Atomic Heart. Предыстория «Предприятия 3826» - Хорф Харальд (книги .txt, .fb2) 📗
С тех пор минуло всего три года, а угроза атомной бойни вновь нависает над СССР: Соединённые Штаты изо всех сил спешат создать собственную атомную бомбу. И «Предприятие 3826» вынуждено разрабатывать достойный ответ проискам безумных империалистов, вместо того чтобы целиком и полностью сосредоточиться на продвижении человека на пути к космическому пространству и всеобщей гармонии. Правительство СССР торопит его с военными разработками непрерывно. Каждый день звонят Молотов и Берия, а от Кузнецова требует ежедневного доклада помощник Хрущёва.
Это очень сильно раздражает. Нет, не сам факт того, что высшие государственные деятели интересуются прогрессом обороноспособности страны. Это нормально. То есть война — это уже само по себе ненормально, но раз угроза войны существует, значит, первые лица государства обязаны сделать всё для её предотвращения. Бесит другое: вместо того, чтобы в столь трудные для страны годы сообща работать над возвращением СССР былых позиций, высшее руководство погрязло в интригах и больше всего озабочено тем, как бы хапнуть себе больше власти, чем все остальные. Ради собственного усиления и возвышения они готовы на всё, в том числе использовать его «Предприятие 3826» в собственных мелкопоместных целях!
Разочарование в высшем советском руководстве, испытанное Сеченовым, было особенно глубоко в том числе потому, что Сталин не просто потворствовал этой междоусобной грызне, но и сам её провоцировал. Понять движущие им мотивы Сеченову удалось не сразу. Тебе-то это зачем?! Ты здесь царь и бог! Вся страна в твоём распоряжении. Поэтому Сеченов не сразу поверил Захарову, когда тот охарактеризовал это коротко и ясно:
— Он трус. Боится потерять власть, вот и стравливает своих прихвостней друг с другом по старому доброму принципу «разделяй и властвуй».
— Сталин? Боится? — В тот миг Сеченов не стал скрывать скепсис. — Чего же? Он вождь целых народов, люди шли ради него на смерть! Ему нечего бояться. Народ встанет за него горой!
— Горой? — Захаров иронически улыбнулся. — Ты уверен? Да, он вождь, это неоспоримо. Но нельзя быть вождём народа, не воплощая его мечтаний! Каков народ, таков и вождь, Дима!
— Ты хочешь сказать, что советский народ жесток, подл и жаден?
— И ещё труслив и эгоистичен, — добавил Захаров, усмехаясь. — Только не советский народ, а любой народ. Весь мир такой. Им бы лишь животы набить да повластвовать. Даже самый мелкий крестьянин, дрожащий при виде участкового, на своём огороде себя царём ощущает. И ради этого своего эго они кого угодно продадут.
— Ты слишком сильно утрируешь, — отмахнулся Сеченов. — Не все люди такие. Вот мы с тобой, например! Наши соратники по научной когорте, наши подопытные, добровольно заражавшие себя коричневой чумой, погибшие из-за этого!
— И сколько их таких в процентном соотношении к остальному миру? — Ухмылка Захарова из скептической стала презрительной. — Крохи! Так что если я и утрирую, то не сильно. И уж точно не «слишком сильно»! Я тебе гарантирую: если вдруг завтра Сталин умрёт, никто не поспешит брать штурмом Кремль, требуя тщательного расследования. Всех более чем устроит официальная причина, мол, остановилось сердце. Возраст, знаете ли, здоровье, подорванное в царских застенках, и так далее. Гораздо сильней всех будет интересовать, кто взойдёт на трон и что теперь будет со мной любимым, ведь новая метла по-новому метёт!
Захаров скривился, словно говорил о навозе, стоя в грязном нечищеном хлеву:
— Народ Сталину в дворцовых интригах ничем не поможет, и он это прекрасно понимает. Посмотри на него внимательно, Дима, у него же кроме власти ничего нет. Это совсем не то, что воевать с иностранными государствами руками солдат и талантами полководцев. В подковёрной грызне среди своих, таких же, как он сам, танки и самолёты бессильны. Эту войну может проиграть хозяин даже самой могучей армии в мире. Он проигрывать желанием не горит. Вот и делает так, чтобы прихвостни рвали друг друга, а не собирались воедино, чтобы лишить его самого дорогого, что только есть на свете: власти!
