Herr Интендантуррат - Дроздов Анатолий Федорович (мир книг .TXT) 📗
– Ого! Генерал!
– Сам же напророчил! – смущенно сказал Саломатин.
– Надо обмыть!
– Некогда! – сердито сказал Саломатин.
– Я бы выпил! – сказал Крайнев.
– И я! – поддержал Ильин.
– Ладно! – сдался Саломатин. – Из Москвы водки прислали, что ее хранить? За столом и обсудим. Тут такой приказ, что без бутылки читать тошно…
На рассвете они были возле Орешково. Грузовик остановили в лесу. Облаченные в памятную немецкую форму фельдфебеля и унтер-офицера, Крайнев с Саломатиным выбрались из кабины. Лес густо окружал Орешково с четырех сторон. Три века тому назад деревья росли там, где ныне возвышалась звонница. Как-то здесь поселился искавший уединения монах. Питался лесными дарами, среди которых преобладали орехи. Отсюда пошло название. Через несколько лет возле избушки пустынника выросли кельи сподвижников, образовался монастырь. Прославившись мудростью и святостью старцев, монастырь рос и богател, в восемнадцатом веке обзавелся красивой церковью и толстыми каменными стенами. Вокруг выросло село, большое, зажиточное, с шумным торгом и ежегодными ярмарками. Были выстроены постоялые дворы для паломников и торгового люда, конюшни и амбары. После революции монахов выселили, в монастыре обосновалась коммуна. Просуществовала она недолго и распалась. После коммуны в монастыре поселилась колония малолетних преступников. В ту пору у монастыря и появились вышки по периметру. Колония находилась там до войны. Заключенных успели эвакуировать, опустевший монастырь заняли немцы, которым приглянулись толстые стены, надежные каменные постройки и сторожевые вышки. Все это Крайнев узнал вчера, а теперь, лежа на опушке рядом с новоиспеченным генералом, рассматривал Орешково в бинокль.
– Четыре дзота – по одному на каждом въезде, – сказал Саломатин, разворачивая карту. – Две зенитные батареи 88 миллиметров, в самом монастыре наверняка есть зенитные пулеметы. Вокруг поселка линия обороны с оборудованными огневыми точками. Наноси! – Он подвинул карту Крайневу. – Сам хвастался: в училище был лучшим по тактике.
Крайнев взял красный карандаш и принялся за работу. Она затянулась до вечера. Лесом они обошли Орешково со всех сторон, рассматривая в бинокли укрепления. Поселок жил обычной жизнью: по улицам ходили люди в военной форме, ездили повозки и автомобили.
– Местных жителей не видно, – заметил Крайнев, опуская бинокль.
– Откуда им быть?! – хмыкнул Саломатин. – Выселили два года назад. В Орешково даже полицаев не пускают – режим секретности.
– Давно следовало бомбами раскатать! – сказал Крайнев. – Ишь, осиное гнездо!
– Кто ж знал, что здесь шпионы? Считали: обычный гарнизон. В округе хватает.
Закончив рекогносцировку, они вернулись к грузовику. Седых доложил, что за время отсутствия командиров происшествий не случилось, и пожаловался:
– Языка не взяли! Думали, может, за дровами немцы выедут. Не едут. А на машину напасть – стрельба.
– Залезайте в кузов! – велел Саломатин. – Будет вам язык!
Они выбрались из леса и покатили по дороге, огибавшей Орешково. У поворота к поселку, в пятидесяти метрах от дзота, прикрывавшего въезд, топтался немец. В шинели, с ранцем за плечами и винтовкой на ремне. По его виду было заметно: солдат ждет попутную машину. Крайнев удивился зоркому взгляду Саломатина и покачал головой: генерал рисковал. Одна очередь из дзота… Уйдешь от пулемета, неподалеку – батарея зениток…
Видимо, и солдат на дороге это тоже понимал, поэтому вел себя беспечно. Поднял руку, останавливая грузовик. Саломатин притормозил.
– Подвезете в N? – спросил немец, доставая пачку сигарет.
– В отпуск? – поинтересовался Крайнев.
– Да.
– Полезайте в кузов.
– Возьмите! – Солдат протянул пачку.
– Камрадов в кузове угостишь! – сказал Крайнев.
