Попасть в прошлое - не напасть, как бы в прошлом не пропасть (СИ) - Мех Сергей Леонидович (читать лучшие читаемые книги txt) 📗
Время "Ч", неумолимо приближалось. Как нам, в свое время, доходчиво объяснял преподаватель тактики:
- Временем "Ч" - называется время, когда яйца солдата зависают над окопом противника. Разумеется, это при условии, что в наступление идем именно мы. Ну а если нет, то речь уже будет идти о гениталиях солдат противника. Отсюда соответственно и производится расчет времени. Например, если говорится, "Ч"-2 - то это означает, что до ответственного момента осталось 2 часа, а если "Ч"+2, то уже 2 часа прошло.
Конечно же сомнения по поводу правильности собственных действий имели место, но единственно, что меня извиняло перед собственной совестью, так это то, что по любому хуже, чем было в реальной истории, быть не может. Но гаденький голос анекдотичного оптимиста нашептывал прямо в ухо: "Может, может".
- Ну и пусть!
Если, в результате моих действий, немецкое наступление задержится хоть на час, хоть на одну минуту. И, как следствие, несколько частей, или хотя бы подразделений успеют занять свои позиции, а благодаря этому сотни гражданских будут эвакуированы из района боевых действий, то и тогда мои действия будут полностью оправданы. Хотя бы и только перед собственной совестью. Ведь даже Гейнц Гудериан писал в своих "Воспоминаниях солдата": "...Каждая выигранная четверть часа ценна и может оказать решающее влияние на боевые действия!"
- Ну с Богом! Понеслась душа в рай! Прочь сомнения!
И, убежденная в собственной правоте, недрогнувшая рука берется за эбонитовую трубку допотопного телефона.
- Центральная! Слушаю, - доносится сквозь треск некачественной связи миловидный девичий голосок.
- Сталин говорит, представьтесь пожалуйста! - предварительно проведя необходимые манипуляции на клавиатуре, ринулся я в бой, как в ледяной омут вниз головой с трамплина. - Аж у самого дух перехватило от собственной наглости.
- Ой! Здравствуйте товарищ Сталин! - в голосе явно различимы нотки обожания и преклонения перед личностью вождя. - Дежурный телефонист, младший сержант Цветикова.
- Кто старший смены! - усилил я напор.
- Лейтенант Зудилов, товарищ Сталин.
- Где командир части? - продолжал я напирать, окончательно выводя телефонистку из равновесия.
- Майор Гольский, в штабе части, - в голосе слышится еле сдерживаемая паника.
- Вызвать немедленно! - напор набирал обороты.
- Одну минутку, товарищ Сталин! - паника достигла своего апогея.
Минуту не минуту, но где-то минут через пять в трубке раздался голос запыхавшегося от быстрого бега и пытающегося перевести дух, человека:
- Майор Гольский!
- Слушайте меня внимательно, товарищ майор, - начал я с места в карьер, - предельно внимательно.
- Слушаю, товарищ Сталин! - по изменившейся интонации стало понятно, что тот признал голос.
- Вот и славненько, - промелькнула мысль, - все в строку. Все идет по плану. И не надо изобретать велосипед, доказывая состоятельность личности собеседника.
А вслух сказал:
- Значит так! Сейчас вы сами заменяете дежурного телефониста и несете службу лично, до особого распоряжения. Покидать узел связи, в течении ближайших суток, категорически запрещаю, - и приглушив тональность, спросил, - Вам все ясно?
- Есть, то есть слушаюсь, - в голосе майора явная растерянность необычностью ситуации.
Не давая ему опомнится, продолжаю:
- Вашей первоочередной задачей является обеспечение бесперебойной связи с западными округами. Причем, связывать кого бы то ни было, кроме меня и наркома НКВД товарища Берии, с командованием округов - запрещаю! Информация относится к категории совершенно секретной, поэтому никто посторонний о ней знать не должен. Вам ясно?
- Ясно, товарищ Сталин!
- Ну а раз ясно, то соедините меня со штабом Западного Особого округа и вызовите на связь генерала Павлова!
- Есть!
