Тени таятся во мраке (СИ) - Чернов Александр Викторович (читать книги бесплатно полностью без регистрации .txt) 📗
Это был именно тот исторический персонаж, на которого в свое время был навешен ярлык главного виновника первой мировой бойни, и который многими воспринимался как харизматический злодей планетарного масштаба. Но Вадик, уверенный в том, что нашу историю пишут победители, причем пишут, зачастую, без стыда и зазрения совести изощряясь в очернении проигравшей стороны и в наведении лоска на собственные изрядно запачканные мундиры, смотрел на эту историческую фигуру с особым интересом и желанием разобраться в вопросе: Кем же Вы были на самом деле, герр Экселенц?..
Знать бы тогда Вадиму наперед, что скоро ему представится возможность задать этот вопрос предмету своего интереса лично, глядишь и успел бы целенаправленно прочесть и осмыслить все, до чего, из понаписанного о кайзере и про кайзера, он смог бы дотянуться. Но, — не судьба. Однако и тех нескольких книжек, что Вадим мимоходом «проглотил», ему вполне хватило для того, чтобы составить для себя его психологический портрет.
Причем, созданный Вадиком образ во многом отличался от того клише, к которому склоняли читателя маститые историки, публицисты и пропагандисты за почти что сотню лет скурпулезного изучения опыта и итогов правления этого, безусловно, выдающегося монарха и неординарного человека.
Итак, как сказал бы Юлиан Семенов: «Информация к размышлению: Вильгельм»…
Как можно представить себе цельной личностью человека, которого Господь щедро наделил выдающимися положительными качествами, а Сатана — столь же выдающимися отрицательными? Причем, вот именно так — обильными, широкими мазками, почти без полутонов. Только черное и белое. Тем паче, если этот человек волею судеб вознесен на вершину политического Олимпа одной из великих Держав?
Наверное, для начала неплохо вспомнить об «аналогах». А история человечества таковых знавала. Александр Македонский, Ричард I Львиное Сердце, Иван Грозный, Наполеон Бонапарт… Занятная компания подбирается, не так ли?
В его жилах текла кровь Великих Фридриха и Екатерины, кровь королевы Виктории и Марии Стюарт. Он обладал прекрасной памятью и живым, острым, склонным к анализу, умом. Будучи протестантом лютеранином, он был чужд любым проявлениям истовой религиозности или нетерпимости в вопросах вероисповедания. Его патриотизм стал притчей воезыцах, а трепетная, пламенная гордость за трудовые, научные и культурные достижения германской нации — ни на йоту не была наигранной.
Его истовая, почти средневековая щепетильность в вопросах личной рыцарской чести монарха была поразительной, тем паче, если вспомнить о том, в какую «веселую» эпоху он жил. Он считал правильным говорить то, что думает, то есть — правду. Точнее — ЕГО правду. Он слыл прекрасным семьянином, почитающим традиционные ценности, рачительным хозяином в собственном доме и щедрым, просвященным государем во главе своей Державы. Причем при всем своем показном монархизме, он провел ряд вполне либеральных реформ, уживаясь и с Конституцией, и с социал-демократами в Рейхстаге. В сфере же внешней политики, он «никого не хотел стеснять».
Казалось бы, кого еще лучше могла пожелать себе во властители юная, динамично развивающаяся Империя? Тем паче, что горячо любимому Фатерлянду он решительно и громогласно, с гордо открытым забралом, требовал «места под Солнцем!»
Только вот с этим, в уже поделенном колониальном мире, был большой напряг, как говорится: всяк сверчок, знай свой шесток. А размеры этого шестка весьма наглядно демонстрировал глобус. И это была форменная пытка. Для всей его пылкой, метущейся натуры, для жаждущей славы души, для всего его существа. Пытка, растянутая на годы и десятилетия. Его бесила, доводила до исступления и нервных припадков сия черная, вопиющая несправедливость Мира по отношению к ЕГО Германии, к немцам и к НЕМУ! И как же страстно он желал эту несправедливость разрушить!