Солдат побежал к заднему борту. В уголок откинутого брезента на него оценивающе глянул могучий ефрейтор в потертой шинели. Солдат снял с плеча винтовку и протянул ефрейтору. Затем ухватился за задний борт и спрыгнул в кузов. В тот же миг могучая рука ухватила его за горло и сдавила так, что у немца перехватило дыхание…
– Всего-то и делов! – сказал Саломатин, включая передачу. – Отвоевался Ганс!
Крайнев бросил взгляд на генерала. Саломатин хищно улыбался, щеря зубы…
Помятый, перепуганный «язык» на допросе подтвердил, что школа все еще в монастыре и переезжать не собирается.
– В последнюю неделю людей из монастыря не вывозили? – спросил Крайнев.
– Вчера одна машина отправилась на аэродром, – сказал пленный. – Я как раз стоял на посту. Сколько в кузове было людей, не заметил – тентом закрыто. Был еще легковой автомобиль с офицерами и грузовик с охраной.
«Пошли заброски!» – понял Крайнев. Он посмотрел на Ильина и встретился с таким же понимающим взглядом.
За час пленный солдат рассказал все. Показал на карте расположение казарм охранного полка, огневые узлы, раскрыл систему обороны Орешково и дислокацию секретов. Немец очень хотел жить и, рассказывая, просительно заглядывал в лица русских. Крайнев хмуро отворачивался. Партизаны пленных не брали, равно как немцы не брали в плен партизан. Немцы – из принципа, партизанам некуда было пленных девать.
Когда немца увели, радист принес расшифрованное сообщение из Москвы. Саломатин прочел и посмотрел на Крайнева с Ильиным:
– Вечером снова гости! Спать, мужики, не придется!
Так и вышло. Полночи на выгоне-аэродроме приземлялись самолеты: маленькие «По-2» и тяжелые «Дугласы». На специальной прицепке были доставлены и сброшены три 76-мм пушки. Одна разбилась, но две не пострадали. Партизаны выгружали боеприпасы, встречали пополнение и разводили его по хатам и сараям – поспать хотя бы часок. В штабной избе табачный дым стоял столбом: командиры бомбардировочного полка и полка штурмовиков, оба капитаны; лейтенант-артиллерист, два старших лейтенанта – командиры прибывших рот, плюс Саломатин со своими офицерами, Ильин и Крайнев – все дружно дымили, обсуждая план операции.
– По монастырю будем работать ФАБ-100, – сказал командир полка бомбардировщиков. – Более крупный калибр смешает все с землей и кирпичами, а вам надо знать, скольких убили. Ну и «язык»… Кто-нибудь да уцелеет.
Саломатин согласно кивнул.
– У меня на все про все только час! – сказал он и посмотрел на командира штурмовиков. – Мне нужно, чтоб ваши самолеты ходили над поселком, пока мы не уйдем из Орешково! И не просто ходили, а не давали немцам поднять голову! Ясно?
– Орешково находится на предельной дальности подлета «Ил-2»! – возражал капитан-летчик. – Горючего хватит долететь, нанести удар и обратно.
– Выпускай самолеты волнами! Пока одни отбомбятся, подлетят другие.
– Рискованно, товарищ генерал! После первого удара немцы вызовут истребители.
– Обеспечьте прикрытие!
– Истребителей с большой дальностью полета у нас мало. Может, лучше сразу размолотить? Ударим так, что не скоро опомнятся!
– Опомнятся! Здесь все рискуют, капитан! Думаешь, легко тремя ротами атаковать немецкий полк, к тому же занимающий заранее подготовленную и сильно укрепленную позицию? Нет уж, ходите по головам! Чтоб немцы мордой в землю лежали, не помышляя ее поднять! Иначе нас раздавят.
– Как отличить своих от немцев? – продолжал летчик-штурмовик. – На грузовиках вы сверху белые кресты нарисуете, понятно. А люди? Они же в немецкой форме!
– На людях кресты рисовать не буду! – рассердился Саломатин. – Отличить просто. Немцы будут лежать, мои двигаться. Поэтому строго-настрого накажи своим летунам: в того, кто двигается, не стрелять! Знаю вас! День назад такой ретивый обстрелял с воздуха наш грузовик, убил подполковника Октябрьского. Если с моими нечто подобное случится, пойдете под трибунал!
– У нас каждый день трибунал! – вздохнул штурмовик, доставая очередную папиросу. – С каждого боевого вылета кто-то не возвращается. А то и двое-трое… Сделаем, товарищ генерал! Даже если «мессеры» налетят!
– Если подобьют кого, пусть прыгает! – сказал Саломатин. – Вокруг свои, подберем. Специально людей выделю…
