Негритюд в багровых тонах (СИ) - Птица Алексей (книги онлайн бесплатно txt) 📗
Знания приходили ко мне отовсюду, главным образом, от людей из других племён и селений. Научившись читать по-коптски, я смог изучать древние трактаты египтян, которые привезли мне из Абиссинии и Каира.
На этом же языке были написаны и пергаменты, которые я нашёл в хижине древнего унгана. Старик рассказывал мне о ментальной передаче знаний, скорее из пафоса, чем по-настоящему. Накопленные им знания были отражены в целой охапке пергаментных свитков, глиняных табличках и изрезанных ножом тонких деревянных дощечках.
А выпитый отвар просто подстегнул умственную деятельность мозга, способного теперь воспринимать большой объём информации, запоминая её и раскладывая по полочкам внутри себя. Эти знания были, практически, бесценны. Я многое узнал, но многое было мне, по-прежнему, недоступно, так как я не смог расшифровать и прочитать всё, что досталось мне в наследство от старика.
Но, лиха беда начало. Всё это предстоит впереди. Ещё будут идти ко мне с поклоном, так как до, по-настоящему, эффективной медицины, как минимум пятьдесят лет, а то и больше. Вот где деньги-то! А они со мной воевать… дураки. Я ещё университет прикладной медицины сформирую. И обзову его — Африканская Академия Вуду, терапии и гомеопатии.
Собрал же я их для того, чтобы провести обряд духов Вуду. Да, я решился на него, как это не покажется странным, учитывая мою принадлежность к христианству.
И вот я, надев унганский наряд, состоящий из головного убора, украшенного клыками и рогами зверей, перьями крупных попугаев и страусов, собирался приступить к обряду. Наряд свисал по спине и елозил со скребущим звуком. Этот звук настораживал всех присутствующих, что было прекрасно заметно по их напряжённым лицам.
На ногах моих были обручи из мёртвых засушенных змей, а на руках медные и костяные браслеты, и не все эти браслеты были сделаны из слоновой кости, некоторые и из человеческой. На груди болтался и подпрыгивал в такт унганского обряда крупный золотой коптский крест.
Как это всё гармонировало между собой? Да никак! Так же, как сообщения о неблаговидных поступках священнослужителей. Но, в отличие от них, я верил в то, что собирался сделать. И вера моя была, как никогда, сильна.
Потеря соратника, попытка переворота и, наверняка, не последняя попытка меня убить, здорово разозлили моё сердце, воспылавшее жгучей ненавистью к некой женщине, которой я не сделал ничего плохого. Речь шла о королеве английской, и я решил ей… отомстить? Нет… помочь.
Я же почти доктор, врачеватель человеческих душ. Действо было назначено на вечер. Как только он наступил, широкая вытоптанная площадка, выбранная за чертою города в саванне, приняла меня, вошедшего на неё в своём унганском наряде. Два воина несли за мной кожаный мешок, до поры до времени скрывавший от чужих глаз предметы обряда.
Площадку обступило огромное количество народа, с факелами в руках. Посередине площадки была разложен костёр, в который я плеснул густой спиртовой раствор каучука. Чиркнув одной из оставшихся у меня спичек, я швырнул её в подготовленные дрова.
Дрова, обильно смоченные смесью спирта и каучука, вспыхнули и, затрещав от переизбытка желания сгореть, а также зачадив дымным пламенем, начали активно гореть. От этого дыма все, близко стоящие к костру, зачихали. Костёр, исторгнув из себя дико ревущее пламя, мигом осветившее всё вокруг, через пару минут почти угас, дав мне возможность начать унганский обряд.
Положив доски на принесённые сюда издалека плоские камни, я разложил на них атрибуты ритуала Вуду и принялся бесноваться вокруг них в боевом танце. Мои браслеты гремели, соприкасаясь друг с другом. Головной убор усиленно шелестел, а порывы ветра доносили до зрителей запах благовоний, масел и растительных экстрактов, которые я нанёс на своё тело.
Привели Момо. Он сначала бездумно пялился на огонь, а потом, с началом моего танца, стал тихонько подвывать, неотрывно глядя на меня. Кукла Вуду с короной на голове, изображающая английскую королеву, слепленная из чёрного пчелиного воска с добавлением глины и масел, лежала на импровизированном помосте.
