений - Мартьянов Андрей Леонидович (книги онлайн полностью txt) 📗
Восемь часов после аварийной посадки. Близко к закату. Ладно, что жрать нечего и два трупа рядышком лежат. Мертвые – самые безопасные люди на свете. Безопаснее однодневного младенца. Так учили. Они станут опасными через несколько дней, и то если не захоронить. Страшнее трупного яда только ботулотоксин и вирус бешенства.
Двенадцать часов. Глухо. Как в танке, стоящем на постаменте. Темнеет. Ветер шумит в деревьях. Темно. В кармане завалялась со вчерашнего дня шоколадка, но трогать ее не будем, пока совсем не припрет. Зато костер развести – дело святое. И побольше. Соснового валежника в округе полно, горит он замечательно. Ярко. Увидят обязательно.
Порождение буржуйской технической мысли, замечательные часы «Seiko-Nord» могут запросто определять географические координаты. Может, чего напутано, и здесь не Франция, а Ирландия или, допустим, Бельгия? Ничего подобного! 1 градус 12 восточной долготы, 48 градусов 46 северной широты. Как есть Франция. Провинция Сарта, возможно, Эр и Луар. То есть земли, в просторечии именуемые Нормандией. Густонаселенные и цивилизованные, даром что тупицы-американцы во время Второй мировой оставили здесь выжженную пустыню, почище чем наши на Курской дуге. Должны найти!! Причем давно.
Однако, почему же не работает обычное радио? Как бы строго не относились к подобным вещам начальники, ты всегда таскаешь с собой дешевую, но полезную вещь – карманный CD-проигрыватель с наушниками. Черная коробочка с полторы ладони размером. Во внеслужебное время можно покатать на нем диски или послушать новости. А вот сейчас нельзя. Все волны молчат. До единой. И это – посреди Европы. Какие делаем выводы?
Первый, самый невероятный, а оттого вполне реальный: ядерная война. Покрошили друг друга Восток с Западом в мелкий гуляш. Насовсем. И навсегда. Вместо Кремля – черная дымящаяся пустошь, а вместо вашингтонского Белого Дома – громадная воронка, километр в диаметре… Водородная бомба гуманна – ни тебе раненых, ни пострадавших. Все покойники. Мрачная выжженная Сахара с небольшим фоном радиации и сплошными пожарами. Люди выживут только в Тибете или в Австралии. И то не все.
А что? Почему нет? Недаром вертолет некоторое время плавал в непробиваемо-белом облаке не то тумана, не то дыма, возникшего вдруг. Однако тогда на вертолет было бы оказано и другое, куда более впечатляющее воздействие – ударная волна, высокие температуры… Или?
Есть одно «но».
Ядерный заряд – штука хитрая. Кроме непосредственного разрушения объекта сработавшая боеголовка, при помощи возникающего в момент взрыва импульса, выводит из строя электронную аппаратуру, расположенную на много десятков километров в радиусе. А сейчас все аварийные системы работают отлично, никаких сбоев. Ничего похожего на последствия ядерного удара в округе не замечается. Версия отпадает. Да и воевать теперь незачем, признаться, эпоха не та…
Чрезвычайное положение в странах Европы? С чего бы? Бюргеры зажрались до такой степени, что не станут протестовать даже против второго пришествия Адольфа Гитлера.
Стихийное бедствие? Метеослужбы о возможности оного утром не заикались! Вдобавок любое бедствие можно было бы на своей шкуре добротно прочувствовать. Здесь и сейчас. А небо чистое, звездное. Штиль.
Будем ждать утра. Кто-нибудь да объявится. Шоколадку все равно прибережем. Жаль, воды нет. Впрочем, терпимо. До времени.
Спустя сутки и еще шесть часов Казаков отнюдь не паниковал. Не умел. Конечно, давление чуток скакнуло, под грудиной неприятный комочек зародился – сладенький до карамельной приторности, такими плохие пирожные бывают. Жрать хочется, но чувство голода можно подавить с легкостью. Особенно человеку, знающему, что такое голод и приученному не обращать внимания на подобные глупости. Напиться можно из канавки – нашелся естественный желобочек, проточенный водой, текшей с вершины оврага во время дождя. На дне еще кое-что поблескивает. Вода, судя по всему, чистейшая, отстоенная… а комок внутри растет.