Но был ли он, Вильгельм II Гогенцоллерн, готов к личному участию в мировой «Большой игре»? Игре, в которой публичная честность и правдивость приравниваются украдкой посмеивающимися оппонентами к непроходимой глупости? Где рыцарственная верность данному слову беспощадно сужает поле эффективного политического маневра, и где вопросы личного отношения к союзникам или противникам должны быть запрятаны в самом дальнем, потаенном уголке души. К игре, в которой столетиями мораль, совесть и даже честь личности едва ли не по прейскуранту размениваются на интересы Державы и целесообразность для нее же? Где в критические моменты бремя тяжкой ответственности вынуждает делать ошибки даже людей со стальными нервами и железной волей.
Был ли он прирожденным политиком от Бога? Или искушенным практиком, шаг за шагом оттачиваюшим свое мастерство в изощренных дипломатических дуэлях? Тем человеком, которому по плечу была возможность хоть бочком сесть за ТАКУЮ игровую доску? С ТАКИМИ игроками на ее противоположной стороне?
Вердикт нашей истории, к сожалению, известен…
Умей кайзер Вильгельм II из года в год реально оценивать себя, а оценив, опираться при принятии внешнеполитических решений на плечо более искушенного в политических играх человека, скорее всего немецкий народ смог бы избежать самых мрачных страниц в своей истории. А вместе с ним и весь Мир, пожалуй.
Увы, «Период Бюлова» в жизни германского Второго рейха оказался гораздо короче «Эпохи Бисмарка». Смененный кайзером летом 1909-го на опереточно бессмысленную и по-шекспировски трагическую фигуру Бетмана-Гольвега, князь Бернгард фон Бюлов на всю оставшуюся жизнь запомнил фразу Вильгельма, сказанную ему на прощание у трапа белоснежного красавца «Гогенцоллерна»: «О, так Вы теперь опасаетесь за нашу внешнюю политику, дорогой Бернгард!? Не волнуйтесь. Вы оставляете ее не на вашего преемника, а на МЕНЯ. А уж Я-то с ней как-нибудь управлюсь»…
Императору германскому и прусскому королю самокритичность была чужда от слова «совсем». То есть — напрочь. «Кузен Вилли» в отличие от царя Николая II был не эгоистом поневоле, чьи убеждения покоятся на святой вере в богоизбранности монарха и его мессианстве. Вильгельм II с молодых ногтей был закомплексованным нарциссом-эгоцентриком, со страстностью алкоголика к выпивке, обожающим лесть и подхалимаж в адрес «себя, любимого». Причем, чем старше он становился, тем все больше их ему требовалось! Все более грубая, беспардонная лесть, все более примитивный, тупой и бесхитростный подхалимаж тешили его непомерное тщеславие. Генералы, целующие ему руку, — это же чертовски приятно! Приятнее — только восторженный вой толпы.
«Невеста на каждой свадьбе, покойник на каждых похоронах». Согласитесь, такое «клеймо» было поставлено немецким народом на лоб Вильгельму не случайно.
С такой вот, с вашего позволения, мелочи, как смертный грех гордыни, и начинается перечень отрицательных черт характера этого человека. Перечень, поражающий своей феноменальной «совместимостью несовместимого» на общем фоне вышеперечисленных достоинств. Но сперва, о комплексах и их роковых последствиях.
Он появился на свет с родовой травмой, которая искалечила не только его тело, но и душу. «Искусство» лейб-медиков и акушеров сделало его пациентом на всю оставшуюся жизнь. Существует множество фотографий и портретов нашего героя. Пожалуйста, присмотритесь к его левой руке повнимательнее. Именно в ней скрыт главный источник его физических, но главное, — моральных страданий. В этой усохшей, полубезжизненной ручке, едва способной на слабый хватательный рефлекс в трех пальцах.
Но ведь никто же не убедил несчастного парнишку еще в детстве, что люди могут прекрасно жить, любить и побеждать вообще без руки. А Нельсон, так тот, например, способен был на все это еще и без глаза! И это при том, что пример лорда Горацио стал для Вильгельма во многом определяющим. Его увлечение флотом и страстное желание сначала сравниться, а потом и одолеть именно Ройял Нэйви, — это все выросло не на пустом месте. Экономика — экономикой, торговля — торговлей, колонии — колониями. Но и личный момент тут присутствовал, несомненно.