Рядом с ней стояла серебряная чаша, и лежали острые деревянные спицы. В процессе дикого танца я подливал в чашу зелья из разных флаконов, которые по очереди доставал из мешка. Вскоре чаша была наполнена. Я смочил в ней острые спицы и, бормоча вслух слова, стал поочередно вонзать их в куклу Вуду.
— Да приобрети, Виктория, совесть, да убоись меня! Да будешь ты награждена всеми добродетелями, присущими самому слабому из нас. Да будешь ты добра, да будешь ты честна, да будешь ты делать только то, что говоришь сама и твои лорды. Да будешь ты поступать со мной так, как хотела бы, чтобы поступали с тобой. И да свершится на то воля Божья и всех африканских богов, кто меня слышит и знает обо мне, в том клянусь я тебе и себе! Аминь!
Сказав заклинанье, я вытащил все спицы из куклы и бросил их в огонь со словами:
— А если нарушишь ты своё слово, то пусть падёт на тебя кара, которую ты заслужила. И да свершится высшая справедливость, наказав тебя так, как наказала бы ты себя сама! Взяв чашу в руки, я дунул на неё, погнав из чаши на огонь расплескавшуюся жидкость.
Вспыхнуло пламя, поглотив деревянные спицы и горючую смесь эликсиров, распространив вокруг костра острый запах лечебных и ядовитых настоев. Вторя мне, дико завыл Момо. Его одинокий вопль поднялся высоко над землёю и умчался в ночь, разогнав своим криком диких зверей и заставив притихнуть людей. Обряд был закончен.
Но оставлять его атрибуты было нельзя. Подняв большой палец вверх, я дал знак своим воинам разогнать онемевших от страха и почтения зрителей.
Воины, не сразу пришедшие в себя, начали поспешно разгонять собравшихся и уводить по домам тех, кого не держали свои ноги. Это были, в основном, женщины, но и некоторые особо впечатлительные аборигены мужского пола долго ещё шептали вслух слова молитв безвестным богам, передвигаясь на подрагивающих от испуга конечностях, пока не исчезли в сгустившейся темноте.
Я сжёг куклу и доски и присел на двух одиноких валунах, собираясь коротать здесь всю ночь. Ярый попытался увести меня, но я так взглянул на него своими глазами, угрожающе блеснув белыми белками, что он отступился и, бормоча про себя не расслышанные мною слова и сгорбившись, ушёл вместе со всеми, оставив меня наедине со своими мыслями.
Мне же нужно было спокойно обдумать всё, что случилось. Действие унганского зелья ещё продолжалось. Отчего мои мозги работали как многоядерный процессор мощного компьютера. Этим зельем не следовало злоупотреблять, и поэтому надо было воспользоваться возможностью обдумать свои поступки и действия в усиленном режиме, что я и собирался сделать.
Прежде всего, надо было продолжать создавать запасы продовольствия и боеприпасов, а также, добывать и складировать каучук, который потом можно было продать. Каучук добывается в Конго, а складироваться будет в Банги, доставляемый сюда по воде.
Пора снова напасть на Габон, пока рас Алула бродит по Нигерии. Очень хотелось узнать реакцию французов на моё письмо. В этом письме я описал свои пожелания и предъявил определённые требования, а также озвучил границы тех территорий, которые считал своими и на которые не собирался допускать французов. Сложное, в общем, письмо.
Я бы так и сделал, но тревожные вести, доходившие из Судана, требовали изменить мои первоначальные планы. Дервиши просили меня о помощи. Предлагали, правда, мало. Немного золота, товары и свободную беспошлинную торговлю. Но дело было не в этом, дело было в том, что у меня это был единственный союзник. Пусть коварный и недалёкий, пусть временный, но союзник.
Была нейтральная для меня Абиссиния, во главе с Менеликом II, с интересом присматривающаяся ко мне, но не решающаяся на союз из-за проблем с внебрачным сыном предыдущего негуса.
Спустя некоторое время после проведения обряда, пришёл небольшой отряд немцев из Камеруна, которому я отдал свои дары и несколько писем. В свою очередь, забрав у них те, которые предназначались мне, и распрощался с ними. Оставалось надеяться на более действенную помощь от Германии, а также реакцию на мои подарки и предложения крепкого военного союза.
