Звезда заводской многотиражки (СИ) - Фишер Саша (книги бесплатно без онлайн .txt, .fb2) 📗
— А врач скоро придет? — спросил я.
— Обход в десять, — ответила девушка. Мимо нас в палату прошествовали еще трое мужиков в халатах и пижамах. Раздался смех, потом вышли толстяк и сутулый и деловито направились куда-то по коридору. Сигареты нюхать, судя по всему.
В коридоре запах молочной каши был совсем уж нестерпимым, да и из-за тошноты есть мне расхотелось.
— Спасибо, милая, — сказал я девушке и вернулся в палату. Выдвинул ящик тумбочки. Повезло мне. Паспорт и записная книжка на месте. Открыл паспорт. Деньги тоже на месте. Трешка и два рубля бумажками. Был бы у меня кошелек, наверное успели бы вытащить те парни, что на меня напали. Еще у меня мелочь по всем карманам всякая была рассована, но моей одежды здесь не было. Может, так и осталась в карманах, а может и вытряхнули, когда раздевали.
Надо позвонить.
Вот только кому?
Сообщить на работу, что я в больнице, а не прогуливаю. Венику? Феликсу Борисовичу? Наверное вот ему в первую очередь. Это ночное нападение снова напомнило мне, насколько хрупкая штука — человеческая жизнь. Черт, а ведь еще из милиции ведь должны прийти сегодня. Наверное. Меня же сначала явно милиция нашла, значит будет какое-то следствие. Должно быть.
Я полистал книжечку, наткнулся опять на непонятные записи Ивана. От вида букв меня снова замутило. «Надо завести свою записнуху...» — подумал я и вытащил из книжечки бумажку с телефоном Веника. Прости, приятель. Ты только с суток пришел, я знаю, но Феликс сейчас на работе, а ты точно дома, так что...
Я снова вышел из палаты и направился к сестринскому посту. Но сказать ничего не успел, потому что затрезвонил телефон.
— Нервное отделение, — сказала в трубку медсестра. Другая, не Света. Пожилая дама с уставшим лицом. Я фыркнул. Нервное отделение. Это в смысле «Вы уже все тут нас бесите, что пристали?!»
— Жанчик, осторожнее вези! — раздался за спиной очень знакомый голос. — Тарелки же разобьешь!
Глава двадцать шестая. Часы посещения
Я облокотился на загородку сестринского поста и проводил взглядом насупленного десятилетнего пацана, катившего перед собой громыхающую и бряцающую тележку с грязными тарелками и здоровенным кухонным баком. А следом за всем этим, не особенно торопясь, шла моя бабушка, Наталья Ивановна Колокольникова. В детстве она мне казалась старой, ясен пень. Как же, ей ведь целых сорок пять?.. сорок шесть? Невысокая хрупкая дамочка с завитыми как у актрисы рыжими волосами. Помню и травянистый запах хны, когда она ходила по дому с намотанным на голову мешком, и металлические дырчатые бигуди... О возрасте говорят только расходящиеся лучики смешливых морщинок. Она не была особенно красивой, но от остальных больничных санитарок разительно отличалась. Туфельки-лодочки, яркие платья под халатом, прическа, помада... Я помню, что ее неоднократно ругали за лак на ногтях и заставляли убрать волосы под косынку. Она выслушивала эти увещевания старшей сестры, а потом все равно делала, как считает нужным — блистала, так сказать. По больничному коридору — как по красной ковровой дорожке.
Вот и сейчас она лениво увещевала своего нерадивого внука, который вызвался помочь ей тащить тележку с грязной посудой, а сама в его сторону практически не смотрела. Подбородок гордо поднят, походка от бедра...
Губы сами собой расплылись в улыбке. Маленький я прокатил мимо поста свою тележку, моя бабушка прошла следом и кокетливо мне улыбнулась. Обалдеть. А ведь я, кажется, помню этот день... Родители ушли на работу, а я наныл себе у бабушки записку в школу, а потом она взяла меня с собой на работу. Как раньше, еще до школы. И сейчас напротив лестницы эту чертову тяжеленную тележку занесет, и она врубится в стену. У меня даже на секунду возник порыв в два скачка догнать самого себя и удержать бряцающую конструкцию от крушения. Хотя... Разобьется десяток тарелок, потом бабушка на меня наорет, я обижусь и убегу хлюпать носом в своем «тайном месте» — крохотной каморке с мешками белья. И там меня найдет добрый пенсионер с вытатуированными кольцами на пальцах. И он подарит мне плетеную из капельницы рыбку, которая потом лет на десять станет моим талисманом. «Как захочешь развести сырость, сжимаешь рыбку!» — сказал тогда тот дядька. Научил меня не плакать.
