Другой путь - Бондарь Дмитрий Владимирович (бесплатные онлайн книги читаем полные .TXT) 📗
— Ну вот, мы уже начали приносить пользу стране. Уже все, что мы сделали, было не зря! Разве не для этого мы здесь? С успехом вас, парни!
Чарли выпил залпом и вытер губы рукавом, я смаковал виски маленькими глотками, а Захар держал свою посуду в руке и не мог принять решения: пить или не пить?
Я легонько кивнул головой, показывая ему, что не сошел с ума и все прекрасно понимаю. Захар выпил.
— Ты зря так разволновался, Зак. — Раскинувшись в кресле, Чарли закурил.
Он всегда курил, когда выпивал. А поскольку выпивал он нечасто, то и курящим мы его почти не видели.
— Подумай, дружище, — посоветовал Рассел Майцеву. — Мы за год втроем смогли сделать столько же для страны, сколько немногие до нас. И сейчас мы куда в более лучшем положении, чем в тот день, когда мы познакомились? Не так ли? Есть трест, есть планы на будущее, есть уверенность в своих силах, есть желание поработать — что еще нужно мужчине?
Захар слушал, сидя к Расселу вполоборота, и я видел по его мятущемуся взгляду, как желание возразить борется в нем со здравым смыслом. Он понимал, что Чарли не должен знать о наших истинных целях.
— Поэтому, парни, я думаю, ничего страшного не произошло, — поделился с нами Чарли своими соображениями. — Конечно, нам придется откорректировать наши планы, но, может быть, это и к лучшему — кто знает?
Майцев налил в свой стакан немного бурбона, и я успокоился за него: он поборол свой первый порыв. Взбрыкивать не станет.
— Все равно о таких вещах нужно предупреждать!
— Ну вот так я им и сказал, Зак. И еще я им сказал, что хорошего помаленьку. Они не станут нас дергать чаще одного раза в год. Но зато каждый раз станут забирать половину.
И вот здесь мои счеты в голове заработали с удвоенной силой.
— А как они узнают, сколько это — половина?
— Понятия не имею, — признался Чарли. — Наверное, как-то посчитают. Сейчас они запросили половину стоимости «Келлера». За вычетом банковской задолженности. Столько примерно и получили. Посмотрим, сколько объявят, столько и дадим. Это же не каким-то там чучмекам. Это нашим людям все пойдет.
Счеты в моей голове едва не навернулись от перегрузки. С такой бухгалтерией я был категорически не согласен. Половину? Хренка с бугорка, а не половину!
— Ладно, парни. — Рассел поднялся из удобного кресла, отряхнул брюки и ногтями подправил отутюженные складки на них. — Сегодня был плотный день, устал я что-то. Пойду, пожалуй. Да и вы тоже не зависайте здесь до утра. До завтра!
Он вышел, и только за ним закрылась дверь, как Захар набрал в легкие воздуха, выкатил глаза из орбит и собрался заорать на меня или на неведомых экспроприаторов — мне было недосуг разбираться!
Пока он не сорвался в крик, я тоже сделал «страшные» глаза, но указательным пальцем показал Захару знак — заткнуться. А на бумаге написал:
«Не здесь!»
Мы и раньше старались лишний раз не говорить о наших целях и планах, а сейчас я решил дополнительно перестраховаться, потому что был практически уверен, что Чарли где-то записывает и слушает, что творится здесь в его отсутствие.
— Рассел прав, Зак, поздно уже, — вслух сказал я. — Пора нам домой сегодня собираться. На твоей или на моей поедем?
Обе машины сейчас стояли на стоянке под офисом, но лезть за руль мне не хотелось — нужно было обдумать ситуацию.
— На моей, — ответил Майцев и выплеснул в рот остатки бурбона.
Мы доехали до моста через Огайо, и Захар припарковал машину.
На набережной возле речного порта мы встали над рекой и долго молчали.
— Так быть не должно, — все обдумав, и кое-что вспомнив, сказал я. — Больше не дам им ни одного цента. Ни Павлову, ни Горбачеву, ни черту с рогами! Если им нужны деньги — пусть зарабатывают! У них возможности не в пример выше наших.
— Правильно, — поддакнул Захар.
— Но это еще не все. Если я правильно помню, то когда в начале девяностых зайдет речь о золоте партии, говорить будут о суммах близких к десяти миллиардам. Эти деньги должны быть у нас.
