Приключения Бормалина - Зотов Алексей Владимирович (читать книги регистрация TXT) 📗
Мы притихли. Слышались только тяжелое дыхание стражников и их сопение. Роберт пристально вглядывался в наши лица — думая, как он потом признался, об Аванте и Гарри. Эти дни Авант и Гарри не выходили у него из головы, и я очень хорошо его понимал.
Курил сигару офицер, поскрипывая новенькой портупеей, ждал, что скажет Роберт. Луч солнца играл на металлических уголках птичьей клетки. Сопели стражники, переступая сапожищами. Плыл по камере запах свежего гуталина. Пауза затягивалась.
«Что?.. Что они задумали? — Мысли метались и множились у меня в голове. — Может, пора разоружать охрану? Хоть бы знак подали, что ли!» Я чувствовал, как слева и справа готовились к прыжку Джо-Джо и Хек, как Китаец из-под ресниц сторожил каждое движение офицера, а Меткач, стоявший самым крайним, примерялся двинуть унтера в солнечное сплетение и захватить его револьвер и ключ. Но ничего этого не понадобилось. Выдержав необходимую паузу, Роберт наконец начал игру.
— Офицер! Они меня отвлекают! — закапризничал он, протянув крыло в сторону стражников. — Совершенно не дают сосредоточиться. Выгоните их, офицер!
Я только подивился актерским способностям попугая. Прямо барышня избалованная, а не сэр Роберт. Офицер сквозь сигарный дым велел стражникам:
— Слышали? Шагом марш!
— Ну вот! — огорчились те, лишаемые такого интересного зрелища. — А может быть, мы тихо-тихо постоим, а, господин офицер? Мы не будем ему мешать…
— Выведи их! — приказал офицер унтеру. — И поживей! И сам тоже выйди. Видишь, птица отказывается работать в таких условиях. Ступайте — именем губернатора, да будет он жив, здоров и могуч!
Тут уж унтер ослушаться не мог — как-никак офицер выступал от имени самого Джоуля. Подталкивая друг друга, стражники вывалились в коридор, унтер вышел последним, козырнул и закрыл дверь. И Роберт мигом вылетел из клетки.
— Это, — кивнул он на офицера, — мой друг. У нас считанные минуты. Если побег сорвется — все погибло. Молчите и слушайтесь его! — И Роберт запорхал у двери, следя в щелочку за охраной. — Скорее! — прошептал он нам, делая какие-то непонятные знаки.
А что скорее-то? Мы недоуменно глядели на офицера, а он присматривался к нам, что-то соображая. За дверью, в двух шагах, стражники спорили из-за медвежьей шкуры. Унтер жаловался на гвоздь в сапоге. Офицер встал во весь свой рост, отложил сигару и подошел к нам поближе.
— Ребята, я очень сильный, — тихо предупредил он, возвышаясь над нами. — Поэтому, если будет больно, терпите.
На нем были коричневые кожаные перчатки с кнопочками. Он застегнул кнопочки и вдруг стал неторопливо разрывать наручники, в которые были закованы пираты. Начал он с Китайца. Хоть нас и предупредили, но все равно такой силищи никто не ожидал. Пираты только изумлялись и кряхтели, когда лопались их стальные браслеты. Ну и дела!
Скоро наручники были сняты, и я бесшумно убрал их под топчан. А офицер расстегнул и снова застегнул кнопочки перчаток и предупредил гораздо серьезнее:
— Ребята, я очень и очень сильный! Терпите! — И стал надвигаться на нас. И то, что случилось потом, не поддается описанию. Такое описать невозможно.
Прислушиваясь к шагам и голосам в коридоре, Роберт несколько раз оглядывался на сдавленные стоны, сильно переживая за нас. Но ничем он помочь не мог ни офицеру, ни нам — только посочувствовать.
Стражники продолжали спорить насчет шкуры, когда наконец-то дверь пятьдесят первой камеры отворилась и вышел этот противный офицер со своей клеткой и сигарой, весь в дыму.
— Запирай, — приказал он унтеру, — и покрепче — именем губернатора, да будет он жив, здоров и могуч!
Унтер запер камеру на два оборота ключа. Вытянувшиеся вдоль стены охранники глядели на офицера, задрав головы.
— Молодцы! — похвалил их офицер, проходя мимо, а унтеру приказал: — Проводи-ка меня! — И пошел впереди, оставляя за собой душистые клубы сигарного дыма, поскрипывая портупеей и слегка покачивая клеткой, накрытой черным бархатом.
Если бы унтер откинул бархат, он увидел бы в клетке нас всех, сложенных один к одному вшестеро, а где и всемеро, и сверху придавленных Робертом. Но унтеру было не до клетки. Важно было угодить офицеру — вовремя открыть дверцу из отсека в отсек, а потом другую…
— Глаз с них не спускай! — говорил офицер, минуя первый шлагбаум… — Наручники не снимай даже на ночь! — советовал он, минуя второй…
Третий и четвертый они проходили, разговаривая о преимуществе подземных тюрем перед подводными, а за последним шлагбаумом офицер совсем уж неофициально сказал унтеру:
— Если что не так, извини — именем губернатора, да будет он жив, здоров и могуч!
