Заговор - Шхиян Сергей (библиотека книг .txt) 📗

Утром, это уже становилось доброй традицией, соседи обнаружили во дворе очередной труп. Убитого киллера рассматривали всем миром, но без недавнего ажиотажа – привыкли. Проводить следствие явился все тот же солидного обличил целовальник. Он уже начал привыкать к постоянным проблемам с нашим подворьем, наскоро осмотрел убитого и задал все тот же вопрос, не знает ли кто-нибудь покойника.

Я в следственных действиях не участвовал, не хотел показывать своей половинчатый лик и объяснять, кто меня так отделал. Пока убитого не увезли на паперть соседской церкви, соседи толклись исключительно возле нашей избы, как водится, делясь своим виденьем происшествия. Опять отыскались свидетели, которые хотя ничего и не видели, но предчувствовали преступление. Я наблюдал за происходящим в оконце, сдвинув пластинку слюды, которым оно было застеклено. Мои домочадцы были вместе со всеми, так что я оставался в комнате один.

Прасковья утром, лишь только встала, проявила ко мне повышенное внимание, была нежна и предупредительна. Я тоже не поминал вчерашний инцидент и, когда она ушла во двор, лег и устроил себе сеанс самолечения. В голове сразу прояснилось, даже опухоль на глазе немного спала. Сегодня нам предстояло отсюда съехать. Постельные принадлежности и немногие вещи, которые у нас уже появились, я решил пока с собой не брать, оставить на месте до разрешения конфликта. Изба и район, в котором мы жили, мне нравились, так что не стоило терять это сравнительно удобное пристанище.

После окончания следствия, когда разошлись последние любопытные, я послал Ваню седлать лошадей. Выезжать нам предстояло двумя парами, чтобы не привлекать лишнего внимания. Сначала отправлялись мы с Прасковьей, следом рында с Аксиньей.

Найти в Москве приличное, недорогое жилье всегда было сложно, а в эту эпоху особенно. Желающих вкладывать деньги в недвижимость было немного. Частые пожары и корыстолюбие чиновников постоянно меняли планировку слобод и улиц. Неупорядоченность собственности на землю создавала массу возможностей для злоупотреблений, коррупции, а то и прямого грабежа собственности. Потому на съем предлагались обычно такие жалкие халупы, по сравнению с которыми наша малогабаритная избушка казалась дворцом. Однако и халупа, только подальше отсюда, теперь казалась желанной.

Как и планировалось, мы с Прасковьей доехали до оговоренного места и подождали рынду с возлюбленной. Дальше уже отправились вчетвером. Миновав две слободы и поколесив по улицам, я зашел в трактир и спросил у хозяина, не знает ли он о сдающихся в их округе домах.

Он внимательно меня осмотрел, но оценивал не покарябанный лик, а стоимость камзола и оружия, кажется, остался доволен, и предложил:

– Можешь жить хоть здесь. У меня на задах есть хорошая изба. Постояльцы уже месяц как съехали, и она свободна.

По виду трактирщик казался спокойным, уравновешенным человеком. Я согласился, и мы пошли смотреть жилье. Она повел меня на зады своего подворья и показал небольшое рубленое из сосны строение, не очень отличающееся от нашей избы. Цена оказалась слегка завышенной против средней по городу. Это меня не испугало и, радуясь так легко решившемуся вопросу, я тут же дал задаток.

– Переезжайте хоть сейчас, – предложил трактирщик, бережно пряча деньги.

Я вернулся к ждущим товарищам и повел их смотреть наше новое жилье. Как можно было ожидать, никаких возражений не последовало. Культ жилища еще не сделался определяющим для социального статуса и самооценки, московиты жили удивительно просто, если не сказать убого. Есть крыша над головой и кулак под головой, значит, все хорошо.

В новом нашем доме была всего одна комната, так что нам теперь предстояло сосуществовать вместе, на виду друг у друга. Мне показалось, что это смущает только меня. Девушки уже научились ладить друг с другом и еще не дошли до взаимных коммунальных претензий, неизбежных при тесном существовании особ прекрасного пола, так что вопрос размежевания пока не стоял.

Оставив компанию обживаться, я поехал в немецкую слободу получать свое новое платье. Портной продемонстрировал немецкую пунктуальность, все оказалось готово. Под наблюдением всей портняжной мастерской я применил костюм «звездочета». Состоял он из черных коротких штанов с разрезами на бедрах, красных чулок, расшитого кожаными аппликациями бархатного камзола и очень широкого черного плаща с нашитыми золотыми звездами. Все это сооружение венчал островерхий красный колпак. В этой странной одежде я походил на какого-то циркового фокусника из провинциального разъездного шапито. О качестве пошива речь не шла, за такой короткий срок мне все это сметали на живую нитку.

Получив заказ, я вернулся в наш новый дом. Там кипела работа по благоустройству помещения. Я участвовать в ней не планировал и, пока женщины отмывали полы, столы и лавки, отсиживался в трактире. Переждав там кульминацию трудового энтузиазма, когда все вертелось, грохотало, падало и разливалось, вернулся в дом. Уставшие барышни уже отправились смывать трудовой пот в хозяйскую баню, и, пока они не вернулись, я решил еще раз примерить новую спецодежду.

Натянув на себя все атрибуты предсказателя судеб, я попробовал почувствовать себя в них естественно и свободно. Сделать это оказалось архисложно.

Штаны жали, чулки не держались на ногах и собирались складками, плащ висел как на вешалке, к тому же я еще и путался в его длинных полах. Надеть дурацкий колпак я не рискнул, тем более, что этого и не позволяли низкие потолки.

Вообще-то ко всему следует приспособиться. Любая мода первое время кажется странной, но постепенно привыкаешь и перестаешь замечать, что носишь. Сначала долгополые кафтаны и тяжелые камзолы этой эпохи казались мне очень неудобными и непрактичными, но когда привык, таким стало представляться немецкое платье с его вычурностью и портняжными излишествами. Так что все, в конце концов, дело привычки.

Побродив по избе в новом обмундировании, я присел возле окошка. Ночные волнения не дали мне нормально выспаться, потому я скоро начал клевать носом. Девушки наслаждались баней, Ваня еще не вернулся с нашей старой квартиры, куда его откомандировали за обиходными вещами, в избе было тихо, прохладно, и я не заметил, как задремал. Вдруг помещение потряс страшный грохот. Я вскочил как ужаленный, и первым делом рука потянулась к сабельному эфесу. Однако сабли на месте не оказалось. Я бросился к лавке, на которой ее оставил, и, запутавшись в складках плаща, полетел на пол.