Увы, это страх. Самое обыденное человеческое чувство, присущее каждому. Даже Джеймсу Бонду. Только одни подчиняют страху себя, а другие подчиняют страх себе. Из страха можно извлечь пользу. Он подстегивает к действию. В большинстве случаев это действие неадекватно сложившемуся положению, но, если контроль остается за тобой, за разумом, а не инстинктом – выпутаешься обязательно.
Машину бросать нельзя. И оставаться здесь нельзя. Потому как голод можно переносить несколько дней без особых проблем, используя ресурсы, имеющиеся в организме. Потом начинаешь слабеть. И быстро. Можно экономить энергию, меньше шевелиться, но это не решает проблему, лишь оттягивает. Прав был мосье Чернышевский, задавая сакраментальный вопрос: «Что делать?»
Казаков решил так: жду окончания вторых суток бдения, затем топаю к востоку. Через лес к дороге, которая ясно различалась с высоты желтой ниточкой. По примерным оценкам – километра три-четыре. Не ошибешься: дорога, если вспоминать, идет точно с севера на юг, заблудиться невозможно. А там – действовать по обстановке. Потом обязательно вернуться. Проще не придумаешь. Или в том, что французы не появились, есть некая коварная хитрость? Только и ждут, пока уйдешь? Но наши-то все равно могли место аварии со спутников засечь… Уведомление отправлено, да не один раз. Странно. Очень и весьма.
Новое утро. Стоишь на той самой дороге – наезженная грунтовка. Сухая желтая пыль вперемешку с песком. Одежда на тебе вполне обыкновенная: разгрузник, черный комбинезон – нечто смахивающее на перекрашенную «афганку», только с бо?льшим количеством карманов, тельник с сине-голубыми, потемнее чем у ВДВ, полосками, ботинки и пистолет под мышкой. Штатный. Нехорошо, конечно, в чужом государстве с оружием разгуливать, любой жандарм повинтить может, но документы все с собой. С печатями как родными, так и представительства Евросоюза. Не подкопаешься. В Англии. Во Франции подкопаться можно.
– Ну ни хера… – ахнул Казаков, просто стоявший у обочины и раздумывавший, куда двинуться, направо или налево. – Ни хера…
Прямиком на Сергея двигался всадник. Костюмом жокея тут и не пахло. Длинные цветные тряпки, красивая вышивка на груди – будто бы герб. Ведро, крайне похожее на рыцарский шлем, приторочено к седлу, а голова покрыта кольчужным капюшоном. Сбруя на коне – загляденье. Сказка. Как в кино. Не иначе, тут у французов либо фильм про Жанну д'Арк снимают, либо исторические реконструкторы собрались на мероприятие.
И все равно мужик красиво выглядит.
– Мсье! – позвал Казаков. – Do you speak English?
Мсье горделиво продефилировал мимо, созерцая облачка. Навязчивость Сергея, пошедшего рядом и снова попытавшегося узнать, говорит ли мсье по-английски, была пресечена жестко и очень хамски: дядька, нахмурившись, поднял везомую наперевес пику и, не меняя выражения лица, ткнул прямиком в грудь Казакову. Острием. А оно заточенное, это видно. Тот едва успел отпрянуть.
– Ну и катись, уёбище, – буркнул Казаков вслед и из принципа пошел в противоположную сторону. На север. Конь ублюдка в броне не выглядел уставшим, значит поблизости либо киносъемочная площадка, либо база «игроков в историю». – Надо же, гордый какой…
Деревня. Вернее, не деревня, а окраина оной. Поначалу следует осмотреться. Если французы задумали провести спецоперацию, здесь обязательно должно иметься оцепление в несколько эшелонов, нагнана техника… Хотя, признаться, из-за К-250 никто не станет портить отношения с великой державой. Да, вертолет новый и аналогов не имеющий, но в принципе ничего сверхэкстраординарного из себя не представляет. И электроника послабее, чем на Западе.
Тишина и благолепие. Мычит буренка. Где-то квохчут куры. Здрасьте. Современная французская деревня – это скопление удобных коттеджиков, оснащенных всеми благами цивилизации, от спутниковых антенн до теплых сортиров, асфальтированные дорожки, дорогие машины. Мелких фермеров ныне повывели, за городом живут либо ушедшие от дел буржуа, либо пенсионеры. Для клерков из больших городов считается высшим шиком иметь свой домик в предместье, а работать в мегаполисе.