— Тебе явно нельзя быть политическим обозревателем, дружище! — Сеченов тогда воспринял сказанное другом как сатиру, по большей части гипертрофированную. — Как только мы объединим людей в единый коллектив, они поймут! Вот увидишь! Власть, богатство, статус — всё станет для людей неинтересным в силу своей невообразимой мелочности. Каждый человек получит возможность обрести знания лучших умов планеты! Человечество превратится в храм науки, в могучий разум, не знающий себе равных! Людей будут интересовать законы мироздания, другие планеты, далёкий и загадочный космос! Вся эта теперешняя мышиная возня канет в Лету без следа!
— Я буду только рад, если ты окажешься прав, — ответил Харитон.
На этом тот разговор завершился. Но чем больше проходило времени, тем чаще Сеченов вспоминал слова друга. По всему выходило, что насчёт советских руководителей Харитон не ошибся. И потому желание сплотить в могучий разум простых людей охватывало Сеченова ещё сильнее. И сегодня он сделал исполинский шаг к этому! Новые полимеры открывают дорогу к созданию мировых информационных сетей!
— Все параметры в норме! — произнёс Сеченов в микрофон. — Отключай радиосвязь!
На чёрно-белом экране телевизора, соединённого прямым кабелем с кинокамерой, установленной на треноге возле Захарова, показались монтажники в рабочих спецовках «Предприятия 3826». Монтажники быстро оббежали всех роботов и вручную вырубили им носимые системы радиосвязи.
— Готово! — откликнулся Харитон. — Установленные на роботах радиостанции отключены! Работает только передатчик «Грифа»! Можно начинать!
— Подаю сигнал! — Сеченов щёлкнул тумблером свободной от микрофона рукой.
— Роботы пошли! — сообщил Захаров, заходя за камеру и исчезая из вида. — Сейчас покажу тебе! Как изображение?
— Далековато. — Сеченов вгляделся в экран. — Ничего, если сейчас всё пройдёт хорошо, у нас скоро появятся совсем другие телевизоры… — Он встрепенулся, словно ребёнок, увидевший циркового слона: — Работает! Ты видел?! Они получили задание!
— Чёрт побери! — довольно воскликнул Харитон. — Они действительно получили задание! Они работают! Работают сообща, как задумано! Димка, ты молодчина!
Позади раздался знакомый голос, и Сеченов обернулся.
— Поздравляем вас, Дмитрий Сергеевич! — Капитан Кузнецов подошёл к нагромождению приборов и вгляделся в экран. — Что за чудо вы открыли на этот раз, если не секрет? О чём докладывать начальству, которое мне всю плешь проело?
— Спасибо, Александр Иванович! — Сеченов принялся возбуждённо объяснять: — О прорыве! Докладывать о серьёзном научном прорыве! Мы создали полимер, способный передавать свои волны на вполне внятное и функциональное расстояние! Только что я отсюда подал радиосигнал на «Гриф», висящий в пятидесяти километрах! У всех остальных роботов рации были обесточены вручную! «Гриф» принял от меня задание начать прополку сорняков на экспериментальном поле! В обычных условиях он приступает к выполнению задачи и начинает координировать действия роботов посредством радиосвязи. Но сейчас радиосвязь отключена, вместо неё задействованы блоки полимерной взаимосвязи! И ПВ-связь работает! Работает отлично! Роботы не только получили задачу, но и успешно взаимодействуют друг с другом! Посмотрите!
Учёный указал рукой в телевизор, и Кузнецов вгляделся в изображение.
— Чёрт, видно хреново… Надо же, как они бодро по грядкам снуют! Вон как далеко ушли. Но, судя по силуэтам, действуют они координированно. Переходят с грядки на грядку, не мешают друг другу, вот, вон тот, слева, даже дорогу другому уступил, хотя задним ходом двигался.
— И это ещё не всё! — воодушевлённо заявил учёный. — Роботы сами распределяют между собой участки поля и корректируют совместные усилия в зависимости от производительности друг друга! Мы специально откалибровали их для этого эксперимента таким образом, чтобы производительность у них серьёзно отличалась! Они обмениваются информацией, делают соответствующие выводы и принимают верное решение! «Гриф», который висит над ними, бездействует! Он лишь поставил им задачу! До сих пор ему не потребовалось вмешиваться!
