На странных волнах - Пауэрс Тим (бесплатные онлайн книги читаем полные .TXT) 📗
Однако Дэвис увидел опасность.
– Черт бы тебя побрал, Джек, – устало пробормотал он, кидаясь наперерез Шэнди.
Оказавшийся поблизости Веннер, рыжие волосы которого окрасила кровь из раны на голове, а улыбка сменилась гримасой ярости, моментально оценил ситуацию. Заметив, как Дэвис кинулся за Шэнди, он намеренно преградил ему путь, толкнув того в грудь плечом.
Дэвиса шатнуло, воздух со свистом вырвался из легких, но он все же нашел в себе силы бежать дальше, одарив Веннера гневным красноречивым взглядом.
Шэнди пришлось огибать сгрудившихся у подножия трапа пиратов, но после этого дорога к Бет – и терпеливо поджидавшему ожившему мертвецу – была свободна.
Дэвису не хватало времени на обманный выпад – он с маху перескочил последние ступеньки и вонзил лезвие в шею мертвецу. Клинок вошел глубоко в призрачную плоть, но Дэвис задыхался, сил в покалеченной руке не хватило. Мертвый соперник перевел на него рыбьи глаза, и не успел Дэвис высвободить свой клинок, как изъеденный ржавчиной нож с чмоканьем вонзился Дэвису прямо в живот.
Внезапно побледнев, Дэвис выдохнул ругательство и стиснул руку на эфесе сабли. Конвульсивным движением, которое было наполовину предсмертной судорогой, наполовину боевым приемом, он из последних сил перерубил серую шею.
Два трупа покатились по палубе.
Шэнди даже не заметил этой стычки. Оказавшись рядом с Бет, он бросил саблю и, вложив все силы в прыжок, попытался ее достать, но в футе от ее тела пальцы натолкнулись на невидимое препятствие. Его взгляд мимолетно встретился с глазами Бет. В них он прочел мольбу, а губы девушки что-то прошептали.
Он упал и, больно ударившись боком о громадный брус, повалился на нагретые солнцем доски палубы, ожидая, что в любую секунду одна или две позеленевшие сабли пригвоздят его к дереву.
Но неожиданно призрачные фигуры побледнели, стали почти прозрачны в ярком свете солнца, и вес рук, вцепившихся ему в камзол, стал почти неосязаем.
Тут же Шэнди увидел, что лежит на столь знакомой ему палубе, на полубаке «Громогласного Кармайкла», и понял, что Френд, должно быть, слишком поглощен обороной и уже не успевает поддерживать чары, которые дали ему команду.
– Я ведь могу и убить ее, – сказал Френд. Напряженные морщины на лбу разгладились, и к нему вернулась прежняя уверенная ухмылка.
Теперь заколебался уже Харвуд, и Френд, воспользовавшись этим, метнул в него ослепительно белый огненный шар. Однорукий отмахнулся от него нервным движением, и шар упал вниз, на «Дженни», вызвав хор встревоженных голосов. Но при этом Харвуд снизился на пару футов. Хриплый стон вырвался из его горла, он протянул руку к дочери, которая медленно поднималась в воздух к Лео Френду. Вокруг него уже не было огненного кольца, и выглядел он как гротескный, украшенный лентами воздушный шар.
Молодой маг глубоко вздохнул, расправил плечи и раскинул руки в стороны.
И тогда, несмотря на сильный ветер, в нос ударил запах раскаленного металла, «Кармайкл» вновь превратился в многопалубную широкую «Шарлотту Бейли», призраки не только обрели плоть, но и стали казаться живыми: румяные щеки, загорелые руки, сверкающие яростью глаза, а сам Френд засветился в вышине, словно солнце, принявшее очертания человека…
Лео Френд чувствовал, как он близок к пониманию сути вещей, что находится буквально на пороге всевластия, и все это без всякой посторонней помощи, все достигнуто им самим! Он видел теперь, что именно так и должно было произойти, что только своими усилиями можно достичь желаемого. Одержать верх над Харвудом надо сейчас, именно сейчас или никогда.
Но чтобы стать Богом – это ведь означало, что в нем изначально была заложена божественная сущность, – он должен был найти смысл каждого отдельного события в своем прошлом, определить его место, совместимое с его божественной сутью… Там не должно было остаться ничего, о чем стыдно было бы вспомнить.