Почему я начал именно с этого округа? Этому было несколько причин. Во-первых данное направление является стратегически важным с точки зрения военного искусства. Поскольку открывает кратчайшую дорогу к сердцу страны - столице. И немецкие генералы понимали это как никто другой. Поэтому и выделил Генштаб на ключевое направление аж две танковые группы. Потому как в их планах блицкрига это имело немаловажное значение.
- Павлов у аппарата.
- Товарищ Павлов, меня крайне интересует вопрос, как в войсках вверенного Вам округа выполняются требования директивы НКО от 12 июня, а также приказ ГШ от 18 июня, о приведении частей западных округов в повышенную боевую готовность?
- Но-о, товарищ Сталин, мероприятия по приведению частей округа в повышенную боевую готовность осуществляются согласно графика утвержденного штабом округа и согласованного с Генеральным штабом, - попытался тот увильнуть от прямого ответа.
- Так, и этот не выказывает сомнения, что говорит именно с Верховным, - констатировал я с удовлетворением. - Ну еще бы! Сам то, когда первый раз прослушал запись своей речи в компьютерной обработке, засомневался в авторстве. Что уж тут говорить о предках, не избалованных техническими новинками. Да и время, затрачиваемое на переработку моих слов, невольно создают паузы, столь характерные для речи Сталина. Ну держись!
- Следовательно Вы утверждаете, что в сроки указанные в приказе уложитесь?
- Точно так, товарищ Сталин, - через чур бодро отрапортовал Павлов, но сразу же сбился с размеренного тона. - Но я не совсем понимаю чем вызвана такая спешка. По имеющимся у меня сведениям, никаких угрожающих действий с сопредельной стороны не наблюдается. На границе - как никогда спокойно. Я полностью контролирую ситуацию. Граница на замке! Стережем глаз не смыкая!
- Вот ведь жук, - невольно восхитился я, - точно по писанному чешет! Как в той реальной истории лапшу на уши Верховному вешает. Ну нет! Я тебе не Сталин, со мной этот фокус не пройдет!
- Ваши сведения, товарищ генерал, безнадежно устарели. И эта тишина на границе обманчива. Это затишье перед бурей. Которая, к сожалению, вот-вот разразится.
- Ни я, ни штаб округа такой информацией не обладаем, - отмазался Павлов. - Да и из Генерального штаба сведения подобного рода не поступали.
- Зато такая информация есть у меня, - отрезал я. - И Генеральный штаб соответствующую директиву выпустит. Не позднее завтрашнего дня. Над ней сейчас работают. Вот только, боюсь, она может несколько запоздать. И Вы не успеете привести войска в полную боевую готовность.
- Но-о, - протянул он, явно собираясь с мыслями, - откуда...
- От верблюда, - я не смог отказать себе в этой маленькой шалости, - передо мной лежит "План Барбаросса", именуемый также, как директива N 21 - план нападения Германии на Советский Союз. Согласно которого, нападение состоится в ночь с 22 на 23 июня. То есть, уже завтра. Что Вы на это можете сказать?
- Фальшивка, - не задумываясь выдал генерал.
- С личной подписью Гитлера? - отмел я его возражения. - Не смешите меня!
- Что же делать? - задал он мне извечно русский вопрос. Осталось к нему добавить еще: "Кто виноват?"
- Слушай приказ, - начал я как по писаному. - Ну еще бы, подлинный текст Директивы N 1, от 21 июня 1941 года, была перед глазами, выведенная на экран монитора. Директива, которая в реальной истории была передана в округа слишком поздно, а до многих частей просто-напросто не дошла. Хотя командование флота проявило в этом вопросе завидную оперативность, в результате флот встретил нападение во всеоружии. Правда вот до Пинской флотилии довели ее в последнюю очередь и та не смогла своевременно среагировать на угрозу. Но сейчас, все будет совсем по другому.
- Военному совету ЗапОВО: В связи с вероятным нападением немецких войск в течении 22-23.6.41 года, которое может начаться с провокационных действий, главной задачей наших войск является - всеми силами встретить внезапный удар немцев и их союзников.
Приказываю: в течении 20-21.6.41 года, скрытно занять огневые точки укрепленных районов на государственной границе, всю авиацию, в том числе и войсковую, тщательно ее замаскировать.