Унтер козырнул, провожая глазами неказистый фаэтон с поднятым верхом, увозивший офицера и его говорящую птицу. Что ж, очная ставка прошла успешно и не доставила унтеру особых хлопот.
А в душной тесноте фаэтона офицер осторожно вынул из клетки одушевленную кучу малу, где можно было разобрать ноги Штурмана и локоть Меткача, плечо Джо-Джо и голень Китайца, мой затылок и длинный позвоночный столб Хека. Офицер бережно распутывал, разбирал, раскладывал нас на подушках фаэтона, а Роберт, достав большую бутылку минеральной воды, брызгал на наши лица.
Долго мы приходили в себя, но вот закряхтели, зашевелились, начали растирать руки-ноги, восстанавливая кровообращение. Суставы защелкали, кровь побежала к сердцу и от него. Закачался фаэтон, заскрипели его рессоры, а вот кто-то тихонечко затянул:
— Э-ге-ге-хали-гали…
Тут выдалась пауза, нарушаемая только бульканьем минеральной воды. Это Джо-Джо надолго припал к бутылке. Мы терпеливо ждали, пока он напьется.
Вряд ли кто обращал внимание на неприметный фаэтон, что бойко катил, покачиваясь на мягких рессорах. Но попробуйте не обратить внимание, когда из фаэтона вдруг раздается на всю улицу нестройное мужское многоголосие:
— Э-ге-ге-абордаж!
Друг Роберта жил на северо-восточной окраине города, в Гейзер-квартале, куда мы добирались три четверти часа. Пришлось сменить несколько фаэтонов, пролеток, карет, чтобы сбить со следа возможных сыщиков губернатора. Непростой системой переулков мы попали на задворки зоопарка, где покачивался подвесной мостик через ручей. Сразу за ручьем начиналась узкая гранитная тропка вверх, плавно переходившая в ступени лестницы, которая и привела нас в мансарду нужного дома. Здесь и жил друг Роберта, так и просидевший, невзирая на жару, всю дорогу в фуражке, очках и перчатках. Придя домой, он сразу скрылся за перегородкой.
Пока он переодевался, Роберт сварил кофе и приготовил бутерброды. Было заметно, что он хорошо здесь ориентируется.
— Сэры, — сказал он, разливая кофе по чашкам, — а ведь вас ожидает сюрприз. Особенно вас, сэр Бормалин.
Я отложил бутерброд и ответил:
— После нашего фантастического побега, сэр Роберт, я уже, наверно, ничему не удивлюсь.
Ребята пили кофе и посмеивались, глядя в окно. Там, вдали, был виден океан.
— Помните, сэр Бормалин, наш с вами разговор о происхождении человека?
— Ну-ну-ну… Что-то такое было…
— Если помните, я говорил о гиббоне, который умнеет год от году, — продолжал Роберт, слегка улыбаясь.
— А, умнеет на глазах! — вспомнил я.
— Совершенно верно! — Роберт совсем расцвел. — Так вот он!
Из-за перегородки вышел — с улыбкой до ушей — в красно-синей полосатой маечке и жокейской кепке, из-под которой торчали рыжие патлы, в синих джинсах, обтягивающих слегка кривоватые ноги, двухметроворостый гиббон!
Что тут началось!
— Боб! — скаля зубы, знакомился он с нами и обнимался так, что трещали наши грудные клетки. — Боб!.. Боб!.. Будем знакомы — Боб!..
— Да, ребята, — покачал головой Штурман, когда буря восторга утихла. — С вами не соскучишься!
Потом мы сидели на полу вокруг портуланы, вчера нарисованной Робертом, и держали совет.
— Я достану коней, — тихо говорил Боб, — и ровно в полночь буду ждать вас здесь. — Он показал на Восточные ворота Бисквита. — Может быть, что-нибудь подберу из оружия и одежды. Бойтесь засад. Ночами в округе бесчинствует шайка Джиу. Много беглых, много индейцев, да и просто дикие звери выходят ночью на промысел. Так что держите ухо востро. Фургон оторвался от вас почти на трое суток, но верхом — если, конечно, ничто вас не задержит в пути — вы догоните его еще до озера Ит. Если отобьете узников, то сразу уходите в горы, туда карабинеры не сунутся. А за перевалом вам уже никто не страшен. А сейчас я убегаю, — спохватился Боб, взглянув на часы, висевшие у окна. — Через пятнадцать минут мне надо обязательно быть в зоопарке. До темноты никуда не выходите. Вас уже наверняка ищут.