Захар громко расхохотался, заглушая гудок какого-то припоздавшего буксира.
— Будем кидать родную партию?
— Да, — жестко сказал я. — Они переживут. Дуракам деньги ни к чему.
— Нас будут сильно искать, — печально заметил Майцев. — А когда найдут, то убьют. Ледорубом по башке или еще как. За такие деньги просто взорвут половину города.
— Значит, нам просто нужно стать сильнее, чем они. И быть в это время в другой его половине. Это возможно. К тому же после девяносто первого им станет вообще не до нас. Но в любом случае — мне нужно встретиться с Павловым. Не играть в глухой телефон через твоего нью-йоркского знакомца, а встретиться самому. Сделаем вот как: я поеду в Москву, а ты здесь будешь следить за процессами и попутно подберешь нам подходящую охранную организацию — чтобы могли обеспечить личную безопасность.
— А что делать с Чарли? — Захар ощутимо нервничал и часто подхихикивал. — Он почти полностью в курсе наших дел. И играет за них. Он, скорее всего, нас и положит, когда получит приказ.
Я впервые с момента заявления Рассела подумал о нем самом.
Мимо нас, сверкая огнями, проплыл какой-то пароход, исторгающий в приходящую ночь шум, гомон и громкую музыку.
Захар проводил его взглядом и повернулся ко мне:
— Так что с Чарли?
— Захарка. — «Открытие», сделанное мною только что, заставило забыть все правила, и Майцев на пару минут перестал быть для меня «Заком». — А ведь это он, сукин сын!!
— Что он? — Захар ничего не понимал. — О чем ты говоришь, Сардж?
Мы с самого детства были приучены, что всегда есть «старшие» товарищи, которые помогут, направят, разберутся. Которые накажут и поощрят.
И Чарли намеренно или невольно стал для нас таким «старшим товарищем». Он все знал, многое умел, обладал миллионом нужных и ненужных знакомств, в общем, без малого за два года у нас вполне сформировался образ «доброй феи», опекающей наши интересы и помогающей во всех начинаниях. Он даже как-то перестал восприниматься как живой человек — просто очень-очень-очень толковый помощник, механизм, безотказный инструмент. Но ведь в его голове тоже происходили какие-то процессы.
Я повернулся спиной к ограждению набережной и сел на корточки. Было очень обидно. Так, как еще никогда прежде не было. Такое ощущение, что меня поимели. Вернее, собрались поиметь.
— Это Чарли увел деньги.
— Куда увел? Ему же приказали! Если бы ты был на службе, ты бы тоже…
Захар опустился рядом, усевшись на пятую точку.
— Сардж, ты хочешь сказать, что он забрал их себе?! — дошло до него. — Разве такое может быть? Чарли?
— Так и есть, Зак. Мне жаль, но так и есть. Помнишь, в прошлом году газеты много писали о Гордиевском? Который британцам сдал всю нашу разведку? Ну он еще с Рейганом встречался?
— Это тот, что вроде как мир в восемьдесят третьем от ядерной войны спас?
— Точно, он. Бэтмен, сука. Ты слушай бриттов больше — «мир спас»! Эти мастера даже местным кликушам фору в сто очков дадут. «Спас мир», а потом сдал родину, и даже семья его не удержала — бросил заложниками. Зато супергерой, тварь!
Разозлив сам себя воспоминанием об этой мрази, я сплюнул. И в который раз подумал, насколько сильная вещь пропаганда и как плохо ею владели советские коммунисты. Никак. В сравнении с иными мастерами — дилетанты, возомнившие о себе невесть что. Хорошая ложь рассчитывается не на пятилетку и внедряется в сознание обывателя медленно.
— Вот и наш Рассел скурвился.
— Разве он не понимает, чем ему это грозит? Нет, ты, наверное, ошибаешься?
На что мог рассчитывать Чарли, или кто он там был на самом деле, по возвращении домой? На тихую полковничью должность, преподавание в какой-нибудь закрытой разведакадемии, приличную пенсию, очередь на «Волгу»? Что это по сравнению с пятьюдесятью миллионами долларов в ценах восемьдесят шестого года, лежащими на другой чаше весов? Ни у Гордиевского, ни у Гузенко, ни у Митрохина, ни у Резуна или Шевченко таких соблазнов не было. Он мог стать первым российским олигархом — если все правильно сделает. Стать вместо господина Марка Рича «Крестным отцом Кремля».
