Спасти Москву - Ремер Михаил (книги онлайн полностью TXT) 📗

– В твоих словах есть правда! Передай Тохтамышу, что я высоко ценю его дары. Но почему говорите вы, а не он?!

– Великий хан Тохтамыш готов прийти для переговоров с Великим воином.

– Так пусть придет! Великим мужам общаться должно, только в глаза друг другу глядя.

Один из мурз живо вскочил на коня и улетел к поджидающему на безопасном расстоянии войску. Совсем немного времени прошло, и от него отделились две фигурки всадников, и уже через несколько мгновений у ворот стояли два скуластых кочевника.

– Видишь, – прокричал Василий, – великий хан пришел приветствовать тебя!

Словно в подтверждение этих слов вновь прибывший сделал шаг вперед и, обращаясь на непонятном гортанном языке, обратился к Тверду.

– Великий хан говорит, что неправильно, – возник рядом переводчик, – когда ссорятся великие князья. Такая ссора приносит только слезы и горе. Любую обиду можно забыть, а любая ссора может обернуться великой дружбой. О моей силе ходят легенды, но и она меркнет по сравнению с твоей. Так зачем нам продолжать эту резню? Не лучше ли обняться и назвать друг друга братьями? Мне нужны великие мужи, тебе – власть на Руси. Объединив усилия, мы оба получим что хотим!

– Великий князь – Дмитрий. Мое имя – Остей.

– Князь велик, но город отстаиваешь ты! – недобрая улыбка растеклась по губам хана. – Столица без князя, что тело без души. Ты отстоял город, значит, он – твой! А я же с радостью поддержу тебя в разговоре с Дмитрием!

– Твои слова греют сердце и наполняют его надеждой, но как я могу быть уверен, что твоя душа говорит то же самое?!

– Смотри! Я пришел без оружия! – словно в молитве, тот поднял руки, демонстрируя полную безоружность.

– Хорошо, – кивнул Тверд. – Я иду к тебе.

Булыцкий жадно следил за происходящим, понимая, что это – часть плана обороны Москвы. Но не слишком ли самонадеянно открыть ворота перед таким сильным врагом? Впрочем, это была совершенно напрасная забота. По всему было видно, что город хорошо подготовлен и к такому повороту событий. Неведомо как, но тюфяки стащили вниз к самым воротам. Так, чтобы свободно дать залп по рвущейся внутрь коннице, а чтобы никто не заподозрил неладного, на стенах торчали искусно срубленные деревянные муляжи. Чуть впереди уже была растянута колючая проволока, должная остановить конную атаку, а по всему периметру ворот прятались лучники, готовые по первой же команде пролить дождь стрел на наступающих.

А еще с самого утра на стенах стояла только половина лучников. Большая же часть, держа наготове самострелы, уже дежурили у ворот, незаметные, но в любой момент готовые появиться в проеме, чтобы дать залп по наступающим. Из тех же, кто находился сейчас на стенах, часть снова была переодета простыми горожанами. Так, чтобы у неприятеля создавалось впечатление больших потерь московского войска. Внизу, у ворот, уже готовились к выходу Тверд с группой ратников. Держа большие подносы даров в руках, они, напряженно о чем-то переговариваясь с остальными, готовились к выходу. С пару дюжин человек занимались тем, что разбрасывали мешки да бревна, разбирая баррикады у ворот.

Совсем немного времени, и делегация росичей во главе с переодетым в Остея Твердом выдвинулась навстречу поджидающим татарам.

– Ты хотел видеть меня!

– Да, Остей! – прошипел тот, почтительно кланяясь. По его знаку сзади тут же подбежали мурзы, таща сундуки с дарами. – Смотри, это мой дар тебе, – сразу несколько рук погрузились в сундуки, набитые драгоценностями, и уже через секунду те со звоном разлетелись прочь, а в руках татар появились по сверкающей сабле. – Убить!

Подносы со звоном полетели в разные стороны; то сопровождающие Тверда схватили мечи, спрятанные среди даров, и ринулись в бой.

Все снова пришло в движение. Дождавшись условного сигнала, татарские конники ринулись в бой, целясь в распахнутые ворота. Пронзительный свист со стороны распахнутых створок распорол тишину, и, подчиняясь этому звуку, Тверд с товарищами рассыпались во все стороны. В тот же миг снова ухнули тюфяки, разнося в пух и прах несущихся на ворота всадников. Еще мгновение, и из-за зубьев появились арбалетчики, а еще через пару конница рассыпалась, напоровшись на новое поле раскиданных за ночь чесноков, а в воротах появились несколько мощных конструкций из заточенных и сбитых вместе бревен, способных остановить натиск любой силы и ярости.