Со сверхчеловеческой быстротой он мысленно просмотрел собственную жизнь год за годом: болезненная страсть истязать животных, мелкая зависть к товарищам, отравленные конфеты, оставляемые возле школьных дворов и работных домов, – он оказался способен взглянуть в глаза фактам, найти оправдание каждому мелкому случаю и совместить их со своей божественностью. Френд тотчас почувствовал, как его сила неизмеримо возрастает по мере того, как он приближается к полному довольству собой, за которым его ждет всемогущество…
И в конце концов, после устранения Харвуда, Френду останется оправдать лишь один-единственный факт из… Но это было наиболее унизительное событие из всех, которые он пережил, и даже теперь с огромным трудом он заставлял себя не отворачиваться от него… Однако именно сейчас, когда он висит в воздухе над своим кораблем, противостоя уже почти побежденному врагу, когда почти завоеванный им приз поднимается из разрушенной каюты навстречу ему, он все же должен найти в себе силы пережить событие заново.
Ему пятнадцать лет, он стоит в своей провонявшей тушеной капустой спальне напротив книжного шкафа… нет, нет, стоит он в роскошной спальне с деревянными панелями, полной благоухания жасмина, долетающего из открытого окна и мешающегося с неповторимым запахом переплетенных в кожу книг… так оно было, есть и всегда будет, не существовало никогда той вонючей, грязной берлоги, в которой он жил… Его мать открыла дверь и вошла. Лишь одно мгновение она была толстой седой старухой в бесформенном балахоне. Нет, она была высокой, прекрасной женщиной в цветастом шелковом распахнутом халате… Семью годами раньше он открыл для себя магию и с тех пор неуклонно совершенствовался в ней. Теперь ему хотелось поделиться богатствами своего ума с единственным человеком, который мог его оценить и понять…
Он подбежал к ней и поцеловал…
И снова все вышло из-под контроля: она снова была толстой старухой, поднявшейся наверх, чтобы перестелить ему постель. Роскошная зала превратилась в клетушку с потрескавшимся потолком, а его, пятнадцатилетнего толстого подростка, застали за онанизмом. Он покрывал ее поцелуями, потому что думал, будто она пришла по другой причине…
– Ой, мамочка, – задыхаясь, пробормотал он с бьющимся сердцем. – Мы с тобой можем владеть миром. Я знаю магию, я могу…
Огромным усилием воли он опять превратил ее в прекрасную женщину в роскошной одежде, увеличил спальню до королевских размеров… и как раз вовремя, поскольку знал, что в следующий момент отец – муж его матери – войдет в комнату, и сомневался в том, что сумеет вновь пережить последующую сцену такой, какой она была на самом деле.
Что ж, внушал он себе, я создаю новую реальность, и через несколько минут это невыносимое воспоминание перестанет соответствовать действительности.
На лестнице раздались грузные шаги, Френд сконцентрировался, и они превратились в легкие шажки ребенка. На площадке была лампа, и огромная колеблющаяся тень угрожающе заслонила проем двери… И снова Френд усилием воли заставил все измениться: теперь на пороге лежала тень сгорбленного маленького человечка, такая жидкая, словно отбрасывающее ее существо почти нематериально.
В комнату вошел тощий старик, похожий на крысу, вставшую на задние лапы, не представляющий ни для кого никакой угрозы, несмотря на злобный прищур и хищный оскал.
– Это что? – раздался раскатистый бас, но Френд спохватился, и бас превратился в писк: – Что здесь происходит?! – От заморыша пахло вином и табаком. Крошка-папаша смешно проковылял по выложенному плиткой полу к Лео Френду, и в этой реальности увесистая оплеуха сменилась беспомощным, слабым толчком.
Мать повернулась к вошедшему, и только от одного ее взгляда крыса в штанах отпрянула от мальчика.
– Ты – невежественная скотина. – Ее тихое музыкальное контральто отдалось эхом от покрывающих стены панелей и слилось с журчанием веселых фонтанов в саду. – Грязное отродье! Красота и величие не для твоего скудного умишка. Пошел вон!