Вот же черт! Какая фигня все-таки с этим изменением истории! Вроде бы, безусловно фиговая ситуация — куча разбитых тарелок, но если ее убрать, то что? Я не убегу в ту комнату, меня не найдет старый зек и не научит справляться со своими слезами. Я останусь плаксой, и тогда...
Бздяммм!
Тележка впечаталась в стену, грязные тарелки со звоном посыпались на пол.
— Ах ты зараза косорукая! — завопила бабушка и бросилась ко мне. В смысле, не ко мне нынешнему, а к десятилетнему Жану. Схватила за ухо и шлепнула со всего маху по заднице. — Я же тебе говорила, осторожнее!
А потом красный как рак Жан вырвался из ее рук и, сломя голову побежал в дальний конец коридора.
— Вы что-то хотели? — спросила медсестра и потормошила меня за плечо. Я очнулся и понял, что она спрашивает уже не в первый раз.
— Ой, простите, — я виновато улыбнулся. — Меня ночью привезли без сознания, можно мне позвонить?
— Это внутренний телефон, — сказала медсестра и потеряла ко мне интерес.
— А как я могу сообщить родственникам, что в больнице? — нахмурился я. Блин, как мы жили до мобильных телефонов вообще?
— Автомат на первом этаже, — не глядя на меня сообщила медсестра и принялась писать что-то в своем журнале.
В тяжелой черной трубке телефона-автомата раздавались длинные равнодушные гудки. Ну давай же, Веник, проснись! Я точно знаю, что ты дома... Хотя, будем честны, сам я в такой же ситуации телефон бы проигнорировал.
Тут трофейная двушка, добытая у одного из соседей по палате, провалилась в прорезь, в трубке щелкнуло и зашипело.
— Аллоу, — раздался бархатный женский голос, испортить который не смогло даже фиговое качество динамиков. Я моментально вспомнил божественную красоту Екатерины Семеновны, ее шелковый халат с драконами и четкую линию губ. Даже почти увидел ее у аппарата в прихожей.
— Екатерина Семеновна, доброе утро! — сказал я. — Это Иван, приятель Вениамина, помните меня? Понимаю, что он спит, но я тут попал в больницу...
— Иван? — переспросила мама Веника. — Конечно же, я вас помню, как я могу забыть такого галантного юношу... В больнице? Что с вами случилось?
— Ничего страшного, просто головой ударился, скользко очень, — ответил я.
— Боюсь, я сейчас не смогу разбудить Вениамина, — сокрушенно проговорила Екатерина Семеновна. — Скажите мне, в какой вы больнице, и я все ему передам.
— Может лучше... — начал я, но вовремя вспомнил, что разговоры по телефону-автомату вроде бы были ограничены несколькими минутками. И если буду настаивать, чтобы Веник все-таки восстал ото сна после суток и подошел к телефону, рискую вообще ничего не сообщить, а двушка у меня всего одна. Да и ту мне отдали после целой минуты уговоров, увещеваний и обещаний добыть сигарет в ближайшем будущем. Связь с внешним миром стоит дорого, что уж... — Я в больнице шинного завода. Нервное отделение, — я снова фыркнул. Почему-то мне было смешно от этого жаргонного названия, которым тут пользовались вполне официально. Надо бы посмотреть, что написано на входе в отделение. Вниз я спускался по черной лестнице, можно подняться по парадной... — У меня только одна «двушка», надо бы позвонить на работу, сказать, что я в больнице...
— Не волнуйтесь, Иван, я все передам Вениамину, — по голосу ее было слышно, что она улыбается. — Могу позвонить вам на работу. Напомните, где именно вы трудитесь?
— В газете «Новокиневский шинник», — быстро сказал я. — Только я телефон не записал...
— Я позвоню в справочную, не переживайте, — успокоила меня мама Веника. — Раз у вас сотрясение мозга, то волноваться вам вредно. Кому-нибудь еще сообщить? Родным?