Набат умолк. Вместо него дружно брякнули колокола, и по округе разнесся радостный смех: то Слободан грянул гимн победе русичей. Вдруг задрожала земля, и до слуха обороняющихся донесся гул новой атаки. Откуда-то издалека, из тыла атакующих раздался леденящий душу вой тысяч глоток. Нападающие завыли в ответ, но то был не боевой клич, зовущий вперед, но, скорее, вопль ужаса. Защитники крепости азартно заорали что-то в ответ. Мигом забыв про все, Булыцкий посмотрел туда, куда еще вчера так пристально всматривался Тверд. То, что он увидел, заставило его дрогнуть. Прямо в тыл войска Тохтамыша, уже смяв под собой ханскую палатку, врезалась дружина, ведомая могучим тучным человеком, в котором Николай Сергеевич пусть и с трудом, но узнал Дмитрия Донского.

– Вот же сукин сын!!! – буквально взвыл от радости учитель. – Уж почто хитер, а! Давай! Руби тохтамышевцев!!! – азартно, как зритель на хорошем футбольном матче, проорал Булыцкий. – Э-ге-ге-гей!

Его вопль подхватили дружинники на стенах, и теперь сходство со стадионом усилилось многократно, если, конечно, можно было представить себе стадион, наполненный вооруженными людьми, облаченными в сияющие кольчуги. Татары, почуяв неладное, развернулись спиной к стенам, пытаясь встретить новую угрозу лицом, впрочем, это уже не могло изменить ход сражения; две волны уже сшиблись, вминаясь друг в друга, что два мощных снежных кома, врезавшихся друг в друга, выплескивая окровавленные, оглушенные сгустки, и продолжающих по инерции переть друг в друга. Впрочем, недолго. Ядро армии Тохтамыша, не сдюжив, раскололось на две части, и рать русичей теперь, клином рассекая растерявшиеся полчища чужеземцев, шла прямо к воротам Московского Кремля. Впереди, словно молниями, орудуя двумя сияющими клинками, уверенно шел Дмитрий Донской. Отбиваясь от нацеленных в него копий, уходя от жалящих лезвий сабель и мечей, он, словно ледокол, прорубался сквозь строй неприятеля. За ним, сминая, круша и добивая оглушенных врагов, мощным потоком двигалась вся собранная рать.

Теперь уже инициатива перешла на сторону московитов. Орудуя мечами, щитами и копьями, они рвали и крушили все на своем пути, буквально разрывая плотный ряд на две части. Видя это, защитники же города, оставив стены, мощным потоком ринулись вниз и, хлынув из пасти распахнутых ворот, рванулись навстречу армии князя, окончательно внося сумятицу и панику в ряды не ожидавших такого тохтамышевцев. Сам не понимая зачем, Николай Сергеевич слетел вниз по лестнице и бросился наружу.

– Стой, чужеродец! Куда?! – услышал он зычный крик Владимира Андреевича. – Ох, и ноги укорочу, шельма! – на мгновение обернувшись, увидел Николай Сергеевич, как князь Владимир, бросив свой пост, ринулся вслед за ним.

– Пусти, зараза! Дорогу дай! Пусти, кому сказано, – сообразив, что действительно переборщил, принялся работать он локтями, пытаясь прорваться назад к воротам, однако, подхваченный людским потоком, вынужден был развернуться и отдаться воле течения, понесшего пришельца в самую гущу событий.

Войско ударило в тыл, окончательно сминая вражеские ряды и разрывая армию Тохтамыша сначала на две, а потом и десятки яростно кружащихся воронок, между которыми, как в какой-то страшной шаманской пляске, метались две хоругви [67]: войска Дмитрия с нерукотворным Христом и войска Тохтамыша. То сближаясь, то снова расходясь в стороны, они словно ждали удобного момента, чтобы схлестнуться один на один. Поняв, что отступать некуда, монголы бились насмерть, даже и не помышляя о милости со стороны московитов. Многочисленные черные водовороты каким-то неведомым чудом ухитрились объединиться в одну огромную тучу под зеленой хоругвью. Перестроившись и организовавшись, они теперь, стоя плечом к плечу и прикрываясь щитами, отчаянно отбивались от наседавших ратников.